— А, Танзи, милочка… — ответил Монти. — А я задремал. — Извините, что разбудила. — Она села рядом с ним на садовую скамейку. Монти показалось, что у девочки несчастный вид. Она всегда была худенькой, а сейчас выглядела совсем тощей, кожа да кости. Лицо совсем белое; выделяются только темные круги под глазами. — Что случилось? — спросил он. — Только что звонила та женщина — инспектор полиции. Она хочет приехать сюда и еще раз поговорить с вами. Или, как она предложила, вы можете поехать к ней в полицейский участок, или штаб-квартиру… не помню. В общем, она скоро приедет. Мама очень злится. — Как всегда, — буркнул Монти. — Мама говорит, они вас преследуют. Она хочет к приезду инспектора вызвать адвоката. Предлагает Майка Хестона. — Адвоката? — возмутился Монти. — Все адвокаты — кровососы! — А еще мама придумала, чтобы доктор Симмонс написал письмо, в котором говорится, что вы пережили шок и не можете отвечать на вопросы. Мама считает, будет лучше, если вы отдохнете, придете в себя и обдумаете, как лучше отвечать. — О чем мне думать-то? Передай своей маме, — надменно ответил Монти, — что я в состоянии беседовать с инспектором Кемпбелл, и никакой адвокат мне не нужен. Пусть она приезжает. Я приму ее здесь. Не хочу корячиться в крошечной машинке твоей мамы и ехать куда-то за много миль… — Я передам, но мама будет недовольна. Танзи выглядела далеко не лучшим образом. Она нервно отбросила со лба прядь длинных светлых волос. — Какая мерзость, дядя Монти! — Да, все как-то неожиданно, — согласился Монти, — и неудобно. Кстати, я благодарен твоей матери, что привезла меня сюда. Она действует из лучших побуждений. Но я хочу домой. — По-моему, разрешить вам вернуться может только полиция. Прядь волос снова упала ей на лицо, и Танзи начала накручивать ее на палец. — Когда я сказала «мерзость», я имела в виду, что вы, наверное, очень удивились, когда нашли это… этого… в вашем доме. — К счастью, у меня был мобильный телефон, который ты заставила меня купить. Кстати, я не в первый раз натыкаюсь на мерзость, — заметил Монти. — Но ведь… не еще один мертвец? — В ее голубых глазах читался ужас. — Бывают на свете и другие мерзости, — ответил Монти. — И смерть — не худшая из них. — Мне еще ни разу не приходилось сталкиваться со смертью, — почти неслышно произнесла Танзи. Монти поморгал и сочувственно похлопал девушку по руке: — Выше нос, милочка! Возвращайся к Бриджет и передай ей мои слова. А за меня не беспокойся. Я крепкий. Вот только если бы… — Что? — Танзи быстро вскинула на него взгляд, по-прежнему наматывая прядь волос на палец. — Будь умницей и принеси мне сюда стаканчик виски! — Монти бросил на нее умоляющий взгляд. — Ну, пожалуйста! На ее напряженном лице появилась кривая улыбка. — Ладно, дядя Монти! Монти смотрел вслед Танзи. Она поспешила в дом. Бедняжка, она ведь еще совсем ребенок! Сейчас ей лет восемнадцать-девятнадцать; Монти она казалась невероятно молодой. Она заканчивает год, который они с матерью называют «каникулами». Потом она поступит в университет и будет изучать специальность, название которой он никак не мог запомнить. Нельзя сказать, что Танзи ведет скучную, размеренную жизнь. С такой матерью, как Бриджет, не заскучаешь! Бриджет то и дело разводится и снова выходит замуж… Правда, Танзи почти все время проводила вдали от дома, в школе-интернате для девочек. Насколько Монти понимал, основной целью таких учебных заведений было оберегать юных девиц от дурного влияния, нежелательных друзей и мерзостей жизни. То есть от всего, что делает жизнь интересной. Теперь, впервые в своей молодой жизни, Танзи столкнулась с неприятностями, и внешний мир показал ей свой мерзкий оскал. Может быть, ей это не повредит. Все равно рано или поздно ей пришлось бы столкнуться с трудностями. Ничего, Танзи справится. Только бы жизнь не представила ей более суровых испытаний. В конце концов, она сделает карьеру или встретит славного молодого человека, или… в общем, будет жить, как живут в наши дни все молодые люди. Правда, Монти понятия не имел, как живет современная молодежь… Нет, нельзя ему волноваться за Танзи. Скоро сюда к нему приедет инспектор полиции Джессика Кемпбелл. При воспоминании о ней ему стало не по себе, и совсем не потому, что он что-то от нее скрывал. Он уже рассказал ей все, что знал о покойнике. Хотелось бы ему сообщить ей что-нибудь еще, что-нибудь полезное. Тогда полиция разберется, докопается до сути, и его перестанут дергать. А пока они не докопались до сути, инспектор Кемпбелл будет приезжать к нему… Лично против нее Монти ничего не имел. Просто поразительно, до чего она похожа на милую старушку Пенни! Ничего удивительного, что ему приснилось детство. Пенни одна сидела на холме, одновременно храбрая, сердитая, решительная и испуганная… — Прости меня, Пен, — прошептал он. — Прости за все разы, когда я тебя обижал. Ты знаешь, я всегда думаю о тебе. Вот почему я так испугался, когда увидел инспекторшу… И сегодня она придет к нему снова. — Черт, черт, черт… — забормотал Монти. — Пенни, ты что, хочешь посмеяться надо мной оттуда, где ты сейчас? Глава 7 Джесс вылезла из машины у дома Харвеллов и немного постояла, оглядывая окрестности, а затем направилась к воротам. Владелица заранее предупредила, что ее «вилла» расположена «в глуши», и он действительно стоял один на дороге. Судя по деревянной вывеске на воротах, вилла называлась «Древняя сторожка». Скорее всего, раньше здесь действительно жил привратник, так как дом располагался у въезда в чье-то обширное имение. И подъездная аллея, и сами ворота, у которых стоял дом привратника, давно исчезли, как и барский дом, к которому можно было подъехать по аллее. Его снесли, или он развалился сам. Но землю, даже если ее кому-то продали, пока ничем не застроили. Вилла стояла на фоне неаккуратно разросшихся деревьев. Они были похожи на остатки древнего леса, который никто не трогал много веков. Может быть, Бриджет принадлежит только дом, а участок вокруг уже не ее? А может, она нарочно не срубает деревья, чтобы они отгораживали ее от внешнего мира? «Древняя сторожка» удивительно напоминала жилище ведьмы из сказки братьев Гримм. Свесы были отделаны резными деревянными карнизами. Мелкорешетчатые окна закрывали деревянные ставни, выкрашенные в темно-зеленый цвет. Дорожка, ведущая к парадной двери, была выложена замшелыми камнями. Участок окружала каменная стена сухой кладки. Джесс представила, как одиноко в таком месте в любое время года. Ей не хотелось бы очутиться здесь зимой. Она нахмурилась. Дом как-то не соответствовал той деловитой, искушенной женщине, с которой она недавно познакомилась. Ей казалось, что Бриджет Харвелл предпочитает общество, шумную жизнь большого города, магазины и яркие огни. Войдя в ворота, она направилась к парадной двери, которая внезапно распахнулась, и на крыльцо выбежала очень молодая девушка — должно быть, дочь Бриджет, хорошенькая, но какая-то бледная и изнуренная. Она была очень похожа на мать, только глаза у нее были другие — бледно-голубые. Те же острые черты лица, только мягче… По плечам разметались длинные прямые светлые волосы. Голубые глаза покраснели, и под ними заметны темные круги, как если бы она недавно плакала. На девушке были джинсы и спортивный свитер. В руке она держала стакан виски. — Вы приехали к дяде Монти, — сказала она, даже не взглянув на протянутое Джесс удостоверение. — А я как раз несу ему виски. Если можно, поговорите, пожалуйста, с мамой минут пять, а я успею незаметно передать ему стакан… Он на заднем дворе. — Танзи! — послышался из дома женский голос. Танзи проворно проскользнула мимо Джесс и побежала за угол, стараясь не расплескать виски. Через миг на крыльцо вышла Бриджет. Увидев Джесс, она театрально вздохнула: — А, это вы! Ну да, вы ведь говорили, что скоро приедете. Входите, входите. Должна вам сказать, дядя немного не в себе. По-моему, происшествие сильно его потрясло. Не уверена, что сегодня с ним можно полноценно общаться. Неужели обязательно допрашивать его именно сейчас? — Да, — просто ответила Джесс. — Кажется, ваша дочь сказала, что мистер Бикерстаф на заднем дворе. Может быть, я пойду прямо туда? — Танзи была здесь? Я думала, она сидит в своей комнате за компьютером. — Бриджет нахмурилась. — Она ужасно огорчилась. У девочки богатое воображение. Танзи всегда любила «Балаклаву»; раньше, когда она была маленькая, я часто брала ее туда с собой. Тогда там еще жила тетя Пенни, которая ее обожала. Бриджет замолчала и, прищурившись, оглядела Джесс. — Странно, вы немного похожи на Пенни — на фотографиях я видела ее в молодости. Наверное, все дело в цвете волос. Монти раньше тоже питал слабость к Танзи; он позволял ей бродить по всему дому. В конце концов, тетя Пенни бросила его, и, по-моему, правильно сделала. Ей бы уйти от него много лет назад, но она продолжала героически терпеть все его выходки… И вот наконец не выдержала. Монти тогда пережил страшный удар, — злорадно продолжала Бриджет. — Он-то не верил, что тетя Пенни способна его бросить. После ее ухода он совсем замкнулся в себе и перестал видеться с остальными родственниками. Я все время пытаюсь поддерживать с ним отношения, и Танзи тоже, но… — Бриджет пожала плечами и покачала головой. — Что ж, ступайте, поговорите с ним, раз уж так надо. Но, откровенно говоря, мы бы охотно обошлись без всякой шумихи. Никто из нас не в состоянии вам помочь. Я знаю, вы не имеете права говорить, когда закончится следствие, но по крайней мере хотя бы намекните, сколько времени вы еще будете допрашивать дядю Монти. В конце концов, его же не было дома, когда в «Балаклаву» пробрался тот… тот покойник. Дядя Монти понятия не имеет, кто он такой. — И все же, возможно, он представит нам интересные сведения, — хладнокровно возразила Джесс. — Люди часто даже не понимают, что крошечная улика может оказаться для нас очень важной. Они считают свои наблюдения мелочью, не достойной внимания, а мы находим важные связующие звенья, которые позволяют нам выйти на преступника… Бриджет скрестила руки на груди и в упор посмотрела на Джесс. На ее безымянном пальце красовалось обручальное кольцо с крупным бриллиантом; камень играл и переливался в лучах солнца. — Понимаете, мне это очень неудобно, — вдруг призналась Бриджет. — В конце месяца, когда Танзи начнет учиться в университете, я собиралась закрыть дом. Ведь я переезжаю в Штаты. — Насовсем? — уточнила Джесс. — Я снова выхожу замуж. Буду жить в Нью-Йорке. Ах да, Монти говорил, что Бриджет в очередной раз выходит замуж; кажется, в четвертый, если Джесс верно запомнила. — Значит, Танзи останется здесь, в Великобритании, совсем одна, если не считать мистера Бикерстафа? — удивленно спросила Джесс. — У нас есть и другие родственники, — довольно раздраженно ответила Бриджет. — Да и я ее не бросаю. И потом, ей скоро девятнадцать. Она не ребенок. Если хотите знать, мы с Максом… это мой жених… пытались уговорить ее поступить в колледж в Штатах. Но ей захотелось остаться здесь, на родине. — Она снова пожала плечами. — Но для меня гораздо большее препятствие представляет не дочь, а дядя. Не переносить же мне из-за него свадьбу! Он не может оставаться один в «Сторожке». И возвращаться в «Балаклаву» ему тоже нельзя, об этом и речи быть не может. Он, конечно, не согласится, но ему придется продать свой старый мавзолей, если он найдет на него покупателя, и переехать в дом для престарелых. Старик мог бы прожить остаток дней в относительном удобстве. Но попробуйте только заикнуться о переезде! — Она пожала плечами. — Вы найдете его в самом дальнем углу сада. Там есть скамейка. — Бриджет вернулась в дом, предоставив инспектору Кемпбелл самой искать дорогу. Джесс даже обрадовалась, что Бриджет не провожает ее в сад. Ей не хотелось, чтобы Монти был раздражен, когда она, Джесс, начнет с ним беседовать. Ее и саму раздражала самовлюбленность Бриджет и ее черствость по отношению к старику. Она повернула за угол, и полуденное солнце ударило ей в лицо, на миг ослепив. Она приставила руку козырьком ко лбу. Танзи она не увидела. Должно быть, девушка вернулась в дом черным ходом. Сад явно не требовал большой работы; в основном здесь был газон, который окружали кустарники. В дальнем углу устроили нечто вроде беседки, мощенной плиткой. В беседке стояла скамья. Увидев, что оттуда торчат чьи-то ноги, Джесс направилась в ту сторону. — Монти! Монти не спеша пил виски. Он изменился почти до неузнаваемости: был вымыт, причесан и подстрижен в стиле «сзади и с боков покороче». Он, конечно, похорошел, но, как ни странно, показался Джесс и старше, и слабее. Прежняя его броня из ношеной одежды и въевшейся грязи как будто защищала его от внешнего мира. Теперь же он как будто надел чужую кожу… Когда тень Джесс упала на него, он выпрямился, вздрогнул и крепко обхватил стакан, словно защищая его. — А, это вы! — воскликнул он с облегчением. — А я думал, Бриджет снова явилась докучать мне и портить единственное в жизни удовольствие. — Не возражаете, если я присяду? — спросила Джесс. — Присаживайтесь, — сказал Монти, двигаясь на крашеной металлической скамье и хлопая рукой рядом с собой. — Как вы? — спросила Джесс, усевшись. — Как себя чувствуете? — Ужасно, хуже некуда. Но вовсе не из-за жмурика в моем доме. Вы посмотрите на меня! — Очень красиво, — одобрила Джесс, разглядывая его новую одежду. Монти угрожающе нахмурился. — Красиво?! Да зачем мне быть красивым? Я ведь не на свадьбу собираюсь и не на похороны! Я сижу в саду. Правда, сад не мой, но все-таки здесь трава, зелень… — Он огляделся по сторонам и добавил: — Некоторым образом… — Потом он глотнул еще виски и немного отмяк. — Вы его увезли? — Покойного? Да, увезли. — Значит, я могу вернуться домой?