Невысокая скорость позволяла осмотреться, и увиденное удручало. Несмотря на открытый контроль казоку, грабежей и внутренних беспорядков всё же избежать не удалось, даже на окраинах соседствующего с Бонжуром Колберга. Почти все витрины скрывались за тяжёлыми решётками или ставнями, менее удачливые скалились зубьями разбитого стекла. Мусорные операторы определённо положили на работу хвост, потому что вдоль обочин росли не только песчаные наметы, но и скопления повседневного бытового хлама. То тут, то там бесноватую шпану и почуявших волюшку напёрсточников преследовали казоку-йодда в самых разных цветах. Били, подчас нещадно, отбирали награбленное и разгоняли по норам; иногда даже стреляли и отнюдь не для острастки. На пересечении Ви’ччи-Колберг и 31-ой улицы «Барру» прокатил мимо сгоревших, ещё дымящихся фаэтонов, неподалёку от которых распластался разбитый (и вскрытый, словно консервная банка) тетронский кастура. На следующем свороте я заметил у обочины труп хвостатого, а чуть дальше — ещё один, причём уже немного занесённый песком. Не могу заявить, что для нашей части гнезда таковое было уж совсем редкостью. Но сейчас в сгоревших транспортах и убитых чу-ха виделось что-то… инопричинное… опасно-чуждое, способное опрокинуть Юдайна-Сити, словно шаткий стол с фишками для игры в моннго. И всё же взрывы за кормой стихали, как и трескотня супрессорных очередей. Спустя пару кварталов и вовсе стало казаться, что никакого противостояния нет, а малочисленность чу-ха на улицах и у подъездов объяснялась чем-то иным, не настолько зловещим, как ввод ракшак в жилые районы. А ещё через двадцать минут наша скромная колонна из двух фаэтов миновала кольцо старинных фабрик. Прошла проверку на усиленном блокпосту, на почтительной скорости подползла к куполам Пузырей. Я смутно помнил, как прощался с сопровождающими «Жёлтыми котелками», желал им удачи и благодарил… как пронёсся мимо встречающего Винияби Шау с его шикарными складками многочисленных подбородков… как летел по коридорам, почти не обращая внимания на указатели, двигаясь по памяти и наитию… и в себя пришёл только на пороге комнаты, лицом к лицу с Ч’айей. Девчонка стояла у стола с консолью, правой рукой вцепившись в спинку кресла так, что посветлели костяшки. Я охнул, вздохнул, сделал робкий шаг вперёд. Она улыбнулась, тоже подалась ко мне, и обняла… но не жарко, без огненного пульса Куранпу, а бережно и нежно, как обнимают хорошего друга после долгой разлуки. — Куо-куо, детка. По всем канонам качественного драматического шоу тут должна была заиграть торжественная, отчасти надрывная и проникновенная музыка. Но в жизни так не бывает, даже у самых талантливых мемоморфистов. За порогом по-прежнему не было ничего, кроме протяжных сирен на дальнем фоне; кроме перебранок криитов, всё ещё зашивающих бреши после штурма кукуга; кроме командных окриков Когтей, в шлюзовых залах приводящих воинство в боевую готовность. — С возвращением, Ланс… Прокашлявшись, я заставил себя отпустить её. Отстранился. Улыбнулся как можно безмятежнее, и бросил с нарочитой ленцой: — Прости, малышка, вышло чуть дольше, чем я рассчитывал, но… А затем воспоминания о разговоре с рыжими борфами из «Восьмого цвета радуги» навалились на меня грудой кирпича. Придавили, вышибли дух, заставили вспомнить о страшном. — Он здесь⁈ — выпалил я. И, вероятно, что-то в моём лице изменилось — Ч’айя вздрогнула, нахмурилась, а на лбу проступил знакомый тревожный росчерк. — Нет. Ушёл примерно час назад. Но оставил условную копию самого себя. Она следит и помогает, хоть и без прямого контакта с его/их ядром. Я поднял голову к потолку. Дурацкий, совершенно лишний жест, но после нескольких разговоров с невидимым джи-там я уже не мог избавиться от привычки. — Значит, ты слушаешь и смотришь? — И веду записи, которые проанализирую сразу после возвращения к стержневому присутствию, — как ни в чём не бывало подтвердил призрак фер вис Кри через системы комнатной консоли. — Отлично. Как только ты вернёшься в себя, нужно срочно принять меры! Я сбросил рюкзак, пальто и постарался не думать, как благоухаю после бесконечной погони за рулями фаэтона. — Сейчас мне понадобится помощь пробиться через помехи! Вы тоже слушайте! Постучав по гаппи, я перебросил звук на динамики консоли. Выбрал ячейку Аммы и выслал ей ещё одно приглашение к разговору. Если автономный дубликат Диктатиона и помогал, то делал это незаметно, но чистоту сигнала всё же держал. А вот отвечать мне сестрёнка вновь не торопилась — то ли перевела «болтушку» в режим полного спокойствия, то ли дулась, что я так и не встретился с ней за последние двое суток. Хотя, конечно же, обещал. Ругнувшись, я забрал приглашение и перешерстил базу до ячейки Чихри Белохвоста. Тот, конечно, сразу откликнулся, но я не позволил дистант-пилоту вставить и слова: — Так, пунчи, слушай очень внимательно и не перебивай! — Я взглянул на Ч’айю, словно призывая присоединиться к беседе и намекая, что сказанное её действительно заинтересует. — Я говорил с «ВЦР», почти со всеми. Твою мамку под хвост, Чихри, это оказались не слухи! Тише, помолчи! Да, это правда, ублюдки впрямь готовят *бучее самовыпиливание на добрую половину гнезда… Я пока не придумал, как им помешать, но ты обязан любым способом связаться с дочурками и остановить их. И всех, кого они смогут предупредить, сисадда⁈ На концерт ходить нельзя! И слушать этих сукиных детей тоже нельзя, ты… — Да угомонися ты, терюнаша! — наконец вставил Чихри, повысив голос и даже прикрикнув. — Разошёлся прямо, разошёлся… Ты неужлито совсем не в курсях? Или не твоя работа ваще? — В курсе чего? Я уставился мимо Ч’айи, вдруг ощутив неприятный укол в груди. — Какая работа? — Яри-яри, бледножопик, ну ты дал! Скромничаешь, бесяка! Белохвост неожиданно хохотнул, что показалось настолько неуместным, что теперь у меня оледенела ещё взмокшая спина. А ещё мне показалось, что обеспокоенный папашка-пилот изрядно пьян. — Вруби любой исправский прокламаторский станц, пунчи. Найди поток получасовой давности, сисадда? Эй, терюнаши, «вексель» погашен, сисадда? Если верить мицелистам, то ты ток по билетам спас сто восемьдесят шесть тыщь хвостов, сисадда? И ещё полтора мильона с площадей со свето-струнными полотнами, ну. Про «миц-блиц» ваще молчу, там без счёта, но она чот барахлит не по-детенышевски… Выродки ж во всём сознались, яри-яри! Конеч, перед упаковкой суки успели кой-чего накричать мицелистам, и кой-кто в гнезде точно на их приказы присядет, но это не сравнить, сисадда⁈ Он тараторил что-то ещё. И ещё, всё столь же сбивчиво и грязно. А я пялился в угол комнаты, краем глаза замечал искреннюю улыбку Ч’айи, и по-прежнему не мог поверить ушам. «Ломкая горечь» Куо-куо, мои дражайшие… С вами снова Моноспектральная Чапати, если я вообще до сих пор имею право себя так называть. И будь прокляты обстоятельства, вынуждающие меня раз за разом нарушать собственные обеты, и в который раз закрывать дверь крематория снаружи… Но новость, которую Чапати с благородного разрешения прочих сотрудников агентства «Ломкая горечь» несёт вам на этот раз, достойна того, чтобы нарушить клятву. Она — будто луч солнца сквозь бурю, беспрерывно бушующую над вашей норой на протяжении девяти дней. Как струя свежего воздуха после смрадной ночёвки в Нижнем Городе, как глоток воды для умирающего от жажды в пустошах за пределами Юдайна-Сити… И перед тем, как завершить путь чибито и окончить ритуал киуаам-пуджа, я хочу поделиться ею с вами. Непременно поделиться, и даже в эту секунду я ощущаю невероятное облегчение, а на глаза наворачиваются слёзы, обжигающие шрамы на щеках Моноспектральной… Да, гнездо сейчас переживает не лучшие дни. Да, его колотит и лихорадит, а наш родной район уже несколько часов сотрясается под ударами, которые наносят друг другу ракшак и преступные стаи Косоглазого и его дружков. Но тем радостнее слышать — и пусть будет светлым небо над норой того, кто принёс «Ломкой горечи» эту удивительную светлую весть, — что сегодня, фактически на наших с вами глазах были спасены жизни десятков, и даже сотен тысяч чу-ха самого разного возраста! Слушайте и передайте другим! Агентству «Ломкая горечь» только что стало известно, что все участники музыкальной канджо-транс группы «Восьмой цвет радуги» были задержаны особым отделом «Голубого Лотоса» буквально за считанные часы до начала своего эпохального выступления в «Абиман-Арене». Любопытно, что операция была проведена очень быстро и почти без подготовки, даже несмотря на участие силовых стай «Лотоса» в подавлении волнений на границах Бонжура… Концерт, разумеется, отменён, что вызвало беспорядки в Чучсин и окрестных районах. Наши наблюдатели в восточной части гнезда даже говорят о стычках поклонников с тетронами и службами безопасности «Арены», нескольких неудачных попытках отбить музыкантов у агентов «Лотоса» и даже трёх публичных самоубийствах, совершённых в знак протеста на отмену шоу. В Штольне пока не спешат комментировать столь поспешное и весьма шероховатое происшествие. Также пока не удалось получить комментариев ни от ближайшего круга музыкантов, ни от гранд-нирмаата «8-Ра». Однако Моноспектральной Чапати и её друзьям всё-таки стало известно, что задержание — к тому же столь спешное, наполненное ошибками протоколов ареста и грозящее самым настоящим скандалом, — связано с возможной угрозой обществу, которую несли солисты «Радуги» десяткам тысяч обитателей Юдайна-Сити. Чапати уверена, что в самые ближайшие дни агентство «Ломкая горечь» поведает вам все детали, какие только сможет раскопать вокруг этого сенсационного события. Но у меня уже сейчас есть ряд непроверенных фактов, которым, однако же, Моноспектральная склонна всецело верить. Да, мои музыкальные и далёкие от протяжных подвываний со сцены: вероятнее всего, ваши расчудесные любимчики-исполнители таких навязших на зубах композиций, как «Пойдём со мной», «Не гладь против шерсти» или «Конфетка» планировали грандиозную по своим масштабам манипуляцию, конечной целью которой стала бы гибель тысяч и тысяч поклонников «самой популярной группы гнезда»… Не можете в такое поверить? Чапати сначала тоже не смогла… А затем вспомнила всё, что происходило с ней только за последние пару недель, и поверила. Да, мои ненаглядные, мы с вами ещё и не на такое способны… Что ж, вот вам и новость, прочие детали которой вам тоже поведает Моноспектральная Чапати, но уже в новом обличии. Не знаю, как вас, мои мудрые и проницательные, а эту Чапати услышанное весьма порадовало… Да, огорчило оттенками безумия и общей нереальности, но всё же порадовало финалом, сисадда? А на этом я прощаюсь с вами. И надеюсь, что в ближайшие сутки в Юдайна-Сити не произойдёт ничего столь же масштабного, требующего выхода в Мицелиум на потоке станции «Ломкая горечь» и вынуждающего меня в очередной раз отвлечься от исполнения последних обетов… А ты… если ты вдруг слушаешь, то знай, что Чапати очень за тебя рада. Правда-правда, в моих словах ни тени лукавства… Чапати рада, что тебе хорошо с твоим новым пустынным цветком. Почти любой знает, как непросто найти в столь огромном мире по-настоящему родственную душу, сисадда? А особенно — своего вида… И даже если во всём Тиаме больше не отыщется других… прочих, похожих… я верю, что ты наконец обрёл настоящую — не фальшивую и случайную, — а настоящую семью, за благополучие и процветание которой я стану молиться в любом из мест, куда отведёт меня Благодетельная Когане Но. А пока… если ты вдруг по какой-то причине слышишь меня в эту самую секунду, я прошу только об одном, Малыш — береги свою бесценную шкуру…