– Черт побери, что это с вами такое? – повторил я, и, к моему полному удивлению, молодой человек ответил по-английски. – Позвольте мне встать. У меня нет сил сопротивляться. Я пойду с вами. И тут меня словно громом ударило. – Не волнуйтесь, дружище, – очень спокойно произнес я. – Вы пойдете со мной, но не в это дьявольское логово. Мы с вами уже встречались раньше. Вы – лорд Меркот, и я своими глазами видел, как вы участвовали в скачках на отменном жеребце по кличке Красный Принц. Он уставился на меня, как на привидение. – Кто вы? Ради всего святого, скажите, кто вы? – Меня зовут Ричард Ханней. Я живу в поместье Фоссе в Котсуолдсе. Однажды вы обедали у нас дома перед балом в «Хитропе»[43]. – Ханней… – неуверенно повторил он. – Я помню… кажется… я помню леди Ханней. Да… и Фоссе. Это на полпути между… Он вскочил, как ужаленный. – О, сэр, спрячьте меня! Он гонится за мной… Этот новый дьявол с длинным лицом, который привез меня сюда. Не знаю, что со мной случилось, но я долгое время был безумен и пришел в себя всего несколько дней назад… И тогда я вспомнил… и сбежал. Но они гонятся за мной! О, скорее, скорее! Мы должны спрятаться! Я молча вытащил пистолет. – Видите его? – спросил я. – Первый, кто к вам прикоснется, получит пулю. А стреляю я неплохо, можете быть уверены. Сейчас вы в полной безопасности. Но здесь не место для разговоров, а мне необходимо многое вам рассказать. Мы вместе спустимся в долину – в дом, где я снимаю комнату. Но нам придется действовать с величайшей осторожностью. Если вы в состоянии идти, следуйте за мной и выполняйте все, что я вам скажу. Через час мы с вами будем наслаждаться теплом, горячим чаем и отличным ужином. Однако обратный путь был делом нешуточным. Юноша был истощен и весь дрожал от возбуждения, но шел отважно и слушался меня, как ягненок. Мы держались рядом с дорогой, чтобы трава скрыла наши следы, и проверяли каждый выступ и поворот, перед тем как выйти из-за него. По пути мы встретили возвращавшегося в Снаасен Ньюховера, но услышали его шаги еще издали и успели хорошо замаскироваться. Он шел торопливо, сбиваясь на бег, и я слышал его тяжелое дыхание. После этой встречи мы спокойно пересекли луг, но на мост вступили только после того, как убедились, что вокруг нет ни души. В половине второго я открыл снаружи окно спальни Гаудиана, разбудил его и попросил найти чего-нибудь поесть и выпить. – Вы побывали в Снаасене? – сонно поинтересовался он. – Нет, но я обнаружил то, что мы искали. Один из заложников сейчас сидит в двух шагах отсюда. Глава 12 Я возвращаюсь на службу Мы накормили Меркота консервами с галетами. Ел он, как изголодавшийся школьник, и осушил полторы бутылки пива. Радостно было видеть, что страх совершенно его покинул. Возможно, мое лицо и то, что было сказано между нами, заново соединило молодого человека с его прошлым; он успокоился и перестал чувствовать себя затерянным во времени и пространстве. И как только он понял, кем является в действительности, прирожденная отвага вернулась к нему. Я дал юноше пижаму, растер его бренди – с купанием в ледяном потоке лучше не шутить, и уложил его в постель. Он моментально закрыл глаза и провалился в глубокий сон. Утром мы с Гаудианом потолковали с Петером Бойером и объяснили ему, что с нашим юным английским приятелем произошел досадный случай во время пешей прогулки, и он останется у нас на пару дней. Вряд ли Ньюховер станет болтать в городке о его побеге, а Гаудиан, давно знавший Бойера, аккуратно намекнул немногословному норвежцу, что о нашем госте лучше помалкивать. Юноша проспал почти до полудня, а я тем временем следил за дорогой. Ньюховер появился рано и сразу направился в Мюрдаль, где провел большую часть дня. Должно быть, вынюхивал и наводил справки, но вынужден был делать это крайне осторожно. Потом он перебрался в Трюсиль, а позже я заметил его фигуру, уныло бредущую по тропе к Снаасену. Возможно, он решил, что тело молодого человека затянуло в какой-нибудь омут или унесло горным потоком в реку Скарсо, а затем и в море. Можно только догадываться, что скажет ему по этому поводу Медина. Когда Меркот наконец проснулся и позавтракал, он уже выглядел другим человеком. И хотя он все еще заметно заикался, а его мысли порой путались, он уже явно владел собой. Больше всего ему хотелось вымыться с ног до головы, и это была еще та задачка, потому что его кожа не знала теплой воды уже много недель. Затем он попросил у меня бритву, чтобы избавиться от безобразной бороды, но я вовремя остановил его, потому что уже успел обдумать случившееся, и у меня появились кое-какие идеи. Судя по всему, память вернулась к нему, но не целиком. Он превосходно помнил все, что происходило с ним до 17 февраля, когда он покинул Оксфорд, и последние несколько дней. Но то, что происходило в этом временном промежутке, заставляло его мучительно сомневаться. В тот февральский вечер, вернувшись домой, он обнаружил записку, где речь шла о лошади, которую он пытался купить. Его просили срочно прибыть в одну из лондонских конюшен. До обеда он как раз успевал туда попасть, поэтому сразу же поспешил по указанному в записке адресу. Покидая свою комнату, он никого не встретил на лестнице, на улице его также никто не видел, потому что стоял густой туман. На этом его воспоминания обрывались. Очнулся он в каком-то помещении в Лондоне, которое принял за лечебницу, потому что увидел врача – нетрудно догадаться, что это был за врач, – и снова впал в беспамятство. После этого его воспоминания походили на непроглядную ночь, которую время от времени озаряли вспышки физических ощущений. Иногда ему становилось невероятно холодно, иногда он чувствовал свинцовую усталость, также ему вспоминался запах парафина, прелого сена и какого-то приторного лекарства, от которого его тошнило. Еще он помнил лица старухи, которая осыпала его проклятьями, и мужчины, который все время смеялся, и чей смех был много страшнее проклятий… Очевидно, в последние дни влияние Медины на психику юноши стало ослабевать, и надзиратель – Джейсон, или как там его звали, ничего не мог с этим поделать. Меркот начал воспринимать этого Джейсона уже не как воплощение ада, а как обидчика, вульгарного проходимца, которого он презирал. И как только прояснился передний план общей картины, проступил и задний план. Юноше начали являться образы его прежней жизни в Элстере – сначала как разрозненные видения, которые со временем все теснее связывались между собой. Затем явилась тоска по тому, что, как он уже знал, принадлежало ему… Это вынудило его вспомнить, что он – лорд Меркот, несмотря на то что носит одежду бродяги и грязен, как кочегар. Это привело его к некоторым, еще не вполне уверенным, выводам. С ним случилось нечто невероятное: он находится в чужой стране, даже не зная, в какой именно, с ним скверно обращаются и держат взаперти. Следовательно, он должен бежать и вернуться в свой привычный мир. О побеге Меркот думал в самых общих чертах, даже не пытаясь выработать хоть какой-то план. Главное – как можно скорее убраться с проклятого саэтера, и тогда все воспоминания оживут. Но вскоре Джейсон исчез, а вместе него появился Ньюховер. Этот человек вселял в юношу безотчетный ужас, потому что его лицо каким-то образом присутствовало в его отрывочных воспоминаниях о мучительном промежутке между его старой и новой жизнью. Теперь выбора не оставалось – он должен бежать, и даже не из-за того, что находится в этом диком месте, а из-за присутствия Ньюховера, которое грозит еще худшими мучениями. Подходящий случай подвернулся вчера вечером около восьми, когда в доме все сели ужинать. Смутный инстинкт направил Меркота в сторону Мюрдаля. В пути он услышал шаги за спиной – и стремительно юркнул в кусты… И тут появился я – человек, который в его глазах мог быть только врагом, и юноша в отчаянии попытался ускользнуть, а затем бросился на меня. Но я назвал его имя – и это в полном смысле слова вернуло ему самого себя: он снова стал студентом колледжа Крайст-Черч, потомком знатного английского рода – измученным, запуганным, нервным, но вполне здравомыслящим. Больше всего меня волновал один вопрос: исцелился Меркот окончательно или Ньюховер сумел возобновить гипнотическое воздействие Медины? Не очень-то я в это верил, но полностью исключить такую возможность не мог. В любом случае, не стоило упускать ее из вида. Сидя напротив меня, молодой человек курил турецкую папиросу и выглядел так, словно каждая затяжка на шаг приближала его к вратам рая. Несмотря на всклокоченные волосы, лохмотья и бороду, в нем все еще был виден обеспеченный молодой человек, получивший отменное воспитание. Он поинтересовался, когда отходит пароход – в его голосе звучало нетерпение, но в нем уже не было паники. – Знаете ли, – сказал я, – мне кажется, вы не можете вот так взять и сразу уплыть отсюда. Теперь, когда вы почти в норме, я хочу, чтобы вы выслушали меня и попытались понять, в каком положении вы оказались. В самых общих чертах я изложил ему версию Магиллври и историю всех трех заложников, и мне показалось, что Меркот испытал некоторое облегчение, узнав, что не он один угодил в эту чудовищную передрягу. – Какая гнусность! – воскликнул он, когда я закончил. – Выходит, я – единственный, на чей след вы сумели напасть? Неужели о девушке и мальчике до сих пор ничего не известно? – Ничего! – Бедняги… – вполголоса вымолвил он. Вместе с тем, мне показалось, что он не вполне разобрался в ситуации, так как слишком поглощен своими ощущениями и вновь обретенной свободой. – Теперь вы знаете, что нас ждет. Магиллври назначил облаву на десятое июня. Мы не должны освобождать заложников до девятого, чтобы у преступного сообщества не возникло никаких подозрений. Мало того: нельзя освобождать кого-то одного без остальных, разве что к девятому июня не станется никакой надежды найти остальных. Вы понимаете, к чему я клоню? Он решительно не понимал. – Я хочу только одного – как можно быстрее вернуться домой, – молодой человек пожал плечами. – Естественно. Но вы должны осознать, что это невозможно, иначе нам придется отказаться от всего и пожертвовать жизнями девушки и мальчугана. Он уставился на меня, и я снова увидел в его глазах страх. – Вы что, хотите сказать, что я должен вернуться в это проклятое место? – Именно. Если вы поразмыслите, то поймете, что это единственный выход. Мы не должны совершить ни единого шага, который может повредить остальным двум заложникам. Вы джентльмен и знаете, что значит играть по правилам. – Но это невозможно! – возопил он. – Боже праведный, вы просто не имеете права просить меня об этом!.. – Голос его задрожал, на глазах выступили слезы. – Это очень тяжело, но я уверен, что вы согласитесь. Опасности для вас нет никакой, потому что к вам вернулась память и вы отчетливо понимаете, что с вами происходит. Теперь вы сможете вертеть своим надсмотрщиком как вам заблагорассудится. Отныне жертва не вы, а он. Вы будете продолжать играть роль придурковатого деревенского парня, исподтишка посмеиваясь над ним. Герр Гаудиан останется здесь и будет присматривать за вами, а когда настанет время – не позже, чем через пять недель, – я позволю вам сделать с доктором Ньюховером все, что угодно. – Я не могу, не могу, я не выдержу!.. – заныл Меркот, и челюсть у него отвисла, как у перепуганного ребенка. Тут вмешался Гаудиан: – Думаю, лучше пока прекратить этот разговор. Лорд Меркот поступит именно так, как сочтет нужным. Вы слишком рано обрушили на него все это, Ричард. Вам, пожалуй, стоит пойти прогуляться. Осмотрите южный склон долины, там есть отличные места для подъема. У двери он шепнул мне: – Бедный мальчик просто растерян. Нельзя просить его принимать столь ответственные решения, когда он весь, словно оголенный нерв. Доверьтесь мне – у меня есть кое-какой опыт в подобных делах… Когда я вернулся к ужину после прогулки по скалам, от которой у меня стонала каждая мышца, герр Гаудиан обучал лорда Меркота новому пасьянсу. Мы провели вполне приятный вечер, и я заметил, что Гаудиан то и дело переводил разговор на те темы, в которых молодой человек был осведомлен, и давал ему высказаться. Мы узнали, каких успехов он надеялся добиться в скачках, о его мечтах принять участие в «Гранд нэшнл»[44], о желании заняться поло. Похоже, его собирались определить в королевскую гвардию, но предполагалось, что после окончания университетского курса он посвятит целый год путешествиям, и мы вместе разработали для него маршрут. Герр Гаудиан, объездивший весь белый свет, поведал ему о таких местах в Азии, куда не ступала нога западного туриста, а я, в свою очередь, рассказал о немногих районах Африки, где дикая природа все еще остается в неприкосновенности. Меркота наши россказни воодушевили – в нем, несомненно, была авантюрная жилка, и вдруг он застенчиво спросил: действительно ли мы уверены, что он справится с теми задачами, которые мы перед ним поставили. Мы ответили, что ни секунды в этом не сомневаемся. «Это будет куда проще, чем попасть на „Гранд нэшнл“», – добавил я. Когда мы наконец отправили его спать, Гаудиан удовлетворенно улыбнулся. – К мальчику начала возвращаться уверенность, – заметил он. Наш новый знакомый проспал двенадцать часов подряд. Когда он проснулся, я снова покинул дом, окончательно доверившись Гаудиану. В тот день мне надо было разобраться с делами, потому что наступило двадцать седьмое апреля. Я спустился вдоль берега фьорда в Хауге, нашел Юхана на месте и велел ему быть готовым отчалить завтра утром. Перед тем как проститься с моим шкипером, я спросил, какая, по его мнению, завтра будет погода. Юхан посмотрел на безоблачное небо, прищурился, пару раз потянул носом и объявил, что еще два-три дня погода не переменится. – Но потом пойдет дождь, – прибавил он. – И поднимется ветер. Когда я вернулся, Гаудиан встретил меня в дверях. – Наш лорд выздоровел, – лаконично сообщил он. – И хочет с вами поговорить. Он смелый парень и справится с этой задачей. Когда мы с Меркотом обменялись приветствиями, он сказал: – Боюсь, вчера я вел себя неподобающе, сэр. Я был несколько взвинчен, и теперь мне стыдно за себя, потому что я всегда считал себя человеком сдержанным. – Дорогой друг, – сказал я, – вы прошли через такое, что у кого угодно нервы не выдержат. – Просто я хотел сказать, что, конечно же, сделаю то, о чем вы меня просите. Я просто обязан сыграть в эту игру. Этот несчастный мальчуган! И я отлично помню мисс Аделу Виктор – однажды я гостил в одном доме, куда и она была приглашена. Я вернусь на саэтер, как только вы скажете. Пожалуй, мне даже не терпится снова попасть туда. Обещаю изобразить такого законченного кретина, что доктор Ньюховер точно решит, что я у него на крючке. Единственное, о чем я попрошу, – позвольте мне поквитаться с ним, когда придет время. У меня с ним серьезные счеты. – Даю слово. Мне кажется, сейчас вы поступаете, как истинный джентльмен. Ваш отец гордился бы вами. – Ну что вы, – вспыхнул он. – Так когда начинать? Если можно, я хотел бы провести еще одну ночь в нормальной постели. – Этого мы у вас не отнимем. А завтра с самого утра мы доставим вас к самым дверям вашей темницы. Как только увидите Ньюховера, начинайте бессвязно бормотать и делать вид, что не в состоянии объяснить, чем занимались все это время. Вам предстоят изнурительные пять недель, но придется сцепить зубы и терпеть. Повторяю: герр Гаудиан все время будет находиться здесь неподалеку, и когда придет время, вы получите от него самые подробные инструкции. Помимо того, на крайний случай я оставлю вам свой пистолет, спрячьте его как следует. Ньюховер вряд ли станет обшаривать ваши карманы. Конечно, лучше бы его не использовать, но вам будет спокойнее оттого, что у вас есть оружие.