Но внизу, на палубе, все будет по-другому… – Ной, сейчас будет твой черед. – Он решил, что бормотание на тетаннском – достаточно безопасный вариант: если испуганные северяне внизу что-то и услышат, примут за какое-нибудь заклинание. – Они все будут смотреть на меня. Сможешь метким броском уложить первого, кто подойдет слишком близко? Капитан Трона Вековечного взвесил узкий клинок на ладони, держа его ниже перил, не меняя ни выражения лица, ни позы. – И что, при этом надо по-прежнему выглядеть сгорбленной тенью? – пробормотал он в ответ с каменной физиономией. – Славный малый. – Гил поднял руки и снова перешел на звучный наомский. – Взгляните, что я сделал! Познайте, с какой силой вы столкнулись! Теперь внизу зазвучали ругательства, паники и ярости в них было примерно поровну. Плотная толпа у фальшборта начала рассеиваться, перетекать в среднюю часть корабля по мере того, как каперы оборачивались и видели темную фигуру на передней палубе. Гвалт поднялся с новой силой. – Он на свободе! – завопил кто-то. – Он вырвался! – Какого хре… – Смотрите, это же Клитрен – он нас продал! – Панический крик. – Он продал наши гребаные души! – Нет, нет, разуй глаза – его сцапал фамильяр мага! – Черный маг, черный маг! Хойран, защити нас! – Вот дерьмо, это правда, как и сказал тот жирный мерзавец Хорт, он… – Черный маг! Хойран и Фирфирдар, к вам взываю, защитите нас! И так далее. Посреди всеобщего хаоса Рингил отследил опасных мужчин – они пробирались сквозь толпу, в основном молча, злобно уставившись на перила передней палубы и стоявшего возле них владыку тьмы, который, очевидно, перебил их товарищей. Как и следовало догадаться, по крайней мере половина из них носила егерские мундиры. Он позволил им приблизиться, попытался унять беспокойный зуд, пробудившийся от ощущения собственной безоружности и пронявший до самых потрохов. Доверился глазу и руке Нойала Ракана. «…хотя их, конечно, многовато». Если в икинри’ска и были заклинания, позволяющие перехватывать брошенное оружие в воздухе или отправлять его в другую сторону – а он предполагал, что были, – Хьил о них ничего не говорил. А мужчины на палубе собирались атаковать, как только им покажется, что они приблизились на достаточное расстояние, – и, может статься, оно будет недостаточным для броска, который навыки капитана позволят совершить, так что если хоть один из них с виду похож на… Вот этот, к примеру – егерский мундир, оторвался от товарищей, шипастая дубинка в руке, движется не просто легким шагом, а плавно крадется, и это предвещает… «Пошло все на хрен». Он вскинул руку, ткнул пальцем. Крикнул на тетаннском размеренным тоном, стараясь изо всех сил, чтобы слова звучали как заклинание: – Вон тот, Ной! Капер уже вскинул руку для броска, почти завел ее за спину – и попятился, булькая, с ножом Ракана в горле. Потерял равновесие, упал, и у Рингила не было времени, чтобы увидеть, заметен ли нож, – впрочем, кого интересуют такие мелочи, когда с верхней палубы летит призыв черного мага? – Хотите причинить мне вред своими жалкими ножиками и дубинками? – зарычал он на них. – Хотите бросить мне вызов? Хотите, чтобы я устроил вам роковую встречу с кракеном? Не трогай его! Последние слова были адресованы каперу, который решительно шагал к свежему трупу. В крике не было ничего колдовского, только годы отточенного на войне командирского навыка – но мужчина застыл как вкопанный. Гил почувствовал, что наступил поворотный момент, понял, что надо сделать, чтобы сохранить контроль… И сделал. Прыгнул не задумываясь. Сиганул через перила, на миг ощутил, как сжимается нутро от падения, и плащ взметнулся у него за спиной, словно рваные черные крылья – если повезет, они это увидят и поверят, что он не падал, а летел. Ударился о главную палубу напряженными полусогнутыми ногами, не посмел перекатиться, чтобы ослабить воздействие, – это бы лишь погубило с трудом сотворенный облик темного повелителя, – принял все на колени и хребет, ощутил, как полыхающая волна прошла по костям, а потом выпрямился в полный рост, словно не чувствуя боли. «А когда-то, в Трелейне, ты выпрыгнул из окна разграбленного склада с высоты в два раза большей». «Ну да – тебе было в два раза меньше лет». Гил ощутил острый приступ ностальгии по молодости и давно увядшей невинности тех лет – было почти так же больно, как от падения. Он стряхнул с себя и то и другое, решительно шагнул к разрозненным рядам каперов, вскинув руки с пальцами, растопыренными и скрюченными как когти. – Ну что, кто хочет умереть следующим? Пришло время для икинри’ска, и он приветствовал магию – то, как она волной всколыхнулась внутри, как в кончиках пальцев затрепетала энергия. «Ага, и тут на полсотни человек больше, чем тебе по силам заколдовать, Гил. Давай не будем наглеть». Он все еще помнил, где находятся подмеченные с передней палубы опасные егеря. Он увидел краем глаза, как поднимается рука с топориком, и развернулся к человеку, который замахнулся. Высек в воздухе глиф и ткнул пальцем. – Ты. На колени. И капер упал, как марионетка, которой перерезали струны. – Это не топорик, а змея. Мужчина с воплем, в омерзении, отшвырнул оружие. Ликование захлестнуло Рингила. Он увидел, как отреагировали другие каперы: большинство отшатнулись назад, прочь от существа в черном плаще, которое шло прямо на них. Он выбрал еще одного противника, который не собирался сдаваться. Новый глиф походил на рану, и Гил снова указал направление пальцем… – А ты! Ты задыхаешься. И враг упал, схватившись за горло. Еще один егерь обнаружился слева… – Трупоклещ! Он у тебя на спине! Жертва закричала, пошатнулась и так задергалась, пытаясь ударить себя по спине, что чуть не сломала собственный хребет… – А ты? Где твое оружие? Что это у тебя на больших пальцах? И капер попятился, в ужасе вскинув руки. Радостное возбуждение от икинри’ска прошло сквозь Рингила волной, словно от фландрейна, окутало его снаружи, как симметричная рябь на бело-голубой поверхности моря в Ланатрее в юные годы. Что-то изменилось, что-то сместилось внутри. Каким-то образом то перенапряжение, которому Гил подверг себя на идущей в гору улице Орнли, что-то за собой повлекло. Как будто завязанную узлом веревку продели сквозь этот же узел, а потом так туго натянули, что он исчез, и она сделалась гладкой. Как будто мышца, скрученная судорогой от натуги, напряглась еще, еще сильнее… Мужчина в мундире егеря взревел и кинулся на него, замахиваясь саблей. Рингил посмотрел ему в глаза и сказал единственное слово: «Нет» – причем не слишком громко. Увидел, как дрогнул взметнувшийся клинок, как егерь споткнулся на ровном месте. Шагнул вперед, отбил удар сабли приемом из имперского рукопашного боя, зацепил руку противника и дернул вниз, ударил открытой ладонью в грудь, уложил спиной на палубу… – Лежи смирно – ты в могиле! Егерь забился в конвульсиях, как будто его пригвоздили к палубе. Замахал руками перед лицом, заплакал. Рингил отвернулся, перешел к следующему… Он должен был ослабеть, все это должно было его утомить. – Болотный паук – он у тебя под рубашкой! Но все, что он чувствует, – это жажда большего. Он входит в самую гущу врагов решительным шагом, без оружия, и кажется, что на нем отменные доспехи, а в руке – Друг Воронов. Каперы отступают, спешат убраться подальше от него, от его рук, которые царапают, рассекают, протыкают воздух – и при этом словно больше ему не принадлежат… – О, ты собрался меня застрелить из этого? Тетива не натянута, мудак. И у тебя из глаз течет кровь! Арбалет кувырком летит на палубу, падает – Рингил тянется к нему, но не руками, переворачивает – оружие дергается, болт с глухим ударом втыкается в доски, не причинив вреда. Разоруженный капер, прижимая ладони к лицу, воет что-то нечленораздельное… «Достаточно». Рингил наклонился, подобрал арбалет, коротко взвесил его в одной руке. – Думаете, это вас спасет? И швырнул на палубу к своим ногам. Повысил голос, чтобы услышали все. – На борту этого корабля есть две разновидности людей! Те, кто пойдут против меня, – и те, кто доживут до рассвета! – Он выхватил из чьей-то руки клинок, указал им на дрожащего капера слева от себя. Уставился ему в лицо. – Ты к которой из них принадлежишь? Оцепенелая пауза. Затем голова мужчины склонилась, он опустился на одно колено на палубу. И отбросил дубинку. Рингил повернул голову, и по каперам, куда бы он ни посмотрел, словно прошла волна. Они начали опускаться на колени. Сперва по одному, по двое – потом больше – и еще больше, – пока наконец не остались лишь самые упрямые и стойкие, но и они сломались под его взглядом, который скользил над склоненными головами их товарищей и, отыскав каждого из них по отдельности, безмолвно задавал тот же вопрос, с которым другие уже столкнулись и на который сами ответили. Тихий звон и стук падающего оружия раздавался по всей палубе. И внутри Рингила медленно сочилось чувство, которое он сперва не мог определить. Подумав, что это, возможно, всего лишь уходит икинри’ска, тускнеет и удаляется на задний план, он окинул взглядом мужчин, с которыми так и не пришлось сражаться не на жизнь, а на смерть… Тут он все понял. Опознал, что это была за эмоция. Разочарование. Глава двадцать первая Казалось, молчание длилось очень долго, пока в тишине растворялось обвинение Стратега. Арчет, вскочившая на ноги, словно приросла к полированному полу – с тем же успехом она могла быть статуей. – Что ты сказал? – наконец проговорила она, злобно уставившись в потолок с железными балками. – Забери-ка эту херню назад, Стратег. Или объясни, с хуя ли моему отцу калечить и ослеплять одного из своих самых могущественных соратников в борьбе с двендами. Ты обвиняешь его в предательстве? Зачем ему совершать такой акт насилия против тебя? – Это не было предательством, нет. Но мы разошлись во мнениях относительно того, как покончить с олдрейнской угрозой. – Насколько Эгар мог судить, дружелюбные нотки в голосе демона, пусть и трепещущие на грани перехода в скрежет и визг, никуда не подевались. Если он и был в ярости оттого, что Нам предположительно с ним сделал, прошедшие несколько тысяч лет определенно сгладили эмоции. – Если точнее, кир-Флараднам верил, что угроза миновала, а я – нет. Ему не понравились мои планы дальнейших действий, и он знал, что я не подчинюсь, когда он велит мне отступить. – Но война закончилась! – выпалила Арчет. – Вы изгнали двенд. Олдрейнов. Все закончилось, так говорит Индират М’нал. Вы положили этой угрозе конец. Эгар хмыкнул.