Ох, благодарение богам. – Все будет хорошо, малыш. Я здесь, я здесь. – Она чмокнула его в липкий висок. Он поднял веки: – Анья? – Я рядом, любимый. – Она поцеловала его подбородок, продолжая гладить руками тело. Теперь ее цель заключалась не в том, чтобы согреть его, но пробудить желание, чтобы он посодействовал ей в задуманном. – Где мы? – Он обвел комнату остекленевшим взглядом. Анья не хотела, чтобы он думал. Ни про окружающую обстановку, ни про случившееся в пещере, ни про будущее. Он слишком благороден и, находясь в здравом уме, может оттолкнуть ее. Предпочтет, чтобы она сохранила свободу, а не привязала себя к нему, несмотря на то что это может дать ему требующиеся силы. – Я люблю тебя, – прошептала она ему на ухо, лаская теплым дыханием. – Очень сильно люблю. А то, что едва не утратила тебя… я этого не вынесу. – Боги, Анья. Я и не думал, что услышу от тебя эти слова. – Он заключил ее в объятия, притягивая как можно ближе к себе. Когда ее голова потерлась о его поврежденную кожу, он зашипел. – Прости. – Она сдвинулась в сторону. – Мне очень жаль. – Скажи это еще раз. Она поняла, о чем он просит. – Я люблю тебя, Люсьен, и хочу быть с тобой. Во всех смыслах. – Приподнявшись на локте, она всмотрелась в его лицо. – Понимаешь, о чем я говорю? Хотя он был совсем слаб, его член гордо уткнулся ей в бедро – длинный и набухший. Он понял. – Анья… Она прильнула к его губам, не дав ему времени запротестовать. Ее язык поглаживал его язык, впитывая его мужественность. – М-м-м, – простонала она, обхватывая сильными пальцами его плоть и принимаясь ласкать ее. Люсьен застонал. – Больно? – Так приятно. – Подхватив ее под ягодицы, он втянул ее на себя, чувствуя, что часть ее энергии уже просочилась в него. Густой аромат роз окутал комнату. Внезапно Люсьен остановился. Его пальцы тисками впились ей в бедра. – Нет, Анья. Мы не можем этого сделать. – Можем и сделаем. – Она пощекотала пальцем головку его пениса, и Люсьен дернулся. – Так или иначе, я заставлю тебя проникнуть в меня. Этой же ночью. Обнажая зубы, он изогнулся навстречу ее прикосновению. – Нельзя. Это плохо для тебя. – Позволь мне самой решать, что для меня хорошо, а что плохо. – Прикусив мочку его уха, она потянула ее. – Не принуждай меня умолять, что хочу почувствовать тебя внутри, глубоко, жарко, скользяще. Пожалуйста, не… – Анья! – взревел он. Намотав волосы на кулак, притянул ее голову к себе для еще одного жгучего поцелуя. – Не проси. Не останавливайся. Их языки сражались, она терлась лоном о его плоть, впервые в жизни не беспокоясь о том, что в нее могут проникнуть. Она сама этого хочет. Отчаянно. Анью захлестнула страсть. Страсть к этому мужчине, и никакому другому. В ней бушевал темный голод, чувственный и дикий, почти хаотичный и, несомненно, прекрасный. – Я хочу всегда быть с тобой. – Да, да. Да! – Говоря это, Люсьен яростно укусил ее губы. – Мы не пойдем до конца. Он попытался сесть, но она повалила его обратно. – Нет, мы пойдем до конца. А теперь позволь мне потрудиться, любимый. Ты же должен сосредоточиться на восстановлении своих сил. Он вперился в нее сверкающим взором. – Ты безраздельно царишь в моих мыслях. Хочу почувствовать твой сосок у себя во рту. – И ты его получишь. Анья приподнялась, предлагая ему то, что он просит. Он вобрал в себя затвердевшую бисеринку и принялся ласкать ее горячим языком. Отголоски этой ласки Анья почувствовала у себя между бедер, где жидким огнем разливалась влага. – Позволь отведать тебя на вкус. – Его пальцы скользнули к ее лону, заставляя трепетать. – Прямо здесь. Чувствуя, как клитор ее пульсирует, требуя большего внимания к себе, Анья поползла по Люсьену и уселась верхом возле его лица. Он лизнул ее языком, и она выгнулась дугой. Каждый нерв ее тела ликовал, каждая капля крови в венах пела. – Наклонись вперед, милая. Я хочу погрузиться в тебя и пальцами, но не буду. Я… – Нет, будешь. Он замер, крепко сжав ее бедра. – Скажи еще раз, что твердо уверена. Назад пути уже не будет. – Уверена! – вскричала она, выполняя его команду, желая того же, что и он. Она приподняла бедра и оперлась локтями об изголовье кровати, а Люсьен погрузил в нее палец. Она не почувствовала, что проклятие вступает в свои права, но едва не кончила. Вскрикнула. Это было самое эротичное ощущение, какое она когда-либо испытала: чувствовать в себе часть мужчины, пусть даже столь малую, в то время как его рот ласкает ее лоно. – О, боги. – Нравится? – Чрезвычайно! – Еще? – О да. Второй палец присоединился к первому, растягивая влагалище, а язык, не переставая, трудился над ее клитором. Как грешно. Как великолепно. Ее бедра двигались по собственной воле. Она не смогла бы остановить их даже под угрозой смерти. Люсьен и прежде доставлял ей удовольствие, но это, о, это… – Люсьен, Люсьен, – нараспев произносила Анья, как заклинание, запрокинув голову, так что волосы щекотали ей спину. – Люблю тебя. Очень сильно. – Ты примешь меня? Всего меня? – Да. Пожалуйста, – благоговейно выдохнула она, ощущая, как по телу пробегают томительные судороги. – Я должен войти в тебя, – резким, хриплым голосом заявил Люсьен. – До основания. Она грустила от потери его шаловливых пальцев, пока он не уперся головкой члена ей во влагалище. Схватил Анью, удерживая на месте. Она посмотрела на него сверху вниз, окутав их обоих плащом светлых волос. – Ты моя, – сказал он, глядя ей в глаза, и погладил по щеке. – Навеки. – Я люблю тебя. – И я тебя очень люблю. В ее глазах Люсьен был прекрасен, все еще в порезах и синяках после сражения, все еще слаб, но исполнен страсти. К ней. – Моя, – повторил он, проникая в нее. Белое пламя вспыхнуло меж ними, мощное, почти ослепляющее своей силой. Анья вскрикнула, когда ее проклятие получило свободу, и крик ее смешался с ревом Люсьена. Она почувствовала, будто у нее вырвали часть души и заменили… частичкой души Люсьена? Да, конечно же Люсьена. Темной, дикой. Чудесной, восхитительной. Урчащей в ее сознании. Острая боль пронзила ее между ног и стихла так же быстро, как и появилась, а потом Люсьен вошел в нее глубоко-глубоко, и она принялась двигаться на нем. Поначалу медленно, смакуя каждое новое ощущение. Затем быстрее… быстрее… – Нравится? – хрипло спросил он. – Не останавливайся! Не останавливайся! – Ни за что. Их руки соединились и оказались у Люсьена над головой. Анья склонилась и поцеловала его, похищая дыхание, делая более чем частью себя. Сливаясь с ним воедино. Секс оказался гораздо лучше всего, что она себе воображала – а уж она-то навоображала! – потому что она была с Люсьеном. «Я рада, что ждала. Так рада». Отдаться ему было не проклятием, а благословением. – Стоило того, чтобы ждать, – сообщила она, проникая языком ему в рот. Их языки двигались в едином ритме с гениталиями. Погружались, проникали, скользили. Анья чувствовала, как внутри ее нарастает наслаждение, неистовое и готовое вот-вот взорваться. Он такой большой, такой твердый. И весь – для нее. «Почти финиш». Как же хорошо, как хорошо. Кусочек рая на земле, к которому она всегда стремилась. Когда Люсьен двигался внутри ее, Анья чувствовала себя наполненной, более не пустой. Частью чего-то большего, чем она сама. – Люсьен! – закричала она, внезапно достигая экстаза.