Его ноздри раздулись, от мощного желания забурлила кровь. Еще большего желания. «Соберись». – Что тебе известно про ларец, Анья? – Она ведь упомянула о нем, так? Он не мог припомнить. Помнил только, какова она на вкус – горячая и дикая. Она провела своим сочным маленьким язычком по губам. – Должна тебе кое в чем признаться: я не знаю, где он, но знаю то, что вам его никогда не найти. Никаких эмоций. Никаких треклятых эмоций. – Почему нет? – Даже богам неведомо, где он. Если бы они знали, то давно завладели бы и воспользовались им. Что ж, в этом есть смысл. – Что еще тебе известно? Приблизив бедра, она нежно потерлась о него и застонала. – После победы титанов над олимпийцами… ну, над большинством олимпийцев… некоторые сбежали. Так или иначе, титаны всласть поиграли в игру под названием «пытки и допросы». Кронос с компанией хотят вернуть артефакты. Зевс сообщил, что он с ними сделал, и Кронос развернул поиски, но не преуспел. Люсьен стиснул зубы, пытаясь заглушить наслаждение, которое она внутри его разжигает. – Зачем Кронос хочет заполучить артефакты? – Лучше спроси, кто этого не хочет? Это мощные источники силы. Попади они в руки врагов, и малыш Крони опять может быть повержен. А будь они у него, гарантировали бы ему вечный успех. – Но как артефакты могут привести к ларцу? Зачем богам вообще понадобился ларец? Он ведь служит вместилищем, только и всего. – Вот тут ты ошибаешься. Подумай-ка. Ларец сделан из костей богини Угнетения. Он может высосать душу из чего угодно. Тартар сейчас трещит по швам, и Кроносу приходится использовать солдат, чтобы удержать олимпийцев внутри. Ларец стал бы идеальным решением этой проблемы – пристанищем для его врагов и заодно ваших демонов. Лучшей мести и быть не может! Боги, причинившие ему неприятности, заперты вместе с демонами, причинявшими неприятности им. На мгновение глаза Люсьена заволокла красная пелена. Смерть перенес тысячи лет пленения в треклятом ларце, не живя и даже не существуя. Там были вопли, много воплей. И мрак, много мрака. Обратно демон по своей воле ни за что не пойдет. Люсьен не сомневался, что прежде Смерть уничтожит его самого. – Выглядишь так, будто на битву собрался, Цветочек. Хочешь сразиться со мной? Ну пожалуйста? «Сохраняй спокойствие». Он отпустил ее руки и попытался отступить назад. Сразиться с ней… придавить ее своим телом… погрузиться языком в ее рот… «Сохраняй спокойствие!» Анья удержала его за запястья, не позволяя отойти далеко. – Почему Кронос просто не убьет олимпийцев? – Ты некоторое время жил с богами, верно? – Давным-давно. Неожиданно Анья его отпустила. Ни один не отступил от другого. Наоборот, они на шаг сократили разделяющее их расстояние. – У них свои забавы, скажем так. А еще они живут по кодексу отмщения. Если Зевс умрет, то не будет страдать так, как страдал Кронос. А Кроносу тогда будет не перед кем хвастать своими победами, некого дразнить, и никто не осмелится бросить ему вызов. Без сюрпризов на горизонте вечность покажется ему очень скучной. – Почему же тогда Кронос не занимается сейчас поисками здесь? Анья ухмыльнулась: – Охота ему руки марать! Всю грязную работу за него выполнишь ты. Это означает, что Кронос не желает смерти Люсьену и другим воинам. Что, в свою очередь, дает Люсьену немного времени, чтобы придумать, как поступить с Аньей. Внезапно ему захотелось ухмыльнуться, как делала Анья. Единственное, что притушило искру счастья в груди у Люсьена, – это было осознание, что Кронос отберет у него любой из найденных артефактов. Если, конечно, не придумать способа их спрятать. – Как Клеть и Жезл, Око и Плащ могут привести к ларцу? – поинтересовался он. – Понятия не имею. – Анья пожала плечом, невзначай задев Люсьена. Он прикусил внутреннюю поверхность щеки. Демон Смерти громко урчал. Удовольствие от ее прикосновения, пусть даже такого невинного, потрясло его. – Может, они представляют собой что-то вроде ключа или карты и подсказывают, в каком направлении искать, – с придыханием сказала Анья. – Так что мы будем делать, ты и я? Должно быть, прикосновение и для нее не прошло без следа. – Я не знаю. Черты ее лица смягчились, глаза блеснули. – А что ты собираешься делать? – Продолжать обыскивать храм, – принудил он себя сказать, на самом деле желая умолять ее о поцелуе. Он вдруг позавидовал Гидеону, с легкостью плетущему паутину лжи и не испытывающему из-за этого никаких угрызений совести. Прищурившись, Анья отступила от него, и он тут же почувствовал себя брошенным и услышал рычание демона у себя в голове. – Ты использовал меня, чтобы добыть информацию, да? Обманывал, смотрел так, будто хочешь меня, и все ради того, чтобы я поделилась знанием? – Да, – соврал Люсьен. Анья поникла. Ему снова стало стыдно. Нужно прекратить проявлять в отношении ее жесткость. Может быть, она и развратна, как Парис, может быть – наверняка – использует Люсьена для собственной выгоды, хоть и обвиняет его в том же. Но она мила, и забавна, и держится вызывающе. – Отказываешь мне, значит? Ну и ладно, – сказала Анья, перебрасывая волосы через плечо. – Думаешь, ты лучше меня? А мне плевать. Но знаешь что? Ты не лучше. Ты сидишь на заднице и ничего не делаешь, позволяя богам дергать тебя за ниточки. Я хотя бы пытаюсь сражаться с ними. – Анья… Но она еще не закончила. – Что ты будешь делать, когда твой маленький друг Аэрон сбежит из темницы и уничтожит ту смертную девчонку Данику и всю ее семью? По-прежнему ничего? Когда он придет в чувство, поймет, что этим поступком навсегда сломал себе жизнь. А ты ему в этом поможешь, забрав их души в рай, хоть их жизни и оборвались раньше времени. Люсьен признавал, что она права, и ненавидел себя за это. Что он за мужчина такой? Все это время он был марионеткой Кроноса. Он не сопротивлялся богу, как пристало воину, не попытался оборвать треклятые ниточки. – Возможно, женщины вовсе не невинны, – возразил он, хоть и понимал, что это не так. Просто не знал, что еще сказать. – Возможно, есть веская причина, по которой Даника с семьей подлежат уничтожению. – В этом ты прав. Причина действительно есть. – Расскажи мне. – Думать о смертных было легче, чем о себе и своей неудаче. – Сам догадайся, кретин. Полагаю, что дала тебе достаточно подсказок. Люсьен отвернулся от нее. Он прочел в ее глазах обман – она не знает. Но ей явно больно, и ему хотелось утешить ее, однако он не имеет на это права. – Хотя бы скажи, теряю ли я попусту время, ища подсказку в этом месте. Анья ничего ему не должна, но не спросить он не мог. Долгое время она не произносила ни слова. И похоже, не двигалась с места, поскольку до него не доносилось ни шороха. – Ты не тратишь здесь время даром. – И на том спасибо. Что… – He-а. Больше никаких вопросов! Я тебе не скажу, что искать и как найти. Несмотря на то, что твое «спасибо» прозвучало довольно мило. – Ее последние слова сочились сарказмом, к счастью не ограненным в сталь. – Всегда пожалуйста, – поддразнил Люсьен, надеясь таким способом вернуть ей хорошее расположение духа. Анья шагнула к нему, покачивая бедрами. Снова расслабившись, она прислонилась к другой колонне. – Так на чем мы остановились? – задумчиво протянула она. – Сколько пройдет времени, прежде чем ты возьмешься за старое и снова попытаешься меня убить? Убийство. Грудь ему пронзила острая боль. Такую же почувствует Анья, подумалось ему, когда он будет ее убивать. Устыдившись, Люсьен наклонился и возобновил пристальное, но бесплодное изучение камней и песка. – Не знаю. – Разве Крони-Вони не взбесится, если ты будешь тянуть слишком долго? – Он мне крайнего срока не устанавливал. – Возможно, мы сможем обсудить это лет эдак через сто.