— Козу поймала. — Это лань, а не коза. — Неужели вместо собаки? — Ну да, наверное. Видишь, за рога держит. — Удобно вообще-то, — согласился Коля. — А если волк попадется? — Она ему сначала «Бе-е!» на ухо, а потом загрызет. Друзья развеселились. — Савва, ку-ку! — прячась, позвал Коля. Высокое классическое искусство подверглось испытанию. Позы богов поглупели, когда из-за постаментов в разных местах стали возникать то круглая конопатая рожица Коли Максимова, то рыжий хохолок и задумчивые глаза Саввы Маркова. Фойе театра наполнилось кукареканьем. — Мальчики, а ну идите-ка сюда! Савва и Коля одновременно выглянули из-за своих укрытий и увидели женщину в строгом синем костюме. — Почему вы не в зале? — Мы буфетчицу ждем, — хором сказали друзья. — Мороженое хотим купить. — Ай-яй-яй! — сказала женщина. — Неужели вы сюда только за мороженым пришли? Идет прекрасный спектакль, отличные голоса, музыка, а вы здесь… Пока Коля и Савва старательно кивали головами, наступил антракт. — Я чего-то не хочу мороженого, — сказал Савва, когда женщина их отпустила. — Ну вот еще! — сказал стойкий Коля. — Чего ты испугался? — Я не испугался, — сказал Савва. — Просто расхотел. — Ну ладно, тогда ты иди, а я сейчас. И Коля ринулся в буфет. Савва направился вверх по боковой лестнице. По дороге встретилось несколько знакомых из музыкальной школы. В их числе и Вовка Гусаров с высокой красивой матерью. Савва хотел подойти, но Вовка показал на него пальцем и засмеялся: — Смотри, мам, — сказал он, — Саввка бегает по театру, как по улице. И Савва не подошел. На галерке было здорово! Совсем близко нависал разрисованный потолок, до огромной люстры, увешанной цепями, как елка бусами, казалось, можно было дотянуться. Внизу по ковровым дорожкам неторопливо ходили нарядные люди. Занавес был подсвечен снизу желтым и розовым. Как из-под земли возник Коля. — Держи, — сказал он, подавая эскимо, облитое запотевшим шоколадом. Зал постепенно наполнялся. Потом люстра медленно погасла, и зазвучала музыка. Тяжелый занавес пополз в стороны. Друзья во все глаза смотрели на сцену, где сначала появилась украинская хата с изгородью и горшком на шесте, потом широкий двор, на котором валялись пучки соломы, и затем телега с оглоблями, без передних колес. — Смотри, там кто-то с ушами! — сказал Коля. — Где? — Отсюда посмотри, сбоку. Савва дернулся к Коле. Кто там был с ушами, так и осталось неизвестным, потому что Саввино эскимо медленно отделилось от палочки и улетело. — Вот это да! Друзья одновременно вскочили и посмотрели вниз. Из партера донеслась сдавленная ругань. На сцене из хаты вышел мужчина и запел. Но Савве с Колей было уже не до него. В проходе показалась та самая женщина, с которой они разговаривали возле буфета. Она молча поманила их пальцем и вывела из зала. Рядом с ней семенил лысый дядя. — Они нарочно кинули! — кипятился он. — И еще смеялись! — Идите, пожалуйста, на свое место, — сказала женщина. — Я с ними как-нибудь сама разберусь. Мужчина отстал. Расстроенно понурив головы, друзья шли за женщиной, но когда проходили второй этаж, чей-то голос позвал: — Мария Ивановна, вас срочно к директору! — Спускайтесь вниз, одевайтесь и марш домой, раз не умеете себя вести, — торопливо сказала женщина и ушла вдоль по коридору. — Саввка, пошли обратно! — Поймают! — Будь спок! Однако на галерку пройти не удалось. Там стояла другая женщина в точно таком же костюме. Савва с Колей заметались по коридору, потом бросились к двери, на которой был нарисован мужчина в цилиндре. Испуганно прислушиваясь, они перевели дух и осмотрелись. Здесь было просторно и прохладно. Возле стены под надписью «Место для курения» стояли удобные кресла. Ребята сели в них и, поочередно откусывая от Колиного эскимо, завели непринужденный разговор. — Выгнать хотели, — сказал Коля, — мы же не нарочно! — А Лысый говорил: «Нарочно», — сказал Савва. — Я даже лизнуть не успел. — Всего одно уронили — и сразу выгонять! «Бомбежка какая!» — Коля изобразил Лысого. — «Не хотите слушать — шагом марш!» — Савва изобразил женщину. — Мне, например, опера понравилась. А тебе? — Конечно, понравилась, — сказал Коля. — Хорошая опера, музыкальная. А нам и здесь неплохо, правда? — И программа есть, — согласился Савва. — Сейчас почитаем. «Сорочинская ярмарка», так — в трех актах, так — либретто. Действующие лица и исполнители: Черевик — бас. — Это вот так, — сказал Коля и изобразил бас. Кафельные стены ответили ему гулом. — Правильно. Дальше: Хивря — жена Черевика — меццо-сопрано. — А это как? — Это вот так, — Савва сморщился, закрыл глаза и издал пронзительный звук: — А-а-а! — Почему в операх все по-иностранному? — сказал Коля. — Как это: Хивря да еще меццо-сопрано?.. Время незаметно текло. Второй акт подходил к концу. Болтая ногами и языками, мальчики обсудили либретто, вернулись к происшествию с мороженым и решили идти домой… Автобуса очень долго не было. Мороз ослабел, но ветер усилился. Тарелка фонаря болталась и звенела, круг света прыгал то на стену дома, то на дорогу, то просто вырывал из тьмы мятущуюся белую крупу. Сначала мальчики терпеливо ждали, потом стали гонять по тротуару льдинку и бороться. Они согрелись, но прозевали автобус. Впрочем, нет худа без добра: зато через десять минут в следующем автобусе они увидели свою огромную Анфису Антоновну. — А ну по местам, разбойники! — скомандовала она, и была совершенно права. Когда ребята вкатились в автобус и стали рассказывать о своих злоключениях, тетка только качала головой. — Всего одну минутку послушали, — вздохнул Савва. — Сами виноваты, — сказала Анфиса Антоновна. — Кто же мороженым размахивает? — Я нечаянно. Оно совсем плохо на палочке держится. Сама потрясла — узнала бы. — Ну ничего, за одного битого двух небитых дают. В следующий раз будете умнее…