— Возможно, возможно. Раздевайтесь, Алексей. Под удивленным ярким взглядом черноволосой княжны я снял с себя верх спортивного костюма. Княгиня наблюдала за мной с интересом, Анастасия — с удивлением. Но когда я снял футболку, обе забыли обо мне как о личности, разглядывая пятно тьмы. — Присаживайтесь, — произнесла Анна Николаевна и показала на пуфик у стены. — Или даже лучше будет лечь, — протянула задумчиво княгиня, осматриваясь в поисках места. — Постоять могу? — глянул я на предложенный вариант, представляя себя на нем. — Если выдержите, — пожала плечами Анна Николаевна. — Я попробую. — Хорошо, — даже не стала спорить княгиня. — Только… — прикусила она губу, осматривая черное пятно. — Если будете терять сознание, постарайтесь падать лицом вперед. Мне так будет сподручнее завершить начатое, со спины гораздо удобнее работать. — Буду падать — обязательно учту. Княгиня мягко взяла меня за предплечье и вывела в самый центр кабинета. — Вы знаете, что я сейчас буду делать? — Знаю только, что вы сейчас будете выжигать пятно тьмы. Никакими другими подробностями не владею. — Настя, — кивнув мне, посмотрела на дочь княгиня. Юная княжна подошла ближе. Настолько, что я почувствовал ее дыхание, а необычного ультрамаринового цвета глаза оказались совсем рядом. Анна Николаевна между тем отпустила мою руку и зашла за спину. Ее горячие, почти обжигающие ладони легли на чистую кожу вокруг пятна тьмы. — Сейчас Анастасия… слегка тебя заморозит, — перешла на «ты» княгиня. — Прошу, не противься ей. Можно, конечно, обойтись и без этого, но это хоть как-то избавит от совсем серьезных болевых ощущений. Постарайся не потерять сознание. Готов? — Всегда готов, — негромко ответил я. Юная княжна положила руки мне на плечи — высоко, ближе к шее. Ее ладони так же обжигали, только в отличие от прикасаний Анны Николаевны, жгли морозным холодом. — Настя, начинай. Я глубоко вздохнул, отключая все ментальные барьеры. Сразу почувствовал, как на меня бурным потоком хлынули эмоции внешне сдержанной княжны. Видимо, ей — для того чтобы исключить опасность убить или превратить меня в ледяную скульптуру, также пришлось открыться. Бросив короткий взгляд на яркий румянец, проступивший на молочно-белой коже, я быстро отвел глаза. Когда твоя жизнь в руках юной одаренной, лучше ее не смущать лишний раз. И так волны горячего девичьего стыда обжигают не меньше, чем жар от ладоней княгини или морозный холод, постепенно проникающий в тело. — Твоя кровь стынет. Холод, который ты впустил в себя, заморозил кровь, но не пробудившуюся в тебе тьму, — зазвучал позади спокойный голос Анны Николаевны. Ее ладони постепенно двигались, накрывая пятно на моей коже. — Тьма не здесь, она внутри. И сейчас будет больно, — предупредила княгиня. — Постарайся не кричать. Анна Николаевна не соврала. Кожу в месте касания ее рук жгло все сильнее, а чуть погодя в меня словно плеснули раскаленный металл, который потек по венам, обжигая и выжигая. Наверное, я бы закричал — если бы не ультрамариновые глаза совсем рядом, с заметным оттенком жалости. Так что я только открыл рот и сипло выдохнул, хоть так спасаясь от мучительной боли. Проникающий под кожу жар становился все сильнее, ноги задрожали, подкашиваясь. Но я продолжал стоять, с трудом удерживая равновесие. Взгляд помутнел, и единственное, что сейчас видел с необычайной четкостью, — яркое пятно синих глаз совсем рядом. Позади зазвучал озабоченный голос княгини, постепенно переходящий в крик. Я старался держаться из последних сил, но накатившую темноту беспамятства встретил даже с долей облегчения — настолько тяжело было терпеть мучительное жжение по всему телу. Пришел в себя лежащим на спине. На грани слышимости звучали голоса, постепенно становясь громче. В тот момент, когда я понял, что вот-вот уже смогу различать слова, наступила тишина. Фразу словно оборвали на полуслове. — Очнулся, — произнесла княгиня. По ее тону я понял, что говорила только что Анастасия, а мать жестом заставила ее замолчать. Открыв глаза, я увидел сверху выпуклости груди и понял, что лежу на ногах княжны, как на подушке. Вновь абсолютно закрытый эмоциональный фон, никаких намеков на чувства и эмоции. Взгляд девушка отвела, но скулы вновь тронул румянец — сейчас, правда, не такой яркий, как совсем недавно. Поморщившись, я с трудом поднялся. Посмотрев на плечо, вздрогнул — кожу теперь вместо темного пятна покрывала корка подсохшей, местами черной крови. В трещинках коросты раны посверкивали искры живого огня. Руку и всю правую сторону груди жгло, но это была… хорошая боль, боль заживающих ран. — Тьмы в тебе оказалось неожиданно много, — заговорила княгиня. — Это было… непросто, но я справилась. Несколько дней придется потерпеть, а после огонь сам прекратит свое… Пока Анна Николаевна говорила, я, поймав взором одну из искорок огня, вдруг понял, что стоит мне захотеть — и она переместится вместе с моим взглядом. Сосредоточившись, направляя потоки энергии, я собрал зудящий жар в одном месте и усилием повел его по руке, к ладони. При этом я морщился от усилия и боли, но остановиться уже не мог. Княгиня, замолчав на полуслове с открытым ртом, наблюдала, как над моей поднятой ладонью колышется жаром воздух, а потом загорается совсем маленький огненный шарик. Вся чужая магическая энергия выходила из меня, словно вытаскиваемый стоматологом больной зуб. Нет, даже как спица из руки после сложного перелома. Еще несколько секунд — и у меня над ладонью висел шар живого огня размером с теннисный мяч. Пламя обжигало, и я сморщился от боли, чувствуя, как жжет покрасневшую, уже покрывшуюся волдырями кожу ладони. Княгиня быстро сделала шаг вперед и забрала с моей ладони живой огонь, который моментально истончился, исчезая в ее руке усвоенной энергией. — Что-то не так? — сиплым голосом поинтересовался я, углядев во взгляде княгини, как мне даже показалось, капельку безумия. — Все хорошо? — добавил я. — Все просто отлично, Алексей, — вернулась к состоянию невозмутимости Анна Николаевна. — Все просто замечательно, за исключением одной вещи: то, что ты только что продемонстрировал, считается невозможным. — Ага, — только и кивнул я, соглашаясь. — Простите, а попить есть что-нибудь? О том, что «это невозможно», я уже где-то слышал. Когда Анастасия поднесла мне бокал с водой — судя по форме, предназначенный для мартини, и я сделал несколько глотков, в голове немного прояснилось. Сразу вспомнил, что о «невозможном» слышал от фон Колера совсем недавно. Вновь изогнувшись, посмотрел на предплечье, пытаясь заглянуть еще и на лопатку. Кожу по-прежнему покрывала подсохшая корочка раны, в трещинах которой розовела сукровица и набухали алые капельки крови. Вот только жжение ушло вместе с огнем, и теперь со мной осталась лишь саднящая, вполне обычная боль. — Анна Николаевна. — Да-а… — протянула она. Княгиня уже полностью пришла в себя и выглядела в точности как и в самом начале нашего разговора. Оказавшаяся за спиной Анастасия также спряталась в скорлупу ментальной защиты, и я теперь даже не чувствовал ее присутствия. — Спасибо, — сказал я совсем не то, что хотел сначала. Отвечать Анна Николаевна не стала. Она лишь улыбнулась показательно-холодно, едва-едва кивнув. Ну да, это было дорого и эксклюзивно, понятно все. Через несколько мгновений я наткнулся на недоуменный взгляд княгини. Не могу понять, что она от меня хочет, притом смотрит так, словно я сейчас реально накосячил… а, ну да. — Анастасия, — обернулся я к девушке, которая совсем недавно сидела на полу, положив мою голову себе на ноги, — благодарю вас за помощь. Юная княжна в ответ на мои слова даже бровью не повела, разглядывая родовой герб на стене. Ну да, предсказуемо. Правда, ее безразличие выглядело бы гораздо внушительнее, если бы не тронувшие скулы пятна румянца. — Анна Николаевна, — снова заговорил я, возвращаясь к потерявшейся было мысли, — вы незаметно для меня вызвали сюда Анастасию. Сможете ли так же позвать моего мастера-наставника Мустафу? — Ты хочешь поговорить с ним по поводу барона? — Да, — просто ответил я. Княгиня в этот раз обошлась без тайных способностей. Она просто достала таблетку ассистанта и, активировав ее, несколькими легкими жестами что-то написала на экране проекции планшета. — Мустафа будет ждать тебя в гостевом доме, в саду. Снова кивнув, я попятился к двери. Только открыл было рот для очередного дежурного «спасибо», знаменующего прощание, как щелкнул замок и в проеме двери я увидел знакомого уже молодца из охраны поместья. — Вас проводят. Если доживете до завтрашнего дня — жду вас на семейном ужине, — перейдя на прежний официальный тон, неожиданно позволила себе шутку Анна Николаевна. — Нам надо многое обсудить. — Вновь голос ее стал холодно серьезен. До сада я не дошел. Дорогу нам с сопровождающим преградил фон Колер, расположившийся на выходе из коридора. Барон взглядом попросил молодца из охраны отойти в сторонку. Тот напрягся, почему-то посмотрев на меня, и я кивком подтвердил. Подойдя ближе, барон поднял руку — и над нами повисла полупрозрачная полусфера, отсекающая свет и звуки окружающего мира. Глядя на фон Колера, я ожидал самого худшего. Но вдруг с изумлением понял, что передо мной сейчас стоит самый настоящий усталый старик. — Максимилиан Иванович, а сколько вам лет? — неожиданно для самого себя поинтересовался я. Профессор не ответил, но, криво усмехнувшись, выпрямился — и старческая безнадега в его позе, осанке и мимике пропала. — Алексей Петрович, вы сейчас хотите встретиться с Мустафой, чтобы он вывел вас на Демидова, а тот помог вам избавиться от меня в своем окружении? — ровным голосом произнес барон. — Если честно, были такие мысли, — кивнул я. — И вы собрались это делать, не переговорив перед этим со мной, — удивленно поднял бровь фон Колер. — Я не думаю, что господин ротмистр прилетит сюда моментально, как волшебник в голубом вертолете, — пожал я в ответ плечами. — И после того как я попросил бы Мустафу организовать мне встречу с ротмистром, обязательно обсудил бы с вами все волнующие меня вопросы. — Волшебник в голубом вертолете… — хмыкнул профессор. — А если бы, гипотетически, мы с вами откровенно обсудили бы все острые вопросы и нашли взаимовыгодные компромиссы? О чем бы вы тогда говорили с господином ротмистром? — За время визита в протекторат у меня набралось материала достаточно, чтобы сформировать немалое количество волнующих вопросов помимо вашего ультиматума, Максимилиан Иванович. — Вам не понравился мой ультиматум? — Мне не нравится, когда у меня отсутствует даже иллюзия самостоятельности. Я прекрасно понимаю, что вы можете прямо сейчас сровнять с землей все имение Анны Николаевны, но даже с осознанием этого не собираюсь ходить у вас на короткой веревочке, господин барон. Про «прямо сейчас сровнять с землей» я, конечно, польстил, но сделал это сознательно. В разговоре с серьезным противником всегда лучше перехвалить, чем принижать его способности. Любое необдуманное «одним полком за два часа» всегда заканчивается катастрофой, это аксиома. — Ах вот оно что… — неожиданно полностью успокоился профессор. — Вы просто быстро повзрослели, Алексей Петрович. — Весьма вероятно, Максимилиан Иванович. — Демидов уже практически здесь. Менее чем через четверть часа он, как вы выразились, «прилетит в голубом вертолете». — Это связано с тем, каким образом я покинул протекторат? — Опосредованно. Дело в том, что командовавший специальным отрядом штабс-капитан Измайлов сразу по пересечении границы был самым настоящим образом спрятан своим непосредственным начальством. Межведомственные разборки; не думаю, что это сильно необходимая сейчас вам информация, — отреагировал на мой взгляд барон, — и у господина Демидова сейчас нет тех сведений, которыми вы поделились со мной. Нет информации о ваших методах убеждения командовавшего группой офицера, я имею в виду. Фон Колер помолчал несколько секунд, давая мне возможность обдумать услышанное, после чего продолжил: — Алексей Петрович, сейчас только я и, может быть, еще Анна Николаевна — ваши настоящие союзники. И покровительство герцогини Мекленбург, на которое вы рассчитываете, можно рассматривать больше как опасность, а не как благо для вас. Это я заявляю вам, продолжая наш так неожиданно прервавшийся честный разговор. «Герцогиня Елена Владимировна Мекленбург, значит. Учтем», — подумал я про себя. Вслух же спросил: