— Ерунда! Я тоже так могу! — крикнул он и, расталкивая всех, бухнулся на колени. Он вытянул губы трубочкой, но взять монету не смог. Нина тут же наградила его презрительным смехом. — Смотрите, не может! — закричала она. Генка покраснел и стал хватать монетку зубами. — Нос мешает, — сказал кто-то. — Нет, теперь рассердился и пол грызет, — поправила Нинка. Все захохотали. А Коля Максимов даже повалился от смеха и увлек за собой Савву, которого все еще держал за шиворот. Красный как рак, Генка вскочил, выбежал из комнаты и хлопнул входной дверью. Но за ним никто не побежал, так как на полу возникла куча мала. Сначала боролись за место на сцене, а потом просто так. Каждый старался оказаться наверху… — Дорогие гости, — раздался голос Светы, — спасибо, что пришли. Время уже позднее, пора по домам. Однако прошло еще немало времени, прежде чем дорогие гости успокоились и закончили разгоревшиеся именины. Многие еще не хотели уходить и просились остаться. Только отцу Рустика повезло. Рустик не дрыгался, не бегал и не прятался, он спал… Когда все ушли, Савва сложил подарки у себя на кровати и стал их рассматривать. — Раз — хороший, два — хороший, — говорил он, — три… Света, а это кто мне подарил? — Наверное, Рустик, — отозвалась Света, восстанавливая в комнате порядок. — Зачем мне «Мойдодыр»? Я его давно прочитал. Не мог, что ли, другую подарить? — Дареному коню в зубы не смотрят, — сказала Света. — Рустик еще маленький, поэтому у него только такие книжки. — У мойдодыров зубов не бывает, — с трудом раскрывая глаза, сказал Савва. — Вот Коля — молодец! — Неужели тебе не стыдно? Перед ребятами кривлялся: «Спасибо, спасибо», а теперь? Вот я им все про тебя расскажу. — Не надо! — испугался Савва. — Это я просто так. Вот, если бы он «Алибабу» подарил, лучше было бы, правда? — Противно слушать, — недовольно сказала сестра. Но Савва уже говорил о другом. — Смотри, какой фонарик отличный! — восхитился он. — Вот так Генка! — И он прижал радужное круглое стекло к глазу. — Как раз твой Генка мне и не нравится, — упрямо сказала сестра. — Он жестокий и нахальный. — Нет, он ничего не боится и сильный, — ответил Савва. В этот момент позвонили. — Кто бы это мог быть? — удивилась Света. На пороге комнаты появился Генка. Насупившись, он прошел мимо Светы к кровати и, сузив глаза, вдруг выпалил: — Ваша Нинка воображала, понял? Савва держал фонарик в руках и не знал, что сказать. — И вообще, все вы дураки! — добавил Генка, видя, что Савва растерян. — Сам пол лизал, а мы дураки? — наконец нашелся Савва. — Отдай! — вдруг крикнул Генка и вырвал из рук Саввы фонарик. Именинник покрылся красными пятнами, открыл рот, но Генка повернулся и выскочил из комнаты. — Вот какой! — обескураженно сказал Савва. — Фонарик отнял… — И ты не лучше! — сердито сказала сестра. — Сам грязные деньги в рот берешь и других учишь. И вышла из комнаты. Воробей Май пролетел как на крыльях. На этот раз мама с папой уезжали в экспедицию ночью. Савва изо всех сил старался не уснуть. Он слушал разговоры, пил чай, сидел на рюкзаках, потом прилег на диван. — Анфиса Антоновна, — сказал он, — я полежу, а ты, смотри, не спи. Как услышишь, что они уходят — разбуди меня. Анфиса Антоновна согласно кивнула головой и укрыла Савву одеялом. Когда мама с папой на прощание целовали Савву, ему снился белый щенок с черным пятном на лбу. «Ты настоящая лайка?» — спрашивал Савва. «Да, — невпопад отвечал щенок, — осенью приеду, и будем дружить…» В последний день учебы всем классом ходили в лес. Сидели на пригорке, где посуше, жгли костер, ловили и рассматривали всяких букашек. Потом из кустов выглянула самая маленькая девочка в классе — Нэля — и крикнула: — Мальчишки, за мной! Там лягушки! Все помчались за ней, и наступило лето… * * * Однажды Генка Щегольков принес откуда-то раненого воробья. Сначала он побежал домой, чтоб посадить его в клетку, но потом расхотел и решил вернуться на улицу. Голова воробья торчала из загорелого кулака Генки, как из ямки. Пух вокруг клюва был в крови. Следом за Генкой, цепляясь за перила, спускались Савва и Коля. — Отдай нам, а? — просили они. — Ну отдай! — Зачем он вам? — Щегол убирал руку, не давая рассмотреть птичку. — Мы его вылечим, кормить будем… Ребята знали, что на улице воробья не спасти. Во дворе Генка может отдать его кошке, забросить в сломанную водосточную трубу или еще что-нибудь придумать. В другое время они не стали бы просить, а просто подрались бы. Но сейчас жалко воробья, и в ход идут все средства, начиная с заглядывания в глаза и кончая разнообразными заманчивыми предложениями. Наконец в самый критический момент Савва пообещал отдать за воробья марки, которые подарила Света. — Марки, — навострился Генка, — тащи! Савва помчался вверх по лестнице и через минуту вернулся с альбомом. — Бери, — выдохнул он. Воробей оказался у Коли. Щегол выскочил из подъезда и крикнул на улице: — Обманули дураков на четыре кулаков! — Сам дурак, — пробурчал вслед ему Коля, рассматривая птичку. Голова воробья валилась набок, глаза то и дело затягивались желтой пленкой, будто воробей хотел спать. Клюв все время был приоткрыт. — Пойдем, у нас дома лекарства есть. Мы сейчас его вылечим, — увлекая Колю вверх по лестнице, сказал Савва. — Лекарства для людей, — прыгая через две ступеньки, сомневался Коля. — Ну да! Птицам еще лучше поможет, — горячился Савва. — А кот?