– Это значит, что меняется направление, в котором веревка смерти движется сквозь тело охотницы. Она теперь втягивает веревку в себя. Крючья больше не рвут ее матку. Они тянут к ней все то, на что она начинает охоту. Великая сила, создающая мир, оказывается у нее в подчинении и служит ей. Вот в чем смысл. – Это и есть pussyhook? – Да, – сказала Кларисса. – И что им можно цеплять? – Да что хочешь. Смотри… Она кивнула на соседний столик, где сидела компания из трех мужчин – тех самых, что засмеялись, когда Таня провозгласила себя матерью мира. Они поедали стейки и запивали их темным пивом из высоких бокалов. Вдруг один из них замер, моргнул несколько раз – и в два приема выплеснул свое пиво на спутников: полпинты на одного и полпинты на другого. Раздались крики и мат. – Не глазей на них, – прошептала Кларисса. – Не привлекай внимания. – Это сделала ты? Кларисса кивнула. Когда Таня снова подняла глаза, хуемрази, переругиваясь, шли к туалету. Выплеснувший пиво бежал последним, махая руками и что-то лопоча. Один из облитых остановился – и с размаху заехал ему кулаком по щеке. Таня услышала тихий, но крепкий звук удара и снова опустила глаза. – Так это что, самая настоящая веревка? – Нет, – ответила Кларисса. – Это… Я бы сказала, что это своего рода энергетический шнур, которым можно влиять на реальность. Обычная женщина тратит силу этого шнура, превращая его в плаценту и рожая рабов для патриархии. Мы используем эту энергию иначе. – А эта игуана в центре земли есть на самом деле? – О, еще как. – Это действительно ящерица? – Это… Не совсем. Каждый видит ее по-своему и немного иначе, чем другие. Посмотрим, что увидишь ты. – А я что… Я тоже должна буду к ней… Кларисса поглядела ей в глаза. – Если ты хочешь стать одной из нас, Таня, другого способа нет. Когда игуана примет тебя, ты тоже станешь игуаной и охотницей. Как я, как Аманда и многие другие. Тогда изменится все – и у тебя появится новое имя. – Какое? – Ты станешь Татьяной Лизард. – У меня что, будет новый паспорт? Кларисса засмеялась. – Нет. Аманда, кстати, действительно сделала себе новую идентичность – поменяла фамилию с «Дворкин» на «Лизард». Но она была самой первой, да и вообще любила почудить. Остальные игуаны живут под старыми именами. Но они всегда помнят, как их зовут на самом деле… Она перевела взгляд на пальцы Тани. – И вот еще что, подруга. Ты всю жизнь расписывала ногти для патриархии – но теперь начинай их стричь. Игуаны стригут ногти очень коротко. – Почему? – спросила Таня. – Скоро узнаешь, – улыбнулась Кларисса. Таня вздохнула. – Когда я встречусь с игуаной? – Через несколько дней. Сперва надо кое-что организовать. Было бы хорошо успеть, пока стоит сухая погода. Придется провести в лесу всю ночь. – Сейчас же холодно. – Зато еще нет снега, – ответила Кларисса. – Это очень хорошо, что нет снега. Легче будет жечь костер. Таня надолго замолчала. – О чем задумалась? – спросила Кларисса. – Клэр… Вот ты говоришь, что наука создает модели мира и все они со временем устаревают. И ни одна не настоящая. А что тогда есть на самом деле? – Когда у тебя будет крюк, – сказала Кларисса, – ты сможешь выяснить сама. – Как? – Игуаны кидают крюк в непонятное. И оно становится понятным. – Как это? – Не думай об этом сейчас. Только запутаешься. *** Жизель позвонила через три дня и назначила встречу у одного из московских лесопарков. – Собираемся завтра вечером. Главное, с самого утра ничего не есть. Допускается пить сок. Сможешь? – Смогу, – сказала Таня. – Это даже полезно. Одеваться тепло? – Обычно, – ответила Жизель. – Там будет спальный мешок. На следующий день Жизель встретила Таню в условленном месте – у деревянной арки, за которой начиналась асфальтовая дорожка в лес. Было уже темно, и Таня нервничала. – Поздравляю, – сказала Жизель. – Сегодня самая важная ночь в твоей жизни… В голосе Жизели словно бы сквозила легкая грусть. Но Таня слишком волновалась и поэтому ничего не ответила, только кивнула. – Идем, – сказала Жизель. – Клэр уже здесь. – Далеко тут? – Минут десять быстрым шагом. Над асфальтовой дорожкой горели фонари – но чем дальше Жизель уходила в лес, тем реже они висели. Когда очередной фонарь оказывался за спиной, Таня видела впереди огромную тень Жизели и маленькую свою. Это ежеминутное напоминание о том, какая у нее громадная и физически сильная подруга, успокаивало. Рядом с Жизелью в ночном лесу можно было ничего не бояться. Дойдя до какой-то только ей понятной метки, Жизель остановилась. – Теперь по тропинке, – сказала она. – Я пойду медленно. Если хочешь, держись за мой капюшон. Таня так и сделала. Жизель шла в темноте минуты три, подсвечивая тропинку крохотным фонариком, и ни разу не оступилась. Потом впереди стал виден прыгающий желтый свет – и они вышли на круглую поляну. Там горел костер. Рядом с огнем на толстом поваленном стволе сидела Кларисса. Неподалеку на сухих листьях лежал развернутый спальник. – А где Марья Семеновна? – спросила Кларисса. – Звонила, что задержится, – сказала Жизель. – Пойду ее ловить. – А чего вместе не подождали? – У входа лучше не светиться, – ответила Жизель уже из темноты. – Особенно когда больше двух. Арку мусора пасут, у них там всегда тачка припаркована. Таня села на бревно. Ей было сильно не по себе. – Клэр, – сказала она, – а может, не надо? Кларисса засмеялась. – Боишься? – Я не то что боюсь… Я просто не до конца понимаю, что это даст. Ну не интересно мне хуемразь пивом обливать, если честно. Может правда не будем?