— Какие слухи?… Скажите, Алексей, а что вы знаете о сплетнях? Поневоле брови детектива взлетели высоко. — Ну… наверное, что они сильно портят жизнь объекту? — Я не о том, — она нетерпеливо отмахнулась. — Конечно, портят. Ну, чаще всего. Но в первую очередь это инструмент манипуляции. Пара — тройка светских дам способны сменить состав кабинета министров, если им правильно подкинуть информацию и направление движения. — И при этом правдивость информации значения не имеет, — кивнул Алекс. — Вот именно. Она может быть лживой и даже чудовищно лживой, но обязательно правдоподобной. Об Александре Михайловиче запустили сплетню, которая не продержалась на языках и двух дней. — Какую же? Госпожа Фейн пожала плечами. — Финансовые злоупотребления в период его работы в должности главного архитектора. Верещагин оторопел: — Что?! Да со времён Печерских Зодчих любой контракт на строительство заверяется магически. Там просто нет места, нет даже дырочки для лишней монетки! Знаете, ну не могу я поверить, что кто-то может быть таким… — он замялся. — Идиотом, Алекс, называйте вещи своими именами! — княгиня улыбнулась. — Ладно. Таким идиотом, чтобы попытаться скомпрометировать кого бы то ни было слухом, который проще пареной репы опровергается документально. — Могу предположить два варианта, — госпожа Фейн заговорила серьёзно. — Или это некто, не обладающий и каплей магии и не понимающий всех прелестей нарушения магического контракта… — Что-то мне кажется, что таких удивительных умников давно не осталось, — покачал головой Верещагин. — Или должен был последовать второй этап. Вторая волна слухов, которая погребла бы под собой репутацию, устоявшую поначалу. — Вторая волна, которая почему-то не состоялась? Княгиня ответила вопросом на вопрос: — Как давно вы занимаетесь этим делом? — Третий день. — Очень может быть, что именно ваша деятельность их и спугнула. Но, если это так, думаю, что следов вы не найдете… Коммуникатор просигналил, когда Верещагин подходил к зданию Гильдии строителей на Бутырской улице. На экране видна была бесстрастная физиономия Парсонса. Глянув на часы, Алекс усмехнулся: половина первого, прошло ровно два часа после разговора и обещания дать ответ. — Слушаю вас, — сказал он. — Мы готовы заняться вашей проблемой. Вам нужно встретиться с моим коллегой и всё ему рассказать в подробностях. И с мальчиком познакомить. — Не вопрос, — Алекс снова глянул на часы. — Я буду дома к трём… ну, для уверенности, путь подъезжает в четыре, адрес вы знаете. — Да. Его зовут Исаак Бальдберг. И господин Парсонс отключился, не прощаясь. — Устименко? Ну да, я его давным-давно знаю, мы учились вместе. Впрочем, об этом я вам говорил, — господин Казьмин потёр подбородок. — Да-да, мы изучили ваш список и именно из него выделили несколько персон, которые показались самыми… непонятными, скажем так. Устименко, Майкл Шорн, Серж Воскарёв, и две дамы, госпожа Кулакова и госпожа Васницкая. Возможно, кто-то ещё? — Вроде бы я написал всех, кто за время моего присутствия в Москве не просто проходил мимо, а так или иначе бывал в доме или здесь, в мастерской… Не, ну Воскарёв — это вообще ерунда. Он абсолютно безмозглый, но милый парень, хорошо воспитанный и умеющий промолчать, когда надо. — А его родители? — Родители там, конечно, щучьей породы, но мы мало пересекались даже в те времена, когда Серж и Ириша дружили. Нет, вряд ли! — он тряхнул головой и вернулся к списку. — Шорн… Вообще он птица тёмная. То есть, тёмная лошадка, или кто там бывает? Ни одного его проекта никто в глаза не видел, но на встречах и всяких конференциях по архитектуре он бывает всегда. Ходил слушок… Нет, наверное, неправильно будет об этом говорить, ничего же не доказано. — Я клянусь, что дальше меня и моего помощника эта информация не уйдёт, — для убедительности Алекс прижал руку к сердцу. — Если она не будет основанием для официального расследования. — Ну, поговаривали… в профессиональных кругах поговаривали, вы понимаете? Что визиты Майкла несколько раз удивительным образом совпадали с перехваченными заказами. Но никаких доказательств, разумеется, нет. — Тогда сразу же вопрос: ваш следующий заказ мог его интересовать? Казьмин покосился в сторону компьютера: — Ну… Интересовать мог, но никакой информации по нему получить он не мог бы. — Почему? — Потому что она вся тут! — и для убедительности архитектор постучал по собственному лбу согнутым пальцем. Ровно в четыре коротко стукнул молоток у двери, возле которой висела табличка «Алексей Верещагин. Частный детектив». Алекс спустился со второго этажа, открыл дверь и проводил гостя в приёмную. Тот был высоким и очень худым; Верещагин вспомнил внешность господина Парсонса и хмыкнул мысленно: «Что-то их там недокармливают, в этой конторе по решению вопросов. Или волка кормят ноги?» Господин Бальдберг тем временем осмотрелся, уселся в кресло, закинув ногу на ногу, и уставился в лицо хозяину дома. — Кофе? — вежливо осведомился Алекс. — Лучше чай, если можно, — так же вежливо ответил визитёр, продолжая беззастенчиво его разглядывать. — Чёрный, с лимоном и сахаром. Выйдя в коридор, Верещагин позвал негромко: — Аркадий! — На кухне я, — отозвалось в правом ухе. — Чай готовлю. Варенье давать вишнёвое или клубничное? — На твой выбор, — он подхватил плотно уставленный поднос и вернулся в приёмную. Взлетевшие вверх брови Исаака Бальдберга были ему истинным утешением. — Итак, — сказал тот, молниеносно покончив с чаем и вареньем, — рассказывайте. Историю псковского семейства он слушал внимательно, иногда кивая и делая какие-то пометки в блокноте. Когда Верещагин закончил, гость минуту помолчал, отложил карандаш и попросил: — Хотелось бы поговорить с мальчиком и его мамой. Наедине. — Сейчас позову, — подхватив коммуникатор, Алекс попросил Макса подняться к нему в приёмную, прихватив с собой и Софью. — Но говорить будете в моём присутствии. Я в эту историю влез с ушами и хвостом, так что должен знать, как она развивается. Когда Бальдберг распрощался и ушёл, Софья долго молчала, потом спросила робко: — Ты думаешь, у них что-то получится? — Надеюсь. — Может, нам лучше всё-таки уехать? Шумно вздохнув, Макс закатил глаза к потолку, взял мать за руку и ответил ей: — Пойдём. Не будем мешать деловому человеку. Ты хотела до ужина ещё маргаритки прополоть… — Флоксы! — Да хоть огурцы! Алекс, а этот… Сергей Иванович придёт сегодня? — Не знаю, а он зачем тебе понадобился? — Ну… так… хотел спросить… Больше ни слова Верещагину из мальчика выжать не удалось, и он, весьма заинтересованный, отправился к секунд-майору приглашать того на ужин. — У Воскарёвых этих главная не кухарка, а галльский повар, — рассказывал Суржиков, не забывая отдавать должное холодному свекольнику с ботвой и пирожкам с картошкой. — Сам он на рынок не ходит, посылает как раз кухарку, которая повара этого на дух не переносит. — Это тебе всё молочница рассказала? — Не только, — Влад покрутил в воздухе ложкой. — Рынок-то там маленький, трое с молоком, пятеро с овощами и зеленью, два мясника… С одним поговорил, другому ящик подтащил, третьего табаком угостил… — Ты ж куришь раз в году по обещанию! — удивился Макс. — Ага, как только понервничаю. А табак у меня нюхательный, дедушкин кисет с собой таскаю на счастье, вот и пригодился. Ну так вот, эта самая кухарка завтра с утра придёт за маслом и всем прочим, я её и подстерегу там. Попробую в дом наняться, а ежели не выйдет — поговорю с ней. — Ты прав, — кивнул Верещагин. — Эту линию надо довести до конца, как и линию Шорна. Хотя я склонен именно его ставить на первое место. — Мне бы там переночевать надо, — Суржиков принялся за фаршированную куриную ногу. — Может быть, ночью бы посмотрел, чем этот Майкл дышит.