— При мне — никогда. Я с ней виделась-то всего пару раз. Один раз мельком, второй — вчера днем. Заходила к ней в гости, чай пили. Ничего такого не обсуждали, — ответила девушка, на последней фразе покраснела едва заметно. — А что обсуждали? — Погоду, рецепт соуса чесночного. Про своего мужа рассказывала она, — брюнетка отвечала автоматически. — К Ираиде Семеновне часто заходят гости? Ребята переглянулись. Парень ухмыльнулся и покачал головой. Девушка отозвалась задумчиво: — К ней вчера заходил мужчина. Иностранец, с сединой такой… Пожилой. Представительный. Светлый твидовый костюм, шейный платок. По виду — делец из Сити. Юрист или бухгалтер. — А чего именно из Сити? — Чернов удивился. — Произношение лондонское, не спутаешь, — девушка пожала плечами. Чернов сделал пометку в блокноте. В кухню заглянул лейтенант, поманил Чернова в коридор. Тот неохотно поднялся, вышел: — Чего у тебя? — В квартире три сейфа. Все три пусты. Чернов заглянул в зал спросил у фельдшера — дюжего молодца лет тридцати, розовощекого, с легким деревенским выговором. — Как потерпевшая? Старушка жалобно всхлипнула. — Укол сделали, медикаментозную блокаду, — отчитался медик. — Но опрашивать я ее не рекомендую. — А кого мне опрашивать?! — взбеленился Чернов. — Мать Терезу? — Мать Тереза уже вообще давно того… померла, — насупился фельдшер. Чернов всплеснул руками: — Ну, видишь, некого опрашивать, — нахмурился. — Не уезжайте, пока я её не опрошу. — Я если что на дежурстве, — попробовал препираться здоровяк, захлопнул оранжевый чемоданчик. Следователь недобро глянул на него из-под кустистых бровей: — Поздравляю. Я тоже, — он обернулся к мявшемуся за спиной лейтенанту, — Гусев, опроси эту парочку влюбленную на кухне. Не забудь протокол подписать, не так как в прошлый раз. Лейтенант покраснел до ушей: — Аркадий Иванович! Это ж когда было?! — А когда б не было… Я тебе обещал, что будут помнить до пенсии. А пенсия у тебя не скоро… Иди, иди, не трать мои нервы. Он нетерпеливо махнул рукой и направился к старушке. — Ну, Ираида Семеновна, — мягко начал он, присаживаясь рядом с женщиной, — как вы себя чувствуете? Он доверительно дотронулся до сухой руки, похлопал отечески. Рука прохладная, но сухая, без испарины. «Ничего старушка, крепкая», — отметил он автоматически. — Как я могу себя чувствовать? — старушка закатила глаза и траурно вздохнула. — Ну, ничего-ничего. Рано причитать-то. Что ж вы цацки свои ненадежно так спрятали? — при этих словах затаившийся за спиной медик недоверчиво откашлялся. Чернов покосился на него, показал кулак из-под полы пиджака. — Вот товарищи мои три сейфа у вас нашли, все три пустые… Он сокрушенно покачал головой. Ираида поджала губы: — Да два-то уже три года как пусты. Эта квартира мужа моего, покойного Михаила Андреевича. А он из старого рода ювелиров. Квартирка еще деду его принадлежала. Вот тайников-то в доме и понатыкано. Я только один использовала, тот, что в спальне, за иконой Богоматери. Думала, сбережет Пресвятая моё наследство… А оно вон как вышло, — морщинистое лицо повело, губы сжались в тонкую линию, задрожали. Чернов торопливо сжал руку старушки в своей. — Не стоит так убиваться, найдем мы ваше наследство. Вы мне только подробнее опишите, что там было, как выглядело, может, фотографии какие сохранились. Стоимость, опять же, хотя бы примерная, — он развернулся к прижавшемуся в дверях сержанту, сигнализируя, чтобы начал, наконец, вести протокол. Ираида скорбно вздохнула: — Кольцо. Лилия pureté[11], — процедила она. — Золото 56-й пробы, крупный изумруд в форме капли, эмаль, россыпь бриллиантов. Работы Пиль-Кнут Оскара, ведущего ювелира Дома Фаберже, — она высокомерно посмотрела на следователя, ожидая застать восхищение и трепет в глазах. Напрасно: Чернов слушал внимательно, запоминая всё, что говорит пострадавшая. Бумаге и записям помощников он уже давно не доверял. Острый глаз и чуйка — вот, что вело его по криминальному миру. Сейчас чутье подсказывало, кричало, стучало молотком в висках, требуя искать второе дно в этой попахивающей международным скандалом истории. Бабуля Эрхард что-то скрывала. Он задал следующий вопрос для протокола: — А какова примерная стоимость этой вещицы? Старушка пожала плечами: — Я не собиралась её продавать, посему стоимостью особенно не интересовалась. В 2013-м она участвовала в выставке, там её оценили в пятьдесят с лишним тысяч. — Рублей? — Чернов не смог подавить удивление в голосе. Старушка посмотрела на него, как на умалишенного: — Евро, — бросила пренебрежительно. Следователь прищурился, переводя на нынешний курс — это ж около четырех миллионов получается. Присвистнул, чем вызвал ещё больше недовольства со стороны старушки, пришлось извиняться: — Я просто таких безделушек ещё ни разу и не видел. Это у нас особо крупный размер получается, другая квалификация преступного деяния, — вздохнул. — Только что же вы, Ираида Семёновна, так беспечно такую ценную вещь дома хранили? — Так в сейфе же! — воскликнула дама, пытаясь сесть. Медик бросился к ней, удерживая на подушках, Ираида отмахнулась: — Ах, оставьте меня, я здорова, здоровее вас всех! Спустила ноги с дивана, сунула в модные домашние туфли на низком каблуке, поправила прическу. — Как часто вы заглядывали в сейф? — Чернов всё ещё искал что-то важное. — В прошлом месяце. 16 марта в 6 утра ровно. Следователь ухмыльнулся тайком: — Так точно помните? Это связано с какими-то событиями? — 16 марта — день рождения моего покойного Михаэля. Я всегда поминаю его тем, что ему было дорого. Вот достаю из сейфа это самое кольцо, — она сделала неловкую паузу, которая не ускользнула от опытного уха следователя, — надеваю на палец, показываю солнышку, говорю спасибо, убираю назад. Всё. — А сегодня вы почему решили посмотреть? Солнышко-то уже село, когда вы обнаружили пропажу. Ираида нахмурилась: — Предчувствие. Нахлынуло, охолонуло будто водой ключевой, — она понизила голос: — Мне всё кажется, что за мной кто-то наблюдает последнее время. Чернов почувствовал неладное: — Это как долго? — Не более недели. Мне всё время кажется, что я обернусь и поймаю чей-то пристальный взгляд, — сержант за спиной шмыгнул носом. — Раньше этого не было? — Нет, конечно, я не параноичка! — Кроме этого кольца другие ценные украшения у вас имелись? — Чернов чувствовал, что попал в самую точку: глаза старухи стали темны как крыло суккуба, взгляд острее испанского стилета. Ираида повела покатым плечом: — Больше ничего не пропало, — отозвалась уклончиво. Чернов улыбнулся: — То есть украшение «Лилия» у вас не единственное? Но похищено только оно? Верно ли я вас понрмаю, что в доме в настоящий момент хранятся и иные ценности?