– Они не жили в особняке? – Заставить прислугу жить в доме он не мог. Никто не задерживался надолго, поэтому он отказался от попыток и просто нанял приходящий персонал. Кэти бросила взгляд на Макса. Рози подошла к столику, сжимая пластиковую миску с деревянным помидором и желтой пластиковой каплей, которая могла быть яичницей. Поставив миску перед Мишель, малышка требовательно заявила: – Ешь! – О, спасибо, – пропела Мишель тем певучим голосом, которым люди общаются с маленькими детьми. – Вкуснятина, помидоры и яйца. Рози насупилась. – Нет. Это суп. – Какая я глупая. – Мишель взяла пластиковую ложку и притворилась, что ест. – М-м-м. Прекрасный суп. – Глупая мамочка, – сказала Рози и пошла в свой угол. Мишель посмотрела ей вслед влажными глазами. – Она – мой ангелочек. Мое чудо. – Мишель наклонилась и понизила голос. – Мне было сорок три года, когда она родилась. Можете в это поверить? Я почти потеряла надежду. – Вау. – Кэти не могла представить, чтобы в ее жизни вот так же, в сорок три года, появился мини-диктатор. – ЭКО. Четыре раунда. Это был ад. Кэти вежливо кивнула и отпила чаю, чтобы ей не пришлось ничего говорить. Макс сосредоточенно смотрел в меню. – Но оно того стоило. Нельзя познать любовь, пока не станешь матерью. – Итак, вы слышали голоса. – И музыку. Было жутко, но я к этому привыкла. Избегала темных лестниц – там всегда было холодно, а по ночам использовала беруши. – Вы храбрая, – сказала Кэти. Мишель натянуто улыбнулась ей. – Мне было не до этого. Быть замужем за Томасом страшнее всего на свете. У меня просто не было времени беспокоиться о чем-то еще. Я говорила себе, что это старый дом. Радиаторы. Я действительно не боялась. По крайней мере, после первой ночи. Вот почему оно стало таким сюрпризом. – Что именно? – Макс уставился на Мишель. – Что Томас так изменится. То есть он всегда вел себя странно, но я списывала это на эксцентричность. К тому же он был немного странным. – Но почему вы вышли за него замуж? – Кэти не могла не задать этот вопрос. Мишель посмотрела на нее с жалостью. – Когда Томас Бофорт просит тебя выйти за него замуж, ты отвечаешь «да». – Она заколебалась. – Это не пишите. Напишите, что я была молода и влюблена. – Что? – Кэти произнесла это таким же тоном, каким Макс произнес «Без проблем». К столу, высунув от усердия язык, приближалась Рози. В руках она держала две пластиковые миски, заполненные пластиковыми фруктами. – Почему семья выехала из дома? Мишель закрыла глаза. – Томас был уверен, что там обитают привидения. – А это так? Мишель открыла глаза. – Конечно, нет. Призраков не бывает. – Но Томас верил в них? – Во всяком случае, он был спиритуалистом, верил во всевозможные безумные теории. Его прадедушка или кто-то еще тоже интересовался всем этим. У него была удивительная коллекция книг и странных предметов. Например, ужасная сморщенная голова из Перу и топоры эпохи неолита. Я сказала ему, что этому материалу место в музее, но, между нами говоря, его следовало бы отправить на свалку. Мне не нравилось, что это хранилось в доме, но к тому времени я уже поняла, что мое мнение ничего не значит. Рози поставила перед Максом вазу с фруктами. – Банановый сюрприз! – Спасибо, мадам, – Макс совершенно серьезным голосом поблагодарил, и Рози радостно захихикала. Вторая тарелка немного накренилась, и пластиковый апельсин заскользил по столу. – Это для меня, дорогая? – спросила Мишель, потянувшись за ним. – Нет! – Рози подтолкнула тарелку Кэти. – Ешь. – Итак, Томас верил во всякие странности, но что заставило его покинуть поместье? Это должно было быть что-то особенное… – Умер Пиноккио. – Собака? – спросил Макс, опередив Кэти. Мишель кивнула. – Томас решил, что это злой дух. Сказал, что не собирается ждать, пока с ним случится то же самое. – Он сказал, чей дух? Мишель задумалась. – Сначала он считал, что это его прадед, но позже решил, что это археолог. Друг семьи в тридцатые годы. Собирался выкопать труп и сжечь. Можете в такое поверить? Я использовала это как повод для развода. Необоснованное поведение. Кэти попыталась выразить сочувствие, но думала о другом. Вайолет умерла в 1937 году. Это не могло быть совпадением. – Он действительно это сделал? Сжег тело? – Фу. Какие гадости вы говорите. – Вы уверены? Мишель посмотрела на нее почти испуганно. Она взглянула туда, где играла Рози, и начала вставать. – Знаете, я, пожалуй, передумала. – Пожалуйста, – сказала Кэти. – Я знаю, вопрос странный… – Его прадед был кремирован, – сказала Мишель. – Согласно его завещанию. Он говорил об этом совершенно определенно. А почему вы хотите знать? Какую именно статью вы пишете? – Вообще-то, я не… – начала Кэти, но ее перебил Макс. – Большое спасибо за ваше время. Мы очень ценим это. – Он протянул руку, и Мишель быстро ее пожала. Потом взяла сумочку и, бросив последний встревоженный взгляд, схватила дочь за руку и ушла. – Что ж, это было интересно, – сказал Макс, когда за Мишель закрылась дверь кафе. – Я начинаю думать, что ты зацепила что-то этой темой с призраками. – Спасибо, – удивленно сказала Кэти. – Так ты все-таки решил, что я не чудачка? – Я бы так не сказал. – Макс взял Кэти за руку и держал ее, пока они возвращались к машине. – Но у меня высокая терпимость к чудакам. – Это должно быть хорошо? – Я романтик. Расскажу тебе о моем отце. Он думает, что число «четыре» – зло. Настоящее зло. Считает, что оно преследует его. Кэти засмеялась. – Что касается семейных историй, то тебе меня не переиграть. Поверь, победа будет за мной. – Это вызов? – спросил Макс, и всю дорогу до Пендлфорда они обменивались историями. Каждый факт семьи Харпер он сопоставлял со своим. Например, у лучшего друга его отца была воображаемая собака, и он требовал, чтобы во время игры в покер ей давали миску с водой. Кэти отвезла Макса в «Грандж» и проводила его взглядом.