Глава четвертая Мы взлетали над поверхностью Селены, вцепившись друг в друга, скрючившись, как шестьдесят лет назад взмывали над Луной Нил Армстронг и Эдвин Олдрин в своей хлипкой палатке из фольги и дюралевых палок. Под нами темнел потрепанный посадочный модуль «Орла», около которого лежали два трупа и дрались на шпагах две женщины. Чуть в стороне исполинским волдырем выпирал из грунта корабль Инсека. Потом в одно мгновение всё исчезло – и ступень «Орла», и чужой корабль. Мы вышли за пределы маскировочного поля и видели теперь не больше, чем земные наблюдатели. Мы взлетали все выше и выше, в черное звездное небо, где на фоне лунного кольца застыл у горизонта бело-голубой шар Земли. Наша траектория начала изгибаться, мы мчались к горизонту на высоте нескольких сотен метров… если меня не подводил глазомер. Алекс каким-то образом управлял гравитацией. Я отчаянно боролся, пытаясь вырваться из его рук. Потом перестал. Мы были уже слишком высоко, если я и не разобьюсь при падении, то добираться к кораблю придется очень долго. Так он же, наверное, этого и хочет! Пробить скафандр ему не удалось, его странная «шпага» была повреждена. Но если сбросить меня подальше от корабля, я уже не доставлю проблем. Алекс крепко обхватил меня, и шпага в свободной руке не могла помочь, мне не изогнуть руки так, как умеют Слуги. Я повернул голову. Не хотелось смотреть в это спокойное ледяное лицо. Я хотел лишь оценить высоту, но то, что увидел, заставило меня испугаться по-настоящему. Мы приближались к краю Селены. Мы неслись над вздыбленным «склоном», бывшей лунной поверхностью, по-прежнему обращенной к Земле. Алекс не собирался бросать меня на поверхность, куда я мог упасть более-менее плавно. Он собирался выкинуть меня в «пропасть», в открытый космос. Возможно даже, придав достаточное ускорение, чтобы навсегда превратить в спутник Селены. Представьте себе исполинский, широченный каменный конус. Он так огромен, что любая планета была бы счастлива иметь подобный спутник. Высота конуса около двух тысяч километров. Точно посчитать трудно, ибо вершина конуса – раскаленное ядро бывшей Луны. Оно расплылось, будто просочившийся из кондитерского кулька крем, застыло многолучевой звездой, местами уже окаменевшей, покрывшейся серой коркой, местами все еще кипящей и светящейся. Но основание конуса, навечно обращенное к Земле, выглядит вполне обыденно. Мертвая серая равнина с горами, кратерами, скалами. Всё меняется лишь у боковой границы конуса, где немыслимая сила когда-то вспорола Луну. Полоса шириной более ста метров (астрономы называют ее «линией вскрытия») выглажена, будто хорошее шоссе. Там нет ни скал, ни кратеров, всё перемолото и сплавлено в ровную поверхность. А за линией вскрытия начинается пропасть, уходящая во Вселенную. Боковая поверхность Селены уже далеко не такая ровная. Вначале, конечно, она тоже была гладкой, но несчастный огрызок Луны продолжает жить, его сотрясают селенотрясения, сдвигаются пласты пород, вываливаются глыбы – порой многокилометрового размера, вскрываются подземные полости, которыми Луна буквально напичкана… И к этому краю сейчас летели два человека. Без всяких видимых движителей. И если один из них, я, был хотя бы в подобии скафандра, при всем его мультяшно-несерьезном виде, то второй выглядел словно Супермен, парящий в космосе без всяких защитных приспособлений: молодой, красивый, в деловом костюме. Если такие технологии доступны Слугам, то что же есть у Прежних? Алекс молчал, глядя мне в глаза. Лучше бы он что-то говорил! Ругался, угрожал, проклинал, издевался, высмеивал. Что угодно! Это была бы понятная реакция. Хоть бы злобно оскалился, усмехнулся, рожу состроил! А он спокойно смотрел на меня, держал мертвой хваткой, не давая пошевелиться. И явно ждал, когда мы перелетим через «линию вскрытия». Почему Прежние лишали своих Слуг эмоций? Я не сомневался, что это осознанное действие. Нет, конечно, у них остались какие-то чувства, адресованные самим себе, – желание жить, властвовать, заниматься сексом, жрать, в конце концов. Но всё, что проецировалось на окружающих, и позитивное, и негативное, было отсечено, словно шестьдесят процентов Луны от Селены. Наверное, это то, что Прежние считали опасным. И любовь, и ненависть одинаково могут привести к неповиновению. Слуга, который может влюбиться, способен не выполнить приказ. Слуга, который может возненавидеть, тоже способен не подчиняться. Но все-таки они чего-то не учли. Если уж эти Слуги затеяли бунт против Прежних, значит, и оставшихся эмоций им хватило. Жаль, что Алекс, уверенный в победе, не начинает упоенно рассказывать мне, чего они добиваются, как поступает любой злодей в кинофильме. Впрочем, для того чтобы этой информацией воспользоваться, мне придется как-то его убить. Я еще раз попытался вырваться. Нет, не получалось. Он был немногим меня сильнее, я чувствовал, что в ответ на мои движения Алекс тоже напрягается. Но все-таки вырваться я не мог. Даже рука, по-прежнему сжимавшая шпагу, была зажата. Нет, если я смогу заставить шпагу сократиться… превратить в кинжал, как делал Слуга, с которым я боролся… Нет, все равно ничего не выйдет. Замаха не будет. Я смогу беспомощно потыкать Алекса в спину, работая одной лишь кистью. Что ему легкие порезы, если они выживают после огнестрельных ран? Край Селены всё приближался. Я сильно мотнул головой. Раз, другой, ударяя Алекса стеклом шлема по лицу. Кажется, мне удалось сломать ему нос, потекла кровь, срываясь крупными каплями на лацканы костюма. Но он даже не моргнул. Что я делаю не так? Пытаюсь победить силой – не получается. Пытаюсь сделать оружие удобнее – тоже не получается. Но ведь это не просто клинок переменного размера! Это не шпага, которая может стать длиннее или превратиться в кинжал! Это нечто движущееся, принимающее любую форму… если только отдать правильный приказ… А у меня это получалось. Тут что-то похожее на общение с Гнездом, только гораздо проще… Алекс насторожился, видимо, заметил что-то в моем лице. И мы изменили направление полета, стали стремительно снижаться, приближаясь к краю Селены. Но в этот момент зажатая в моей руке шпага вздрогнула, потекла к эфесу, сминаясь в металлический ком. «Убей его», – попросил я. Металлическая масса, маскировавшаяся под шпагу, словно ждала этого приказа. Я почувствовал, как она вздрогнула, изменяясь. За спиной Алекса возникли два кривых металлических лезвия, похожие на челюсти исполинского жука. Мне даже не пришлось шевелить пальцами – лезвия сами сошлись, захватывая шею Слуги и мягко, будто секатор – сухую ветку, разрубая шею. – Мать твою! – завопил я, когда наш полет прервался. Мы падали вниз, мертвое тело Алекса по-прежнему сжимало меня, конвульсивно вздрагивая. Отсеченная голова отставала, летела следом, в голубом воздушном пузыре, мигая и шевеля губами. Да что ж такое, не многовато ли отсеченных частей тела я навидался за последние сутки? Отцепившись от обезглавленного Слуги, я повернулся лицом вниз. Серая безжизненная равнина приближалась. Я когда-то видел передачу, где рассказывали о силе тяжести на поверхности Селены и Дианы. На Диане вообще был какой-то мизер, а вот на Селене около одной десятой земного притяжения. Неравномерно, ибо Селена, увы, не была шаром. Но пусть даже одна десятая… Сейчас я падал с высоты около сотни метров. Падало и тело Слуги, переставшее управлять гравитацией. Воздуха здесь нет, меня ничто не тормозит. Так что упаду я быстро, секунд за пятнадцать… и это будет все равно что спрыгнуть с третьего или четвертого этажа на Земле. Нет, конечно, некоторые после этого встают, отряхиваются и уходят на своих ногах… Но в основном их увозят. Почему я не занимался парашютным спортом? Хоть сгруппировался бы как-то… Я попытался повернуться, выкрутиться боком к приближающейся поверхности. Говорят, что падать лучше боком… У меня ничего не получилось. Теперь я падал головой вниз. Впрочем, сошедшая с ума вестибулярка уже ни в чем не была уверена. На несколько мгновений мне почудилось, что я завис в пустоте, а на меня сверху неумолимо надвигается поверхность Селены. Небо падало на меня, чтобы раздавить. Я не то чтобы боюсь высоты. Я просто ее недолюбливаю. Она рациональная и безжалостная, будто Слуги. Чистая физика. Физику я тоже недолюбливаю, хоть и учился на пятерки… Я закричал, вытягивая руки к стремительно приближающейся серой равнине. И увидел, как сжатый в ладони эфес шпаги с двумя кривыми лезвиями начинает трансформироваться. Превращается в длинный шест, устремляющийся вниз… или вверх… в общем – к поверхности Селены. Впрочем, у меня были все шансы не упасть на поверхность, а пролететь мимо – в пустоту! Я как-то очень четко представил, что произойдет при этом. Я, конечно, все равно упаду, Селена меня притянет. Но упаду на боковую поверхность конуса. И сила притяжения потащит меня вниз.