— Коля, смотри, — удивился Савва, — кондуктор другая, а тулуп тот же? — И автобус тот же, — сказал Коля. Зима Под Новый год в школе состоялся бал-маскарад. Пролив сто потов, Анфиса Антоновна под деятельным наблюдением Саввы сшила костюм пирата. Однако на балу все пришлось переиграть. В беду попал толстый Петя Акулов. Он нарядился принцем. Для комплекта ему не хватало нищего. Все отказывались, Петя расплакался. — А кто ж тогда нищим будет? — ревел он, орошая крупными слезами красную женскую кофту. Савва не выдержал, пожалел товарища и согласился. Он отдал свой костюм расстроенному Славе Топорову, которого за тройки родители остригли наголо, и ходил рядом с великолепным Петей в порванной рубахе, вымазанный черной акварельной краской. Впрочем, вскоре многие пожалели, что отказались. Принц и Нищий отличались оригинальностью от традиционных Бабочек и Зайчиков и получили в награду по книжке. Коля Максимов и Гена Щегольков изображали трех мушкетеров. Жюри придиралось к ним, считая, что их всего два. Тогда Коля привел пирата Топорика с кривой саблей и черной повязкой на глазу. Жюри не без колебаний, но все-таки сдалось и выдало каждому по хлопушке. Баянист из старшеклассников весь вечер играл «Срубил он нашу елочку» и «Светит месяц», на головы сыпалось конфетти, приходили Дед Мороз с большим мешком и пожилая, но веселая Снегурочка. Когда она плясала, елка тряслась и стеклянные игрушки, стукаясь друг о дружку, весело позванивали. Одним словом, маскарад прошел удачно. На следующий день начались долгожданные каникулы. Как на заказ, установилась отличная погода, солнце светило во всю мочь. Проснувшись утром, Савва схватил лыжи и, можно сказать, не снимал их все десять дней. Но в конце каникул случились сразу две крупные неприятности. Катаясь в лесу, Савва, Коля и Гена наткнулись на Славку Топорова, который лежал на снегу с белым лицом. Выяснилось, что он съезжал с горы, упал и стукнулся головой о дерево. Друзья два часа тащили Топорика до больницы, а на обратном пути Савва расстегнул куртку и шел так до самого дома. На следующий день к вечеру Света побежала за доктором. — Открой рот, ласточка. Дыши, еще дыши. Кошмар! Двустороннее воспаление легких. Немедленно в больницу! — Это было последнее, что услышал Савва. Когда через несколько дней он открыл глаза, то, как в тумане, увидел перед собой женщину в белом халате с головой Анфисы Антоновны. Шевелиться совсем не хотелось, но она зачем-то поднимала его, сгибала, разгибала, терла ему грудь и спину. — Уйди, — сказал Савва, — у меня есть Анфиса Антоновна, настоящая. — Есть, есть, — обрадовалась женщина. — Поправляйся скорее, а то мне песни петь не с кем. В следующие дни Савва увидел маму и Свету. Они по очереди плакали, обнимали его и заставляли кушать. Однажды в палату забежал Коля и приложил палец к губам. — Здорово! Там не пускают, а я пробрался, — радостно сообщил он. — Где у вас тут можно спрятаться? — У тебя лоб синий, — сказал Савва. — В ножички играл, — объяснил Коля, — на «щелбаны». А еще Динка двух щенят принесла, а Топорик поправился. Он скоро к тебе придет. И положил на одеяло настоящий свисток с колечком и вязочкой. Все постепенно пошло на лад, хотя после больницы Савве пришлось просидеть дома еще два долгих месяца. Он читал подряд все книги, строил из кубиков крепости, которые падали, если на них дунуть, и играл с друзьями, которые его не забывали. А когда никого не было, они с тетей по вечерам сидели на кухне и действительно пели. Обычно Анфиса Антоновна что-нибудь шила или чинила обувь, а Савва помогал: мазал клеем подошвы, водил по нитке куском вара или совал в мыло и подавал маленькие деревянные гвоздики. При этом тетка басом, а Савва звонким голосом выводили: Кто камень возьмет. Тот пускай поклянется, Что с честью хранить его будет… Или: С берез, неслышен, невесом, Слетает желтый лист… Иногда навещали и шефы из класса, то есть те, кому Вера Федоровна поручила помогать Савве по разным предметам. Анфиса Антоновна или мама обязательно кормили и поили гостей чаем. Чаще всего приходил староста класса Петя Акулов. После угощения он становился вялым и нередко засыпал на диване. Пока шеф освежался сном, Савва, как игрушечный скелет, неподвижно сидел на кровати, смотрел прямо перед собой и добросовестно учился. Он очень боялся, что его оставят на второй год… Мама уехала в конце февраля, вместе с папой они должны были вернуться в апреле. Весна выдалась поздняя. Весь март за окнами метался мокрый снег. Ребята во дворе лепили крепости и снежных баб. Когда дома никого не было, Савва выбросил в форточку свою шапку — смотрел, как ребята надевают ее на бабу, и махал им рукой… Воображала Когда все еще только собирались, каждый находил себе развлечение самостоятельно. Рассматривали альбом с марками — подарок Светы, играли в игрушки, которых у Саввы по-прежнему было много. Те, кому не досталось поломанного будильника, магнита или подшипника, по очереди катались по комнатам на трехколесном велосипеде. Потом Щегол придумал мериться ростом и, конечно, стал победителем. Тех, кто вставал на цыпочки, Генка безжалостно разоблачал. — Ты к макушке прижимай, — куражился Щегол. — А то, если я космы вытяну — до неба буду. Рост Саввы оказался на четыре сантиметра меньше, чем у Коли, и вместе с хохолком составил сто шестнадцать сантиметров. Так было до тех пор, пока Коля не поручил Славе Топорову залезть в большой шкаф в прихожей. Слава должен был сидеть в нем и гукать в те моменты, когда будет появляться очередной Саввин гость. Выдумка оказалась удачной. В отличие от предыдущего соревнования она всех сплотила. Через пять минут уже многие сидели внутри шкафа и дружно гукали. Желающих попасть туда было даже с избытком. Двери не закрывались, поэтому признанные силачи Коля и Гена придерживали их снаружи. В этот момент и пришла Нина из второго подъезда, девочка с большими красными бантами, смешливыми глазами и очень строгими манерами. Встреча получилась великолепной! Коля с Геной отпустили двери, и Савва с соратниками вывалился из шкафа прямо ей под ноги. Нина ахнула и тут же вручила имениннику мандарин, шоколадку и книгу «Сказки русских писателей». За стол усаживались шумно и долго. Смеялись, спорили из-за мест и даже ссорились. Было заметно, что все мальчики без исключения стараются обратить на себя внимание Нины, оказавшейся среди гостей единственной девочкой. Как-то само собой возле пианино образовалась сцена. Сюда выходили чтецы, певцы и акробаты. Каждый номер вызывал энтузиазм. Шуму было много, и не обошлось без досадных неудач и просто глупостей. Сначала на диване сидел и морщился Слава Топоров. Он выступил с лыжной палкой, долго размахивал ею и делал какие-то упражнения. Номер всем понравился, но в конце Слава упал и отдавил себе ухо. Потом Петя Акулов изображал медведя. Он очень хорошо и правильно его изображал, но делал это слишком долго. Всем стало казаться, что он никогда не кончит. «Медведя» стали толкать и дразнить. Кончилось тем, что Света забрала Петю на кухню, где он и завершил свое выступление перед Анфисой Антоновной минут через пятнадцать. Но, наверное, хуже всех поступил Щегол. Пока все смотрели на очередного артиста, он положил в чай маленькому Рустику две ложки горчицы. Рустик выпил раствор и даже не поморщился. Зато что было потом!.. Он хлопал глазами, краснел и так икал, что чуть не свалился со стула. Узнав, в чем дело, Анфиса Антоновна очень рассердилась, хотела прогнать Генку, но Савва на правах именинника не позволил. После этого случая на некоторое время стало потише, пока Савва с Колей не показали фокус. Тут веселье, споры и шум вспыхнули с новой силой. — Смотрите, это очень просто, — говорил Савва, бросая на пол монетку и вставая на колени. Убрав руки за спину и сделав спокойное, как у слепого, лицо, он наклонялся, и монетка исчезала у него во рту. Коля ассистировал, то есть, широко улыбаясь, стоял рядом и держал фокусника за шиворот. В конце номера Коля каждый раз говорил «Алле!» и кланялся. Нина смотрела на чародеев квадратными глазами и визжала от восторга. Ясно, что все остальные ринулись проделывать то же самое. А Щегол, который был старше всей этой мелюзги на целых два года, даже побледнел от зависти.