– Я ничего не продаю, – так же быстро сказала Кэти. – Я работаю в «Грандже». – Где? – Это отель в Пендлфорде. На месте старого особняка Бофортов. – Господи. Это… – Я интересуюсь историей… – Кэти замолчала, услышав щелчок. На другом конце положили трубку. – Вот дерьмо. Макс посмотрел на нее. – Не получилось? Кэти покачала головой. – Не в лучшем настроении. – Можно? – спросил он. – Ради бога. Макс взял телефон и отошел в сторонку. – Мисс Бофорт? Да, я знаю, что вам только что звонила моя коллега. – Он остановился, прислушиваясь, и Кэти впилась ногтями в ладонь. – По правде говоря, мы рассчитываем на вашу помощь. Мы изучаем историю дома и надеялись поговорить с вами. – Еще одна пауза. – Ничего особенного, никакой приватной информации. Плата небольшая, но дело в экономии, понимаете… – Он замолчал и улыбнулся. – Сто пятьдесят. Да. Полное согласование. Совершенно верно. Спасибо. Он повернулся к Кэти. – Знаешь «Чашечку чая» в Малмсбери? – Найду, – сказала Кэти. – Одиннадцать тридцать, – сказал Макс в трубку и, улыбнувшись Кэти, убрал телефон в карман. – Как ты это сделал? – Ложь и взятка. – О, – сказала Кэти, не чувствуя за собой какой-то особенной вины. – Прекрасно. Макс настоял на том, чтобы поехать с ней, но она категорически отказалась пустить его за руль. Дорога заняла сорок пять минут езды, и Кэти старалась по возможности избегать больших дорог. В одном месте она ошиблась, и им пришлось пробираться по узкой улочке, где разросшиеся кусты живой изгороди касались бортов машины. По обочинам стелилась коровья петрушка, кусты боярышника были усыпаны кремово-белыми цветами, и казалось, на зеленые ветки лег белый снег. Макс просматривал айпод. – Почему у тебя нет музыки? – У меня есть музыка, – возразила Кэти. – У тебя тут двадцать аудиокниг, много комедий – мои аплодисменты… – Спасибо, – сказала Кэти, использовав весь свой запас сарказма, чего Макс, похоже, не заметил. – …но почти никакой музыки. – У меня много музыки. – Сборники «Бест оф»… не в счет. Где твои альбомы? – Альбомы? Сколько тебе лет? – Двадцать пять. А тебе сколько? Семьдесят пять? – А вот это уже невежливо, – сказала Кэти, пряча улыбку. Пикироваться с Максом было веселее, чем развлекаться в постели. Малмсбери – один из красивейших городков Уилтшира. Красивая архитектура, камень медового цвета, улицы с пробками. Кэти нашла парковку позади древнего аббатства, и они с Максом прошли пешком через город, пока не нашли «Чашечку чая». В окне красовалось изображение овсянки, а чай подавали в винтажных фарфоровых чашках. Был здесь и большой детский уголок с креслами-мешками, игровой кухней, гаражом и невысоким книжным шкафчиком. Макс сел за угловой столик, спиной к стене, и прислонился головой к выкрашенной в сиреневый цвет стене. В обстановку чайной он совершенно не вписывался. Как дьявол на пикнике с плюшевым мишкой. Подошедшая официантка приняла заказ. Едва она отвернулась, как дверь открылась, и в зал вошла миниатюрная блондинка. За руку она держала маленькую девочку, которая вырвалась, как только увидела игрушки. Женщина огляделась, и Кэти, поднявшись, помахала ей рукой. Блондинка подошла к их столику. – Я – Мишель Бофорт. – Кэти, – представилась Кэти, – а это Макс. Мишель окинула Макса оценивающим взглядом и села. На ней были элегантный топ с вырезом – должно быть шелковый – и джинсы-скинни. Слегка загорелая кожа, идеально уложенные волосы. Насколько могла судить Кэти, ей было от тридцати до пятидесяти лет. Но ведь она вышла замуж еще в восемьдесят седьмом. Внутренности Кэти сжались. Что, если информация Макса неверна? Что, если это не та женщина? Мишель посмотрела на Макса. – Где твоя камера? – спросила она. – И не забывайте – никаких фотографий Рози. Она в сделке не участвует. Макс кивнул, как будто ничего другого и не ожидал. – Оплата зависит от удовлетворительной информации в соответствии с обычными правилами Национального союза журналистов. Мишель повернулась к Кэти. – Что вас интересует? Кэти открыла блокнот, который предусмотрительно захватила с собой. – Вы жили в доме Бофортов. – Некоторое время. Я вышла замуж за Томаса, когда мне было девятнадцать… Официантка принесла напитки для Макса и Кэти, и Мишель сделала паузу, чтобы заказать горячую воду с ломтиком лимона и булочку без глютена. – Должно быть, это было потрясающе, – сказала Кэти. – Дом… – Можно и так сказать, – перебила ее Мишель. – Первое время я постоянно терялась, переходя от одного конца этого лабиринта в другой. Надеюсь, они его модернизировали. – Да, они… – начала Кэти. – Ложь, – снова вмешалась Мишель. – Жаль, его не снесли бульдозером. – Она виновато улыбнулась Кэти. – Не самое счастливое время в моей жизни. – Вот как. Извините. – Вы же не виноваты. Мне не следовало выходить замуж за Томаса и не следовало оставаться в этом мавзолее после первой ночи. – Что случилось в первую ночь? – Разумеется, я бывала в доме ранее, но никогда не ночевала. Старомодные ценности и все такое. В первый раз мы заночевали там уже после того, как вернулись после медового месяца. Мы были в восточном крыле, хотели уединиться, знаете ли, и не видеть пьяного старика Бофорта. – Мишель взглянула на Рози, которая готовила что-то в пластиковой кастрюле, и понизила голос. – Отец Томаса был не самым приятным человеком. Как выяснилось, Томас тоже, но в то время я этого не понимала. – По крайней мере, вы вышли замуж за богача, – легкомысленно заметил Макс, и Кэти пнула его под столом. Мишель невесело усмехнулась. – Все так и говорят, но мне пришлось подписать брачный договор. Много я не унесла, что бы ни говорили. Было бы неплохо, если бы вы оставили эти мои слова. Я к тому, что половина моей семьи тянет руки к деньгам, которых у меня даже нет. – Но вы, конечно же, не ушли без гроша. – Не совсем, – сказала Мишель. – Но для этого мне пришлось оставить фамилию. Я бы предпочла что-нибудь более ценное. Впрочем, какую-то особую пользу эта жертва мне не принесла. – Итак, первая ночь, – напомнила Кэти. – Верно. – Мишель вдруг занервничала. – Не хочу выглядеть сумасшедшей. Я была очень молода, дом жуткий и старый, и я, наверно, просто испугалась. – Понятно, – сказала Кэти, с трудом сдерживая нетерпение. – Что вы видели? – Я ничего не видела. Но слышала голоса и музыку. – Но ведь в доме могли быть другие люди? – сказал Макс. – Отец Томаса отключился в своем кабинете в другом крыле. Все остальные уехали. Прислуга разошлась по домам.