И водитель спиной, покрытой холодным потом, ощутил толчок дула. Старик откинулся на сиденье и холодно взглянул на молодого мужчину. Тот был покрыт холодным потом не меньше, чем водитель, и в его глазах плескался ужас. Старик зло схватил руку молодого, держащую «Глок», и еще сильнее прижал глушитель к спинке водительского сидения. «Слава богу, что водила не видит выражение лица этой «тряпки» — устало подумал старик, с трудом подавляя в себе презрение к этому недомужу. Запах свежескошенной травы приятно успокаивал нервы, но молодой солдат, стоявший у дверей гаража генеральской дачи, нервно оглядывался вокруг. Он беспокойно посматривал в сторону леса, окружающего луг вокруг здания, который предоставлял собой идеальный периметр для наблюдения за непрошенными гостями. Солдат, служивший одновременно сторожем и охранником генеральского «поместья», нервничал в ожидании появления белой «Волги» на дороге, выходящей из леса и ведущей к даче. Левый бок ему оттягивала портупея с 18 зарядным «ГШ-18» — пистолетом в два раза легче знаменитой «Береты», как напоминание об особенной миссии, порученной лично ему. Почти два года он верой и правдой служил этому человеку. Он даже в глубине души безмерно восхищался им! Но внедрен он был в его ближайшее окружение с особым заданием, и сегодня был тот самый день, ради которого лейтенант Котов Александр Сергеевич, выпускник Академии ФСБ России, а по документам — сержант сверхсрочник, два года прислуживал этому несгибаемому генералу. Высокий, худой, с соломенными волосами и большими фиалковыми глазами, он оставлял обманчивое впечатление невинной мальчишеской неискушенности. Хотя ему и было 32 года, выглядел он не больше чем на 24. А по выправленным для этого задания документам и вовсе являлся 22-летним сержантом-выпускником Омской Учебной части ВДВ (242 центр ВДВ) из поселка Светлый. Котов всматривался в кромку леса, откуда выходила дорога, ведущая на дачу. Он тщетно прислушивался к по-летнему звенящим звукам луга, пытаясь вычленить чужеродный звук урчащего мотора. Ничего не нарушало дачную тишину. И хотя он осознавал, что такая тишина — это нормально, ведь оцепление периметра было незаметно снято в 4 часа утра, а наблюдатели покинули свои посты на деревьях еще вчера — ему было как-то не по себе. На данный момент на даче находились только он и семья генерала. И Котову, с помощью Толи — водителя и по совместительству личного охранника Лебедя, предстояло сыграть ключевую роль в финальной части «представления». Толя — простоватый, уже в возрасте, водитель генерала, служивший у него уже давно, был завербован ФСБ года 3 назад. На чем его завербовали, Котов не знал, да и знать ему было не положено. Но зацепили водилу крепко, иначе Котову не позволили бы пойти с ним на контакт. Котов, а значит и Толя, знали, что на них выйдет киллер, и они должны «купиться», но не сразу. По сути, это была работа двойного агента с пере-вербовкой, и Котову такая методология была известна не понаслышке. Он идеально провел миссию, предварительно для вида, поторговавшись. Чтобы Толя был еще больше заинтересован, Котов пообещал, что деньги, полученные от киллера, они поделят. И вот теперь Котов Александр Сергеевич беспокойно высматривал своими «наивными» фиалковыми глазами белую «Волгу» на дороге, ведущей к генеральской даче, с особым пассажиром, и то ли продавшимся, то ли запуганным искусными манипуляторами многолетним водителем несгибаемого генерала Лебедя. Генерал уже сидел на цокольном этаже гаража в ожидании своего гостя, и Котов беспокоился, как бы не сорвалась встреча водителя с киллером. Он беспокойно осматривал периметр участка во избежание случайных нежелательных посетителей и уже во второй раз придирчиво осматривал свой пистолет «Грязева и Шипунова-18», с легкостью пробивающий 8 мм стальной лист. Наконец, вдали на том конце дороги показалась белая «Волга». Котов весь внутренне подобрался и внимательно смотрел на подъезжающий автомобиль. Если бы что-то было не так, Толя должен был мигнуть фарами. Но фары не мигали, и Котов чуть расслабился. Он стоял у распахнутых дверей гаража и наблюдал, как машина медленно въезжает внутрь. Толя мрачно кивнул ему из машины, и полностью зашторенная для конспирации изнутри «Волга» шумно нырнула в сумрак помещения. Котов встал на стреме снаружи. Ему не понравилось мрачное выражение лица водителя, но человек волнуется, нервничает — понять можно. Собственно, все шло, как предполагалось, и теперь надо было ждать выезда машины. И тогда уже он сыграет свою заключительную роль. Офицер ФСБ достал из кобуры «ГШ — 18» и стал терпеливо ожидать финала спецоперации, подготовка к которой длилась долгих два года. Его учили терпению и исполнительности лучшие мастера своего дела… 20 Я сидел в машине, изо всех сил прижимая глушитель к спинке заднего сиденья. Шторки в автомобиле полностью скрывали нас от часового снаружи, и тяжелый, не свежий воздух в затемненном салоне вызывал ощущение клаустрофобии. Я смотрел на шею угрюмого водителя, который застыл в напряжении. Крупные капли пота скатывались из-под его кепки за шиворот. У меня самого холодный пот щипал глаза, скатываясь со лба. Я не смотрел в сторону старика, боясь наткнуться на его холодный, колючий взгляд. Мы с водителем напоминали две восковые фигуры из музея мадам Тюссо, изображающие фрагмент какого-то шпионского фильма. Полностью сосредоточенный на том, чтобы не ослаблять давления оружия на спинку кресла, я старался не думать о том, что будет дальше, и, обливаясь холодным потом под оценивающим взглядом старика, продолжал вдавливать дуло пистолета в спинку заднего сиденья. Машина чуть притормозила. Водитель мрачно кивнул, и «Волга» нырнула в полумрак гаража. Проехав метров пять, автомобиль стал со скрипом притормаживать и остановился. Я ощутил легкий ветерок у своего правого виска, когда рукоятка пистолета Степана с глухим стуком, показавшимся для меня оглушительно громким, опустилась на голову водителя. Шофер как-то по-детски всхлипнул и грузно осел на сидение. Его голова безвольно свесилась налево, и только прерывистое, хриплое с присвистом, дыхание говорило о том, что он еще жив. Я продолжал по инерции вдавливать дуло пистолета в кресло напротив, зачарованно наблюдая за водителем. Старик оглянулся на меня, одновременно снимая с предохранителя свое оружие: — Достань пистолет и выходи. Хватит давить спинку дулом… Старик уже был снаружи, рядом с дверью, которая вела на цокольный этаж гаража. Пока я вышел из машины, опасливо оглядываясь на так и не пришедшего в сознание, посиневшего и хрипящего водителя, он, не дожидаясь меня, уже нырнул в темноту дверного проема. Суетливо выбравшись из машины, оглядываясь вокруг, я поспешил к темному провалу двери. Испуг был настолько велик, что, пробив все пороги своего предельного значения, уже внешне не отражался на мне, и я, как марионетка, шел за стариком, тупо выполняя его инструкции. Наверное, если бы он перестал меня инструктировать, я так бы и застыл со взглядом, полным немого ужаса, и заряженным «Глоком» в руке, в ожидании нового инструктора. Из раскрытой настежь двери в лицо повеяло сырым воздухом погреба. Не отдавая отчета в своих действиях, я шагнул за порог двери. В проеме цокольного этажа виднелось помещение, освещенное лампочкой, свисающей с потолка на каком-то грязном проводе, с налипшими на нем кусками старого цемента. Щурясь от яркого света, я вошел в комнату, напоминающую то ли бункер, то ли землянку. За массивным деревянным столом сидел генерал Лебедь и пристально всматривался в застывшую напротив него фигуру с оружием в руке, направленным ему в грудь. На мой приход никто даже не обратил внимания, и мне оставалось быть только наблюдателем этой финальной встречи двух старых «друзей». Я видел, как по мере узнавания человека, стоящего перед ним с оружием в руке, выражение ненависти обезобразило часть лица генерала, не тронутую шрамом: — Это все-таки ты, тварь! Они послали тебя… — он медленно выплевывал каждое слово. — Вижу, узнал меня, мразь! Да, сволочь, я все-таки пришел за тобой! Старик скалился в злобной улыбке, и впервые холодное равнодушие профессионала изменило ему. Лебедь, с пунцовым от ярости лицом и пульсирующим безобразным белым шрамом слева, медленно привстал из-за стола. Глаза его налились кровью, и он быстрым движением руки открыл выдвижной ящик стола… ПШШАХХ… Почти одновременно с выстрелом Карташов сильным ударом ноги по ящику задвинул его обратно, больно зажав кисть генерала между столом и створкой. — Не надо. Ты проиграл… поздно. Теперь просто сдохни… — его голос звучал почти ласково, и только волчий оскал на лице говорил о том, что так звучит тихое торжество победившего хищника. Лебедь тяжело осел обратно в кресло, с интересом глядя на свою белую спортивную футболку со словом «РОССИЯ», вышитым большими черными витиеватыми буквами на груди. Красное пятно, медленно-тягуче расплывалось на ней, постепенно стирая собою заветное слово. Карташов молча скинул провисшую кисть руки генерала из ящика стола и достал оттуда револьвер с золотой рукояткой: — «Манурин»… Дарственный…, — он прочитал вслух изящную надпись, выгравированную на рукоятке. — «За заслуги перед Отечеством». Ну вот, сволочь, дослужился… Кровь медленными каплями уже стекала на бревенчатый пол, образуя небольшую лужу под креслом генерала. Меня начало подташнивать, но я не мог оторвать глаз от этой картины, завороженно наблюдая за двумя людьми, такими разными и, вместе с тем, такими похожими. Лебедь все более мутнеющим взором смотрел на Карташова: — Они отправили тебя! Кого же еще… — прошептал он заплетающимся языком. На лице старика опять не было ничего, кроме делового равнодушия. Он бросил безразличный взгляд на белое, как мел, лицо своего врага. Удостоверился, что тот уже не жилец, привычно обтер рукоятку подарочного пистолета и опустил в бездонный карман своего плаща. — Выходим отсюда, — он посмотрел на меня, застывшего в ужасе у проема двери, — я так и не вошел внутрь. Все произошло очень быстро, и я никак не мог угнаться за ходом событий. Старик подошел ко мне вплотную: — Отойди от двери. Ты меня слышишь? — зло прошипел он мне в лицо. Я послушно посторонился, уступая ему дорогу, и он стремительно прошел в сторону гаража. Мне сложно было оторвать взгляд от бледного, с заострившимися чертами, лица генерала, и я ошалело смотрел, как буквально на глазах густеет и чернеет лужа крови под его креслом. Из оцепенения меня вывел женский голос, раздавшийся из гаража. — Здравствуйте. Спросите у Кости — вам чай заварить? Это было настолько неожиданно и выбивалось из ситуации, что я вздрогнул и очнулся. Голос раздался прямо у входа в цокольный этаж гаража, и я непроизвольно весь сжался, когда в ответ послышалась возня и звук падения чего-то тяжелого. Я поспешил в гараж, боясь увидеть очередную страшную картину. На полу у ног старика лежало тело немолодой крупной женщины в домашнем халате. Русые с проседью волосы, некогда собранные на голове аккуратным пучком, сбились на бок неопрятным рыхлым колтуном, закрывая лицо. Распахнутые в падении полы халата обнажали полные бедра с сетью варикозных вен. — Барсетка! Давай ее сюда! — громким шепотом скомандовал старик, кивнув мне на грудь. Только сейчас я заметил, что барсетка, которую я в машине повесил себе на плечо, болтается на тонком ремешке у меня на груди. Не понимая суть своих действий, я лихорадочно сорвал с себя сумочку и передал Карташеву. Раскрыв барсетку, он быстро извлек оттуда пузатый коричневый флакон, набрал из него в шприц прозрачной жидкости и, особо не церемонясь, открыл рот женщины, вколов содержимое шприца ей под язык. Потом безразлично отпустил голову, которая с глухим стуком ударилась о бетонированный пол гаража, и быстро убрал флакон со шприцом обратно в барсетку. — Если проснется, то будет абсолютно невменяемая от калипсола, — как бы про себя пробормотал он и вложил ей в руку дарственный генеральский «Манурин», который достал из своего кармана… 21 «ЗДРАВСТВУЙТЕ. СПРОСИТЕ У КОСТИ — ВАМ ЧАЙ ЗАВАРИТЬ?» Голос жены генерала прозвучал, как сигнал тревоги в голове у Котова. Он мгновенно внутренне подобрался, достал револьвер и на полусогнутых ногах (так обеспечивалась плавность и скорость хода) начал медленно приближаться ко входу в гараж. Прижавшись снаружи к косяку гаражной створки, он осторожно заглянул внутрь, давая глазам привыкнуть к царящему в помещении полумраку. Ничего необычного не было в том, что генеральская жена угощала чаем гостей. Она это делала каждый раз, когда к мужу приезжали на совещание. Но она проходила на цокольный этаж, и там разговор о чае не был слышен. КОГО ОНА СПРАШИВАЛА В ГАРАЖЕ?! НЕ ТОЛЮ ЖЕ?! И нарушение привычного распорядка, несвоевременность этого диалога означала, что что-то пошло не так. Его обучали прислушиваться к интуиции, и сейчас интуиция кричала ему об опасности! Надо было проверить. Пару раз моргнув, Котов прищурился, адаптируя зрение к полумраку, и с оружием наизготовку бесшумно стал входить внутрь гаража. Силуэт водителя в машине — первое, что бросилось ему в глаза! Обычно, как исполнительный пес, он сидел прямо, как оглоблю проглотив, и смотрел в сторону входа в цоколь. Сейчас Толя, с головой на бок, неподвижно развалился на своем сидении. Котов бесшумно, прикрываясь боком «Волги» с водительской стороны, проскользнул к двери машины и заглянул внутрь салона. Слюна, пузырясь, стекала с уголка рта водителя на его плечо, подгоняемая хриплым прерывистым дыханием. В опалесцирующем свете цокольного этажа в проеме появился мужской силуэт (лицо в контражуре не разглядеть) и застыл у двери, как вкопанный. От всей позы человека веяло какой-то растерянной беспомощностью. КТО ЭТО?! ГДЕ ЖЕНА ГЕНЕРАЛА?! ПОЧЕМУ ЭТО ИЗВАЯНИЕ НИЧЕГО НЕ ПРЕДПРИНИМАЕТ?! ЧТО ПРОИЗОШЛО НА ЦОКОЛЬНОМ ЭТАЖЕ?! И ПРОИЗОШЛО ЛИ?!.. Ему было приказано ликвидировать исполнителя на выезде, когда Толя, как только выедет машина, тормознет и якобы забуксует. КТО ЭТОТ МУЖИК, КОТОРЫЙ ТОЛЬКО ЧТО ВЫШЕЛ С ЦОКОЛЯ И СТОИТ, КАК ВКОПАННЫЙ?!