— Наверное, она беспокоится о вашем будущем, — ответила Джесс. — Вы уже решили, чем намерены заняться? — Нет, — сказала Танзи. — Мне никогда не хотелось стать врачом, учительницей… поп-звездой или кем-то в таком роде. Почти все в моем возрасте примерно представляют, кем хотят стать. Вот вы наверняка уже знали. Сколько вам было лет, когда вы решили пойти в полицию? — Я училась в выпускном классе школы, — призналась Джесс. — Однажды преподаватель-методист поймал меня, когда я плелась по коридору и, как всегда, опаздывала на урок. «Ты всю жизнь намерена везде опаздывать?» — спросил он. — Он не имел права задавать вам такой вопрос! — Танзи оскорбилась за Джесс. Джесс благодарно улыбнулась и продолжала: — Вопрос был неплох, а за ним последовал еще лучший. «Чем ты собираешься заняться, когда окончишь школу?» — Ага! Ловушка! — воскликнула Танзи. — Вот именно. Я тогда ни о чем еще не думала. По-моему, методист это понял или заподозрил. Но мне очень хотелось дать ему решительный ответ, просто чтобы он понял, что я думаю о будущем, и отстал от меня. Я выбрала самое крутое, о чем могла подумать, и ляпнула: «Поступлю в полицию!» Он немного опешил. После, правда, он не дал мне забыть о моем выборе и все рассказал другим учителям. Так что постепенно я привыкла отвечать всем, что пойду в полицию. Меня начали спрашивать почему. Тогда я начала искать везде материалы о полиции, читать… И вдруг мне стало по-настоящему интересно. Мне стало ясно, что именно этим я хочу заниматься. И вот я здесь. Я ни разу не пожалела о сделанном выборе. Работа у меня трудная, но она того стоит. Не представляю, чем еще я могла бы заняться. Я рада, что нашла себе работу по душе. — По крайней мере, вам хватило ума что-то придумать, когда вам задали прямой вопрос. Я не сумела бы сказать, чем хочу заниматься, даже если бы к моей голове приставили револьвер. — Танзи уныло ссутулилась под вязаным жакетом. Джесс улыбнулась. — Что вы хотите изучать в университете? — Я иду на факультет средств массовой информации, но никаких планов на будущее пока не строю. Я ведь сказала, у меня нет цели в жизни; никогда я не загадывала больше чем на полгода вперед. Честно говоря, мне и в университет не так уж хочется. Но ведь надо чем-то заниматься, вот я и подумала, почему бы не поступить? Еще до того, как Джесс произнесла следующие слова, она о них пожалела. — По-моему, обеспечены вы неплохо. У вас ведь нет финансовых трудностей? Она не собиралась ни высмеивать девушку, ни грубить ей, однако получилось и то и другое. Танзи ответила довольно резко: — С деньгами у меня проблем нет. Да, я из тех, кого вы называете «обеспеченными». У меня богатый отец. Он очень щедрый. А еще он — единственный порядочный человек, за которого выходила мать, но его она удержать не смогла! Знаете, моя мать — неудачница. Вот в чем ее трудность. Кстати, если вам кажется, что деньги облегчают жизнь, вы ошибаетесь. Они дошли до конца дороги, до поворота на загородное шоссе и, не сговариваясь, повернули назад, к дому. — Когда вы выразили желание поговорить со мной, — осторожно начала Джесс, — я надеялась, что вас интересуют события в «Балаклаве». К сожалению, я не считаю себя консультантом по профориентации или психологом. — Да я и не собиралась грузить вас своими проблемами, — ответила Танзи. — В конце концов, вам-то какое до меня дело? И вы правы, мне и правда интересно, что там… Точнее, меня интересует дядя Монти. Надеюсь, вы не собираетесь его арестовать? Мы с мамой нечасто в чем-то сходимся, но тут я с ней согласна. Он старый и практически весь проспиртован. — Танзи остановилась и развернулась к Джесс лицом. — Он и в самом деле понятия не имеет, кто этот покойник! — Она подалась вперед. — Танзи, но ведь покойник не с неба свалился, и в «Балаклаву» он попал не сам по себе, — осторожно возразила Джесс. — Кто-то, по крайней мере еще один человек, помог ему войти. — Значит, кто-то просто ехал мимо и увидел пустой дом… Правда, по Канаве Тоби почти никто не ездит, но она выходит на окружную дорогу, а там очень оживленно. «Балаклава» не так далеко от дороги, как «Древняя сторожка». — Танзи показала в сторону своего дома. — Даже дядя Монти с его больными коленями в состоянии дойти от «Балаклавы» до города. Он ходит туда почти каждый день, кроме воскресенья. — Мы готовы рассматривать любые версии, — ответила Джесс. — Похоже, о «Балаклаве» действительно известно посторонним. В одной из спален на втором этаже кто-то бывает. Она рассчитывала, что ее слова вызовут потрясение, и ее надежда оправдалась. — Что?! — Танзи недоверчиво уставилась на нее. — Чушь какая! На втором этаже «Балаклавы» одна рухлядь! — Тем не менее мы нашли признаки того, что кто-то довольно регулярно бывает в спальне наверху, незаметно для вашего дяди. — Кто-то ошивается в «Балаклаве»?! — Танзи подняла обе руки и откинула с лица растрепанные волосы. — Но ведь… ничего себе! — На ее лице появилось выражение ужаса. — Кто-то влезал в дом, когда там был и дядя Монти? — Скорее всего, гости приходили, когда его не было дома. Видите ли, у него привычка оставлять дом незапертым. — Значит, они были на втором этаже… — От ужаса у Танзи сел голос. Она откашлялась и продолжала: — Забирались туда, а бедный дядя Монти был внизу, в их полной власти! Его ведь могли убить! Представляю себе: я или мама заехали бы к нему, а он лежит мертвый на диване… — Танзи посмотрела себе под ноги, очевидно собираясь с мыслями. — Мама все твердит, что ему надо переселиться в дом для престарелых! — Она вдруг вскинула голову. — Раньше мне казалось, что переезд его убьет. Но, может быть, она права… если в «Балаклаве» небезопасно. Как он отреагировал, когда вы ему рассказали? Жаль, что вы вначале не поделились со мной или с мамой… Мы бы все передали ему постепенно, осторожно… — Он почти ничего не сказал. Танзи, ваш дядя человек довольно крепкий. Не думаю, что мой приход его сильно взволновал. И известие о том, что кто-то бывает в его доме, его тоже как будто не особенно тронуло. Как вы и говорите, незваные гости могли находиться на втором этаже, а он — на первом… Он мог наткнуться на них, вернувшись из города раньше времени… Возможны любые совпадения. Может быть, он просто еще не понял все до конца. Когда они дошли до ворот, Танзи достала ключи от машины. — Вы ездите на маминой машине? — спросила Джесс. — Нет, на своей колымаге. — Танзи показала пальцем. Джесс повернула голову и увидела, что за кустом припаркован старый «форд-фиеста». — Папа требует, чтобы я купила новую машину. Но я к этой вроде как привыкла. — Ваша первая машина? — улыбнулась Джесс, в которой слова Танзи пробудили воспоминания. — Точно. Я буду вести осторожно, — сказала Танзи. — Честное слово! Фил Мортон тоже осторожно ехал по Канаве Тоби, пробираясь от владений Колли к ферме Снеддона. Канава Тоби все больше сужалась, стиснутая с двух сторон живыми изгородями и каменными оградами. И ехать стало труднее: сплошные ухабы и рытвины. Если попадется встречная машина, кому-то из них придется пятиться до въезда на чье-нибудь поле. Впереди мрачно маячил Стрелковый лес, одновременно маня своей таинственностью и отталкивая. Мортон повернул налево. Судя по деревянному указателю, левая дорога вела на ферму. Вдали виднелись развалины крохотного домика. Крыша просела, из окон с выбитыми стеклами тянулась листва. Рядом, как одинокий часовой, стоял старый уличный туалет, охраняя джунгли на месте бывшего садика. Сама Канава Тоби шла дальше, до самой опушки леса. Мортон решил, что, зная местность, можно проселочными дорогами и тропами, петляющими через поля и леса, вернуться на окружную дорогу. Но путь окажется медленным и трудным. Он понял, почему автомобилисты, которые по ошибке поворачивали на Канаву Тоби, получали от местных жителей совет разворачиваться и не пытаться проехать напрямик. Он свернул налево, к развалинам домика. Интересно, такое же запустение он найдет и впереди? Оказалось, что Снеддоны живут лучше своих соседей. Их дом, сложенный из местного камня, хоть и был старым, содержался в чистоте и порядке. У парадной двери в горшках еще цвели герани. Хозяйственные постройки также находились в приличном состоянии. Не увидев никаких собачьих вольеров, Мортон вздохнул с облегчением. Но как только он вышел из машины, из-за сарая выбежала черно-белая уэльская овчарка и понеслась к нему. Собака лаяла, но одновременно виляла хвостом. — Привет, — поздоровался с ней Мортон и протянул руку, чтобы собака его понюхала. Овчарка ткнулась в него носом, а потом, задрав морду, вывалила язык и расплылась в улыбке. — Ну, и где твой хозяин? — спросил Мортон. Вообще он любил собак, и собаки его любили. Он сразу признал честную рабочую собаку. Таких он уважал. У Колли псы были совсем другие. Таких обычно держат мелкие жулики, торговцы металлоломом, скупщики краденого и прочие деятели, которые не любят, когда посторонние проявляют интерес к их делам. Такие собаки, как и их владельцы, обычно безошибочно чуют представителей закона и относятся к ним как к врагам. Из дома вышел человек — высокий, немного сутулый, с длинными, жилистыми руками, в кепке на седеющей голове. Он стоял молча, наблюдая за Мортоном и овчаркой. Мортон подумал: «Он решил проверить, как отнесется ко мне собака. Если собака решит, что я — друг, так же подумает и владелец». — Мистер Снеддон? — крикнул он издали. Снеддон шагнул к нему. — Вы из полиции? Даже здесь полицейских чуют издалека! — Да, — признался Мортон, доставая свое удостоверение. Снеддон на него почти не взглянул. — Вы не похожи на автомобилиста, который сбился с пути. Время от времени они к нам заезжают. Думают, что можно проехать насквозь, напрямик, но гораздо лучше им повернуть назад. — Я так и понял, — кивнул Мортон. — Колли уже рассказали, какие тут у вас дороги. Ему было интересно, как Снеддон отреагирует на фамилию соседей. Фермер снова пристально посмотрел на него, а потом спросил: — Значит, у них вы уже побывали? — Непонятно было, доволен он этим обстоятельством или нет. Но рот у него скривился, как будто он пытался скрыть улыбку. — Мы наводим справки, — сказал Мортон, — относительно покойника, которого вчера обнаружили в «Балаклаве». Полагаю, вы уже в курсе? Оставалась возможность, что Снеддон еще ничего не слышал, если он последние двадцать четыре часа не покидал своих владений. — Жена слышала, — ответил Снеддон. — Она мне и рассказала. — Вот как? От кого она слышала? — спросил Мортон. — Ездила заправляться к Себу Паскалю, на окружную. Себ видел, как мимо проезжали полицейские машины. Позже он заметил, как мимо пронеслась синяя спортивная машинка, и в ней на пассажирском сиденье сидел Монти Бикерстаф, а за рулем была женщина. Он признал в ней двоюродную племянницу старого Монти. Вот он и позвонил по телефону одному из Колли, молодому Гэри. Себ решил, что Колли знают, в чем дело, и они в самом деле знали. Мортон задумался, прикидывая время в голове. — Он позвонил Колли уже после того, как миссис Харвелл увезла Бикерстафа? — Ну да, я же сказал. Мортон подумал: придется побеседовать с этим Себом Паскалем. Похоже, проклятые Колли рыщут по всей округе. Незаметно следили за полицейскими у «Балаклавы» и раззвонили о происшествии на всю округу. Да, но откуда Гэри… Снеддон прервал его размышления. — Сегодня утром я и сам собирался вам звонить, — проворчал он. — Конечно, не вам конкретно. Вы-то, насколько я понимаю, из уголовного розыска. А я собирался звонить просто в участок. Правда, от них толку мало… — Вот как? — насторожился Мортон. — Почему? — Потому что они наверняка пришлют какого-нибудь юнца, он повертится вокруг, что-то запишет и, скорее всего, ничего не сделает. — Что запишет? Что случилось? — У Мортона появилось дурное предчувствие. — Почему вы хотите обратиться в полицию? — Вчера ночью я слышал, как мимо моей фермы проехала машина. Было очень поздно. Машина ехала со стороны окружной и направлялась к Стрелковому лесу. — Снеддон показал направление. — Я еще подумал: странно. Кто захочет ехать туда, тем более среди ночи? Если какой-нибудь турист заблудился или еще кто, уж он бы поехал в такую глушь днем, верно? Я прислушался… Тут из дома вышла женщина. Она вытирала руки о кухонное полотенце.