– Увы, я не свободен, Лиза. Она поцеловала меня, но в ее глазах ясное летнее небо уже затягивала пасмурная дымка. – Я подготовлю для тебя душ, – сказала она, вскакивая с кровати и устремляясь к ванной комнате. – Послушай, это ж невеликая проблема – вытянуть парня из участка, – сказал я, направляясь за ней. – Знаю, – буркнула она. – Наша дневная встреча не отменяется? Все, как договаривались? – Конечно. Я шагнул под холодный душ. – И ты не хочешь сказать, по какому поводу встреча? – крикнул я. – Это по-прежнему большой секрет? – Не секрет, а сюрприз, – сказала она, появляясь в дверях ванной. – Тогда другое дело, – рассмеялся я. – Где и когда мне ждать этого сюрприза? – Будь в половине шестого рядом с «Махешем», на Нариман-Пойнт. А поскольку ты вечно опаздываешь, ориентируйся на полпятого, чтобы успеть вовремя. – Ладно. – Так ты приедешь? Точно? – Не волнуйся. У меня все под контролем. – Нет, – сказала она, и улыбка стекла с ее лица, как дождевые капли с листьев. – Это не так. Ничего у тебя не под контролем. Разумеется, она была права. Сам я это не осознавал в те минуты, когда под высокой аркой ворот вступил на территорию полицейского участка, но ее печально угасающая улыбка все еще стояла у меня перед глазами. Я поднялся по дощатым ступенькам на веранду, с трех сторон – по бокам и сзади – окаймлявшую административный корпус. Знакомый коп перед офисом сержанта пропустил меня без вопросов, кивая и улыбаясь. Он был рад меня видеть: я всегда давал щедрые взятки. Войдя внутрь, я шутливо откозырял сержанту Дилипу-Молнии, старшему дневной смены. Его испитое лицо раздулось от едва сдерживаемой злости – как позднее выяснилось, он дежурил (и злобствовал) уже вторую смену подряд. Так что я выбрал не самый удачный момент для визита. Дилип-Молния был садистом. Я это знал по собственному опыту. Несколько лет назад, когда я сидел в здешней тюрьме, он часто избивал меня, удовлетворяя свой садистский голод за счет моей беспомощности. У него и сейчас явно разыгрался аппетит при виде синяков на моем лице, он даже облизнул губы в предвкушении. Но с той поры многое изменилось если не в его, то в моем мире. Я теперь работал на Компанию Санджая, которая вливала массу налички в полицейский участок Колабы. Это были слишком большие деньги, чтобы ими рисковать, потакая своим изуверским наклонностям. Изобразив некое подобие улыбки, он слегка вздернул голову, что означало вопрос: «Чего тебе?» – Босс на месте? – спросил я. Улыбка превратилась в оскал. Дилип знал, что, если я буду иметь дело непосредственно с инспектором, к его собственной потной ладони прилипнут лишь жалкие крохи от моего подношения. – Инспектор очень занятой человек. Может, я сумею чем-то помочь? – Что ж… Я оглянулся на других копов в офисе, которые очень неубедительно делали вид, будто не прислушиваются к нашему разговору. Надо все же отдать им должное: такого рода притворство нехарактерно для Индии и у здешних людей мало возможностей попрактиковаться. – Сантош! Принеси чай! – скомандовал Дилип на маратхи. – Завари свежий, йаар! А вы двое – марш проверять дальний барак! Дальним бараком именовалось одноэтажное строение на задах полицейского участка. В нем содержали самых опасных заключенных, а также тех, кто оказывал отчаянное сопротивление при пытках. Молодые копы переглянулись, и один из них решился напомнить: – Но, сэр, сейчас в том бараке никого нет, сэр. – А разве я спросил вас, есть кто-то в бараке или нет? Я приказал пойти и хорошенько его проверить! Марш отсюда! – Да, сэр! – гаркнули констебли и, схватив свои кепи, выскочили из офиса. – Вам бы, ребята, придумать какой-нибудь условный знак, – предложил я, когда дверь за ними закрылась. – Это ж муторное дело: чуть не каждый час драть глотку, отсылая их куда подальше. – Тоже мне остряк, – буркнул Дилип. – Давай ближе к делу или катись туда, откуда пришел. А то у меня башка раскалывается, и я не прочь расколоть чужую башку – вдруг полегчает? Все честные копы похожи друг на друга; каждый продажный коп продажен на свой лад. Да, каждый из них берет взятки, но одни делают это как бы нехотя и смущенно, а другие хапают с откровенной жадностью; одни при этом злятся, другие сияют улыбкой; одни непринужденно шутят, другие обливаются потом так, будто только что взбежали на крутую гору; одни яростно торгуются, другие выглядят твоими добрыми друзьями. Дилип получал взятку, как получают оскорбление, и старался отомстить тебе за то, что ты всучил ему деньги. К счастью, как большинство мерзавцев, он был очень падок на лесть. – Я рад, что вы лично займетесь моим делом, – сказал я. – С инспектором Патилом на это ушел бы целый день. Нет у него вашего умения на лету схватить суть и решить вопрос четко и быстро – я бы даже сказал: молниеносно. Не зря же вас прозвали Молнией. На самом деле это прозвище он получил из-за своих сверкающих ботинок, которые он пускал в ход внезапно и неспровоцированно, в припадке темной ярости, и, нанося удары какому-нибудь несчастному зэку, никогда не бил дважды в одно и то же место. – Тут ты прав, – сказал он, с самодовольным видом откидываясь на спинку кресла. – Так в чем твоя просьба? – У вас под арестом находится некий Фарзад Дарувалла. Я хочу заплатить за него штраф. – Штрафы налагаются решением суда, а не полицией, – заявил Дилип с лукавой ухмылочкой на слюнявых губах. – Разумеется, вы абсолютно правы. – Я улыбнулся в свою очередь. – Но человек с вашим опытом и проницательностью понимает, что быстрое решение этого вопроса, здесь и сейчас, сэкономит ценное время суда, как и казенные средства. – Почему ты хочешь вызволить этого типа? – О, на то у меня есть пять тысяч причин, – ответил я, доставая из кармана заранее приготовленную пачку рупий и начиная их демонстративно пересчитывать. – Опытный и проницательный человек способен увидеть гораздо больше причин для этого, – проворчал Дилип. Но момент для торга был упущен: я уже засветил деньги и он положил на них глаз. – Молния-джи, – сказал я почтительно, прикрывая ладонью сложенные вдвое купюры и подвигая их через стол. – Мы уже почти два года вместе танцуем этот танец, и оба отлично знаем, что пять тысяч – как раз та сумма, какую мне достаточно вручить инспектору для полного… объяснения… моей заинтересованности. Буду очень признателен, если вы избавите меня от лишних хлопот, приняв объяснение лично. Заскрипели половицы на веранде: Сантош со свежезаваренным чаем был на подходе. Дилип молниеносно выбросил вперед руку, накрыв мою ладонь, которая тут же скользнула по столу обратно, и рука Дилипа выверенным движением переправила купюры в его карман. – Мне нужен студентик, – сказал Дилип, обращаясь к Сантошу, когда тот поставил чай на стол между нами. – Сопляк, которого мы взяли в клубе прошлой ночью. Мигом тащи его сюда. – Слушаюсь, сэр! Сантош пулей выскочил из комнаты, и почти сразу же в дверях возникли вернувшиеся с задания молодые копы. Дилип остановил их поднятием руки: – А вам что здесь нужно? – Мы… мы проверили дальний барак, сэр. Там все в порядке. И поскольку вы заказали чай, мы подумали, что… – Проверьте еще раз! – рявкнул Дилип-Молния и повернулся ко мне. Молодые копы посмотрели на меня с недоумением, пожали плечами и вновь покинули офис. – Могу еще чем-то быть полезен? – саркастически поинтересовался Дилип. – Да, есть еще кое-что. Вам известно что-нибудь о человеке с белоснежными волосами, который вот уже пару недель бродит по улицам Колабы в темно-синем деловом костюме и пристает к людям с расспросами? Я имел в виду загадочного незнакомца, нагнавшего страху на зодиакальных Джорджей. За конкретную наводку не жаль было и раскошелиться. – Синий костюм, белые волосы? – Он призадумался. – Допустим, я знаю такого человека, что тогда? – Тогда у меня найдется тысяча причин, почему я тоже хотел бы о нем узнать. Он ухмыльнулся. Я достал деньги и, все так же прикрывая ладонью, подвинул их на середину стола. – Полагаю, тебе стоит пообщаться с мистером Уилсоном, который остановился в отеле «Махеш», – сказал он, протягивая руку навстречу моей. Я помедлил с отдачей. – Кто он такой? Что ему нужно? – Он кого-то разыскивает. Это все, что мне известно. Я убрал руку, и он завладел деньгами. – Вы помогли ему в этих поисках? – Он не дал мне удовлетворительного объяснения, так что я вышвырнул его вон. – А если он… – начал я, но тут Сантош ввел в комнату Фарзада. Молодой парс был не окровавлен, но изрядно помят. Глаза его вылезли из орбит, а грудь расширялась и сокращалась частыми судорожными рывками. Я много раз наблюдал похожее состояние у людей, ожидающих, что их вот-вот будут бить. При виде меня лицо его просияло.