– Заткнись, Вилли! – Анья топнула ногой и провела рукой по волосам. – Он уже знает. – Все? – Да. – «Ну, почти все». Уильям усмехнулся: – Врунишка. Итак, Люси, – проговорил он, бросая пустую книгу на пол и прихлопывая руками. – Знаешь ли ты, что, отдав тебе ключ, она подарит вместе с ним и все свои воспоминания? Ты будешь знать о ней все. Каждый ее грех, каждое преступление, каждого мужчину, к которому она когда-либо прикасалась. Больше того, ты будешь знать, где она находится каждую секунду каждого дня. Она никогда не сможет скрыться от тебя. Люсьен мельком глянул на нее: – Правда? Анья нехотя кивнула: – Это часть магии Ключа от всего. – Кто дал тебе этот ключ? – спросил Люсьен. – Зачем кому-то было взваливать на тебя такую ношу? Уильям ответил ему вместо Аньи: – Ее драгоценный папаша дал ей его, когда боги наконец-то решили, как ее наказать за убийство Капитана их Бессмертной Гвардии. Ее должны были сделать бессмертной секс-рабыней. Подходящая роль, не правда ли? Однако Тартар знал о ее проклятии и о том, что с ней может произойти. Вот и решил хоть раз за свою никчемную жизнь выступить в роли спасителя. Почему тюрьма для бессмертных в конце концов пала? Почему титанам удалось-таки сбежать? Без ключа, что он носил в себе, и Тартар-мужчина, и Тартар-тюрьма ослабели и рассыпались на части. Правда, истинная правда. Приняв в себя ключ, Анья получила некоторые из отцовских воспоминаний и обнаружила, что всегда знает, где он находится. Даже сейчас ей стоило только подумать о нем, и она тут же почувствовала, где он. Так она и узнала, что Кронос заточил его. Она тогда вернулась на Олимп, хоть и поклялась, что ноги ее там больше не будет. Из чувства вины, да, потому что ради нее отец пожертвовал всем. И из любви тоже, потому что из его воспоминаний она узнала, что он понятия не имел о ее существовании, пока Фемида не раскрыла правды. После этого Тар-тар захотел принимать участие в жизни дочери, но не знал, как сделать это так, чтобы не злить обманутую жену и не унизить еще больше любовницу, безмерно страдающую из-за ошибки их совместной ночи страсти. Когда Айас набросился на Анью, Тартар готов был вырезать у себя сердце за то, что его не было рядом в нужную минуту. А когда Анья оказалась в тюрьме, он принялся оберегать ее, снабжая дополнительными одеялами и едой, – пока ей не вынесли приговор. Тогда ему пришлось выбирать между ее жизнью и своей собственной. Загнав воспоминания в дальний угол памяти, Анья сфокусировалась на Люсьене. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, что было ей ненавистно. Какие мысли роятся в его голове? Уильям снова хлопнул в ладоши, будто бы довольный хорошо сделанной работой. – Тебе нужен проводник? Что ж, ты его получишь. После чего вернешь мне книгу. Она кивнула, не гордясь собой, как должна была бы. – Тогда пошевеливайтесь, вы, двое! Давайте вещички паковать. Жду не дождусь тронуться в путь, чтобы поскорее покончить со всем этим. – Насвистывая, Уильям вышел из комнаты. Анье было хорошо знакомо это обманчивое спокойствие Люсьена. Нервничая, она легко толкнула его в плечо: – Хочешь мне что-нибудь сказать? В его несоответствующих глазах блеснула беспомощность. – Сколь бы долго и тщательно я ни искал, мне не удастся забрать у тебя ключ, не причинив вреда, правда? Она сглотнула: – Правда. – А завладей им Кронос, ты никогда не сможешь спрятаться от него. – Верно, – подтвердила она, глядя себе под ноги. Проклятье, этому надо положить конец! Она бросила взгляд на Люсьена сквозь густую завесу своих ресниц. Пребывая во власти неуверенности, она преодолела разделяющее их расстояние. – Это что-то меняет между нами? Ты хочешь меня бросить? Его руки, что доставили ей такое наслаждение прошлой ночью, взяли ее за подбородок и приподняли его вверх. – Пойми: я здесь, я твой. Я не сдамся. «Ах, этот мужчина…» Их губы несмело встретились, нежно, так нежно, просто легкое поглаживание, но ей этого было мало. Похоже, она никогда не удовольствуется чем-то меньшим, чем все, что этот воин может предложить. – Сильнее, – скомандовала она. Языки столкнулись, переплетаясь, перекатываясь, упиваясь друг другом. Теперь Люсьен знает наверняка, что не сможет использовать ключ для сделки с Кроносом, но по-прежнему хочет Анью. Он не в силах избавить ее от проклятия, но все же жаждет ее. Переполненная радостью и облегчением, она еще сильнее поддалась его чарам. «Он мой». Если другая женщина когда-либо вздумает забрать его у нее, Анья, хорошо себя зная, была уверена, что убьет стерву. Хладнокровно. Болезненно. Теперь она не может представить своей жизни без Люсьена. Похоже, что и не жила до момента, когда впервые увидела его. «Да, он мой». Запустив руку в его шелковистые волосы, она потерлась о его восставшую плоть. «Мой». Пока эта мысль формировалась в ее сознании, раздался громоподобный смех. У Аньи внутри все сжалось. Нервные окончания запульсировали, сердце бешено заколотилось, ладони сделались влажными от пота. Она не отпрянула от Люсьена, но прервала поцелуй и уставилась на него широко раскрытыми глазами. «Нет. Не сейчас». Люсьен напрягся всем телом, и Анья заметила в его прищуренных глазах проблеск гнева, как тогда в Греции. Никогда и ни в ком не встречала она подобной свирепости. Вид у него такой, будто с радостью поубивал бы всех вокруг. Кроме нее. Его руки по-прежнему нежно обнимали ее за талию. – Кронос, – напряженно произнес он. Бесплотный, представленный только ужасным голосом. Анья кивнула, чувствуя, как мгновенно пересохло во рту. – Чего ты хочешь, о, Великий? Бог снова рассмеялся. – Прямо сейчас я продемонстрирую тебе, Анархия, найденный мной отличный способ поставить тебя на колени. По телу Люсьена прошла дрожь. – Мой господин, она… – Молчи, Смерть. Ты снова не справился с работой, а мне надоело ждать. Убей ее. Здесь, сию минуту. Взгляд Люсьена вернулся к Анье. Мышцы его точно окаменели. Он перестал излучать жар страсти и теперь распространял вокруг себя ледяную решимость. Умирать Анья не хотела, но не хотела и чтобы Люсьена наказали из-за нее. Если бы она держалась от него подальше, ничего бы этого не случилось. Вот уж точно, ничего. Ни поцелуев, ни касаний, ни… любви? Нет, она не может любить его. Любовь наверняка уничтожит ее, лишит свободы, словно ее снова посадили под замок. «Просто отдай Кроносу ключ». «Я не могу». Она потеряет все. Свою независимость, свои силы, свои воспоминания. Она может даже позабыть собственное проклятие, переспать с каким-нибудь мужчиной и нечаянно привязать себя к нему навечно. Боги, что же ей делать? – Я не причиню ей вреда, – гордо вздернув подбородок, объявил Люсьен. Однако в голосе его звучала мука. – Так я и думал. С трудом верится, что олимпийцы некогда доверяли тебе свою защиту. – Напряженная пауза. – Слушай меня. Ты будешь слабеть с каждым уходящим днем, если у меня не будет этого ключа. – Что? – выдохнула Анья. – Сначала я полагал, что любовь к друзьям заставит его действовать. Теперь-то знаю, что подталкивать с самого начала нужно было тебя, Анья. Чувствуя леденящий кровь ужас, Анья пыталась подыскать подходящий ответ. – Кронос… – Я видел, какой ты становишься с ним. Он не просто игрушка, как ты пыталась меня уверить, но тот, кто действительно имеет значение. Придется выбирать, кто тебе дороже – он или ключ? – Кронос рассмеялся, словно победа уже была у него в руках. – Слышишь, как тикают часики? Я слышу. И снова воцарилась тишина. Анья догадалась, что Кронос ушел, потому что исчезла сопровождающая его присутствие пульсация силы. Она задыхалась, потому что была не в силах втянуть в легкие достаточно воздуха. Потерять Люсьена? Нет! – Не говори ни слова, – прорычал Люсьен, отказываясь смотреть на нее. – Сейчас как никогда важно отыскать артефакты. Они – источник его силы, и мы можем ими воспользоваться. Соберем необходимое – и в путь. – Но… Он зашагал прочь, оставив ее одну в кабинете. О, боги. Что, черт подери, ей теперь делать? Глава 16