— Поторопись. Уходим! — нетерпеливо окликнул меня старик. Я услышал только уже до ужаса знакомые мне звуки. ПШШАХХ… ПШШАХХ… И когда выглянул в коридор, увидел лежащее в крови тело высокого накачанного парня. Он, словно большая сломанная кукла, остался у ног старика в луже собственной, тягуче растекающейся, крови, с широко раскрытыми глазами и мелко поддергивающейся головой. Степан стоял над телом, глядя в мою сторону, и тщательно перезаряжал свой «ПС». Я с барсеткой в руках, стараясь не смотреть в сторону убитого и одновременно не замараться в растущей на линолеуме луже крови, переступил через безвольно лежащую поперек прохода руку. Старик приоткрыл дверь. Посмотрел на меня: — За мной… Пошли. Не торопись, не оглядывайся по сторонам… Садись на заднее сидение… Мы вышли на улицу — впереди старик, за ним — я. В мире нормальных людей, куда мы вышли после бойни, сотворенной Карташевым, царил мир и покой. Я как будто попал в другое измерение, где рабочие строили здание, мойщики мыли автомобили, и яркое беззаботное солнце светило всем, обещая веселые дачные дни. Не помню, как я оказался в салоне этой шикарной машины. Помню только, как старик, спокойно глядя в зеркало заднего вида, развернул автомобиль и вывел его в плотный поток машин Нахимовского проспекта. — Сейчас я выеду на Ленинский проспект. Там ты позвонишь, как мы договаривались, к себе домой по телефону-автомату. Мы стояли под светофором на перекрестке улиц Дмитрия Ульянова и Вавилова в ожидании «зеленого света», и старик ровным, успокаивающим голосом, повторил мне все, о чем говорил еще на нашей, уже бывшей, «штаб-квартире» на Липецкой. — Ты скажешь тому, кто возьмет трубку, что дневник у тебя, и ты хочешь встретиться у театра «Сатирикон», чтобы отдать его в обмен на безопасность своей семьи. И что они должны оставить тебя и твоих близких в покое. — Ты так уверен, что у меня дома кто-то есть? — с сомнением в голосе спросил я. — Есть. Они там с момента твоего исчезновения. И очень беспокоятся, куда ты делся. Им обязательно надо тебя нейтрализовать, но перед этим они должны получить дневник. Ты договариваешься, вешаешь трубку и сразу возвращаешься в машину. — Старик оглянулся, посмотрел на меня и продолжил: — Ты и так напуган, но нужно, чтобы и они это почувствовали. Они должны понять, что ты в панике. Говори сбивчиво, отрывисто, иногда невпопад. Моли и угрожай одновременно, будь непоследовательным в своих намерениях. В конце договаривайся на 18.30. К этому времени будет взрыв в мониторной комнате. И к этому времени мы должны все закончить. Силы их максимально распылятся, и нам нужно будет успеть, завершив миссию, выехать в нейтральную зону. Быть там, где мы, по их мнению, не должны быть. Они даже не знают, что ты не один, что кто-то тебе помогает… и поэтому очень озадачены тем, на каких ресурсах ты еще держишься… Он припарковался на дублере Ленинского проспекта, повернулся ко мне: — Открой бар. Быстро. Я оглянулся вокруг: — Какой бар? Где? … — Видишь кнопку посередине? — старик нетерпеливо кивнул в сторону скопления кнопок напротив меня. — Нажми. Заслонка посередине салона бесшумно отошла в строну, открыв взору бутылку «Макаллана», бокал, черную пачку сигарет «Собрание» и какую-то пижонскую золотистую зажигалку. — Налей виски. Выпей. Быстрее. Я молча налил бокал виски и выпил привычным уже глотком. — А теперь выходи и быстро иди к телефонам. Ты знаешь, что говорить… Я полулежал на заднем сидении шикарной машины и трясущимися руками курил сигареты, найденные в баре. Старик вел автомобиль по Калужскому шоссе предельно аккуратно. Судя по всему, дорогу он изучил заранее и ехал уверенно, спокойно следя за плотным потоком машин. После разговора по телефону, нервы мои были совсем не к черту, и я трясущимися руками достал сигарету и, даже не задумываясь, чья она и можно ли, закурил от золотой зажигалки. Затянулся и откинулся на сидение. Только сейчас я вспомнил, что за целый день даже не вспоминал о курении. Когда я позвонил к себе домой, то все еще надеялся, что на звонок никто не ответит. Но вежливый мужской голос, мгновенно прозвучавший на том конце трубки, поверг меня в шок. — Ольгу можно? — я старался держать себя в руках. (ЧТО ТЫ, СУКА, ДЕЛАЕШЬ У МЕНЯ ДОМА??!!!!) — Она не может сейчас подойти к телефону, — ответил вежливый, предупредительный до омерзения, голос. И через мгновение, после паузы, тот же голос, вкрадчиво. — Андрей, это вы? — Да, я! Где моя жена?! Диалог был отрепетирован со Степаном, но истерические нотки, звучащие в моем голосе, были абсолютно искренние. Я вдруг представил чужих людей, сидящих, как пауки на паутине, в моей квартире, и ожидающих этого звонка. Я представил, как безмолвно зашевелились они, почувствовав добычу. Ощутил свое бессилие против системы, для которой я и моя семья просто досадное недоразумение, которое они собирались, не задумываясь, устранить. Ярость и отчаяние захлестнули меня! Старик все-таки вышел вместе со мной и стоял рядом в течении всего разговора. Слушал и ободряюще кивал. Когда я назвал время и место встречи, он просто отключил телефон, не позволяя мне продолжить разговор. — Достаточно. Все, что надо, они уже знают. Уезжаем… Быстро… Я, как заводная кукла, послушно поплелся за ним. В салоне машины был опять бокал виски. Потом сигарета в трясущихся руках. Когда столбик пепла стал расти, я беспокойно завертел головой в поисках пепельницы. Старик бросил на меня быстрый взгляд и произнес первые слова за все время, как мы сели обратно в автомобиль: — Стряхивай прямо в салон. Хозяину уже все равно. Проехав Троицк, старик свернул с Калужского шоссе направо и углубился в лес. На мосту через реку мы остановились. Степан достал из кармана сотовый «Сименс», набрал на нем какое-то сообщение, проверил, дошло ли оно до адресата и, к моему удивлению, выбросил телефон в реку. — Выходим! — скомандовал он, и сам вышел из машины. Из салона старик достал длинный плащ, одел его, и протянул мне замшевую куртку: — Одень. «Глок» не забудь. — отрывисто произнес он. — Выдвигаемся. Пока я неловко выбирался из машины, Карташев достал какой-то баллончик с пульверизатором и тщательно обрызгал весь салон автомобиля. Мы вышли на берег реки и побрели вдоль нее по какой-то узкой дороге. Старик внимательно осматривался вокруг и одновременно проводил инструктаж наших дальнейших действий… 19 Водная гладь поблескивала под яркими лучами солнца. Заросшая кувшинками по берегам, Десна неторопливо катила свои воды вдоль леса, где множество тропинок сходились к одной узкой автомобильной дороге, ведущей в поселок Клоково, Наро-Фоминского района. Двое, тщедушный старик и худощавый мужчина, неторопливо прогуливались вдоль дороги. Наверху, в кронах деревьев, радостно щебетали, перекликаясь под лучами солнца, птицы. Но, несмотря на теплый солнечный день, под пологом леса было влажно и зябко, так что длинный плащ старика и замшевая куртка его попутчика выглядели вполне уместно. Единственное, что бросалось в глаза — это барсетка, в которую судорожно вцепился мужчина в куртке. Вдруг в обычный умиротворяющий шум леса ворвался нарастающий рокот автомобильного мотора. Старик посмотрел на наручные часы и оглянулся. Машина, вынырнувшая из-за поворота, медленно подъехала к прогуливающимся мужчинам. Белая «Волга» со шторками в салоне, вся заляпанная грязью, в окружении деревьев на проселочной дороге смотрелась, как ностальгическое напоминание о далеких восьмидесятых. Тяжело переваливаясь на ухабах и натужно урча мотором, машина поравнялась с мужчинами и начала медленно обгонять их. Старик, чуть наклонясь, помахал рукой перед лобовым стеклом «Волги». Автомобиль дернулся и застыл на месте, с урчащим мотором. Пожилой мужчина протянул руку к передней двери и с усилием, пару раз дернув сопротивляющуюся ручку, с ржаво-металлическим скрипом отворил ее. Немолодой водитель в кепке, перевалившись через пассажирское сиденье, неприветливо взглянул на старика: — Ты должен был быть один. Кто это? — кивнул он в сторону молодого, зло посмотрев на старика. — Мой помощник. Мне трудно передвигаться… Он мне помогает. Я доплачу, как только поедем обратно. — примирительно произнес пожилой. Водитель неприязненно посмотрел на старика, потом на безобидного, стоявшего с потерянным видом парня, что-то недовольно пробормотал себе под нос и сказал, как выплюнул: — На заднее сиденье. Оба… мы так не договаривались… Как только задние двери машины захлопнулись с обеих сторон, в висок водителя уткнулось дуло пистолета. Холодный, бесцветный, как шипенье змеи, шепот произнес: — Шевельнешься, башку прострелю. Водитель застыл, как замороженный. Он прекрасно осознавал цену этому обещанию. — Ты понял меня? Кивни, если понял. Водитель кивнул, судорожно сглотнув слюну. Небритый кадык задергался вверх — вниз. — Теперь правой рукой медленно дотянись до зеркала заднего вида и сверни его наверх. Хорошо… Мой помощник будет держать тебя на мушке. Одно лишнее движение, и ты сдохнешь. Старик многозначительно взглянул на молодого мужчину. Тот неуверенно достал из-за пазухи оружие с навинченным глушителем. Пожилой быстро отобрал у него пистолет и показал водителю, продолжая прижимать к его виску дуло своего оружия. — Ты видишь глушитель? Дернешься и сдохнешь. Выстрел не услышит никто. Теперь ты едешь, как было условлено. Потом сразу въезжаешь в гараж. Дашь какой-нибудь знак подельнику — первым сдохнешь ты. Как только выедем на открытое пространство перед домом, тронешь что-нибудь кроме руля и коробки передач — ты труп. Кивни, если понял. Водитель молча судорожно кивнул. Старик, удерживая одной рукой дуло своего оружия у виска водителя, второй — крепко прижал дуло другого пистолета через спинку заднего сиденья к спине своей застывшей жертвы. Он посмотрел на своего заметно побледневшего напарника и холодно кивнул в сторону «Глока». Напарник, не говоря ни слова, покорно перехватил рукоятку. Старик с силой сжал ладонь молодого мужчины и грубо прижал его руку с оружием к спинке водительского кресла. — Чувствуешь дуло? Водитель кивнул. — Это хорошо… «Глок-18». Ты же успел заметить. Малейшее движение не в ту сторону и мой напарник нажмет курок. От «очереди» еще никто не уходил. Сдохнешь мгновенно. Ты все понял? Водитель снова кивнул, глядя вперед, как зачарованный. Голос над ухом звучал, как обезличенный шепот смерти, описывающей жертве свои дальнейшие действия. — Тогда двигай. Медленно.