– Что ты делаешь? – спросила я. – Ничего, леди, – грубо отозвался он. – Идите, куда шли. – Это ведьмина трава, – кивнула я на растение. – И сорвать ее может только ведьма. – Знаю, – буркнул мальчишка. – Но она мне нужна. – Зачем? – подозрительно прищурилась я. – Не ваше дело, леди, – оборвал меня ребенок. – Уходите. – Никуда не уйду, – упрямо ответила я и сложила руки на груди. – Пока не скажешь, зачем тебе ведьмина трава. Неужто колдовать собрался? – А если и так? – огрызнулся малец. – Что вы мне сделаете? – Уши надеру и маме твоей пожалуюсь, – уверенно сообщила я. Услышав это, ребенок несколько раз всхлипнул и расплакался. Я не ожидала такой реакции от бойкого сорванца и, подойдя ближе, протянула руки, утешая его. – Ну-ну, маленький, не плачь, – погладила его по спине. – Я пошутила. Не буду тебя шлепать. – Я… не боюсь… порки… – всхлипывая, протянул он. – А почему тогда плачешь? – спросила удивленно. – Моя мама… она сильно болеет… А я слышал, что эта трава лечебная, – сбивчиво объяснил мальчик. – Это правда, – кивнула ему. – Ее еще называют сороканедужником, потому что она может вылечить большинство болезней. Только ведьмину траву никто, кроме ведьмы, сорвать не может. – Знаю, леди. Токмо, окромя меня, больше некому, – всхлипнул малыш. – Теперь есть кому, – уверенно сказала я и закатала рукава. Мальчуган утер сопли рукавом рубахи и во все глаза уставился на меня. А я присела, протянула руку, и травяные стебли сами послушно легли в ладонь. Собрав пучок, я встала и бодро зашагала обратно на поляну, где ждала Арагайна. Мальчишка несмело засеменил следом, искоса поглядывая в мою сторону. – Спрашивай, не бойся, – подбодрила его. Ребенок потупился и осторожно произнес: – Вы ведьма, леди? – Да, – подтвердила спокойно. – Но тебе не следует бояться. Я помогу приготовить снадобье для твоей мамы. С будрой нужно обращаться очень аккуратно, иначе она из лекарства превратится в яд. Мальчик широко раскрыл глаза и прошептал: – Я даже не думал… трава вас так слушалась… – Она признала во мне хозяйку, – кивнула я. – Меня, кстати, зовут Кира. А тебя? – Патрик, леди, но все зовут меня просто Пэт, – бодро отрапортовал мальчишка. – Вот и отлично, Пэт, – сказала я. – Сейчас мы заберем мою лошадь и отправимся к твоей маме. Я так понимаю, ты из деревни неподалеку? – Да, леди, – отозвался ребенок. – А как, кстати, она называется? – Я вспомнила, что Гаспар так и не сказал мне этого. – Рейни-виледж[12], мэм, – назвал мальчик. – Странно, мне говорили, что в ней не бывает плохой погоды, – пробормотала я. – Верно, мэм, не бывает, – кивнул, соглашаясь, малыш. – Но это теперь. А когда-то давно только дожди и лили. – Откуда ты знаешь? – полюбопытствовала я. – Старый Моз рассказывал, – выдал Пэт. – Он все про деревню знает. И коржиками вкусными угощает, – мечтательно добавил ребенок. Я улыбнулась и кивнула – кому что, а детям сладости. А вот с Мозом стоит при случае поговорить. Возможно, он знает что-нибудь интересное не только о деревне, но и о ее покровителях. По дороге Пэт развлекал меня беседой, с удовольствием рассказывал все, что знал о деревне и ее жителях. Когда мы подошли к одному из небольших, но ухоженных домиков, мальчик сразу кинулся к дверям и закричал матери, что он раздобыл целебную траву и даже привел с собой ведьму. Я, слегка смущенная, последовала за Пэтом в дом. Внутри было небогато, но очень чисто и уютно. На многочисленных полках стояло огромное количество разных статуэток, деревянных чурок и камешков разных форм. Вероятно, хозяйка этого дома занималась созданием оберегов. В одной из комнат на постели лежала женщина. Рядом присел Пэт и стал нежно поглаживать ее по волосам. Женщина попыталась поднять руку и обнять ребенка, но сил хватало лишь на то, чтобы немного оторвать ладонь от кровати. Я подошла поближе и представилась: – Здравствуйте, меня зовут Кира. Я пришла вам помочь. Больная слегка кивнула и прошептала: – Мэри… спасибо вам… Выглядела Мэри откровенно плохо. На бледной как саван коже проступали черные сплетения вен. Склеры белков отдавали желтизной. С первого взгляда стало ясно, что женщина при смерти и долго не протянет. – Пэт, – обратилась я к ее сыну, – мне нужно осмотреть твою маму. Пожалуйста, пойди на кухню и согрей кастрюлю воды. Когда мальчик послушно вышел, я повернулась к его матери и предупредила: – Я посмотрю «ведьминым взглядом», это может быть немного больно. Откинув покрывало и подняв на женщине сорочку, я прошептала заклинание, и мои глаза зажглись, как две фиолетовые лампы. Внимательно осмотрев больную, обнаружила то, что подозревала изначально. На ее груди, опутанный вязью заклятия, сидел мерзкий черный паук. Это означало, что женщину кто-то смертельно проклял, и теперь эта тварь стремительно высасывала из нее жизненные силы. – Ты знаешь, кто тебя проклял, Мэри? – спросила я. Та в ответ только отрицательно качнула головой. Я вздохнула и, снова укрыв больную покрывалом, пошла на кухню. Смертельные заклятия сильны, но если своевременно обнаружить их, то можно нейтрализовать. Я пришла как раз вовремя и была уверена, что вылечить Мэри удастся. Беда заключалась в том, что, не зная, кто виновен, преступника невозможно наказать, а это значило, что ее могут проклясть еще раз, пытаясь довести начатое до конца. Я не могу постоянно быть рядом. Когда-нибудь помощь может не успеть, и тогда Пэт останется совсем один. Готовя лечебную настойку, я сделала себе очередную мысленную пометку – найти и наказать того, кто проклял Мэри. Остудив готовое снадобье, обтерла им тело женщины и дала выпить несколько столовых ложек. Эффект стал заметен уже через четверть часа. Бледность потихоньку уходила, на щеках проступил свежий румянец. Увидев, что матери лучше, Пэт кинулся ей на шею. Она гладила его по голове и, тихо плача, благодарила меня за исцеление: – Не знаю, как благодарить вас, мисс. Вы спасли меня и моего бедного сына. – Перестаньте, – засмущалась я. – Рада, что смогла помочь. Принимайте настойку три раза в день по столовой ложке. Мне уже пора, но я еще зайду к вам на днях. Нужно удостовериться, что болезнь отступила. – Еще раз спасибо, – кивнув, отозвалась женщина. Попрощавшись с Мэри и Пэтом, я вышла на улицу и, взяв Арагайну под уздцы, направилась обратно в замок. Разговор с Мозом пришлось отложить до следующего визита в деревню. Сейчас я и так потратила слишком много времени. В замке уже могли хватиться и меня, и лошади. Да еще неизвестно, о ком беспокоились больше. Глава 17 Чем детектив отличается от полицейского В замке я первым делом отвела в стойло довольную Арагайну и в конюшне встретила Мику. На мой вопрос, не видел ли он Криса, конюх сказал, что барон с ним уже давно поговорил и куда-то ушел. Мужчина показался каким-то тихим и подавленным, и я подумала, уж не перегнул ли друг палку с допросом служащих. В ответ на мои расспросы Мика отнекивался, что-то бубнил и еще больше уходил в себя. Поэтому пришлось оставить его наедине со своими мыслями и поспешно отправиться на поиски Криса. Для начала я решила пойти в его комнату. Вдруг он решил отдохнуть или переодеться. Добравшись до двери, заметила, что она приоткрыта, и, ради приличия постучав, вошла. Оказалось, что это служанка Лара пришла убирать, а самого Криса здесь нет. Я мазнула взглядом по обстановке. Красивая светлая комната в голубых тонах, мебель в золотой патине. Огромная резная кровать с балдахином, на прикроватной тумбе – букет больших белых цветов, листья и лепестки которых блестят, словно натертые воском. – Они настоящие? – спросила я у поправляющей букет горничной. Девушка слегка вздрогнула от неожиданности, потом улыбнулась и кивнула: – Конечно, мисс Кира. – А как называются? – полюбопытствовала я. – Не знаю, мисс, – отозвалась Лара. – Нужно спрашивать нашего садовника. Я молча кивнула и, пожелав девушке хорошего дня, ретировалась. Поднявшись к себе, обнаружила сидящих за столом Шныря и Труди. Чертяка громко чавкал, уминая жаркое, а Труди гладила его между рожек и приговаривала, что нужно хорошо питаться. Увидев меня, оба вскочили из-за стола и вытянулись по струнке, словно нашкодившие дети. – Что здесь происходит? – строго спросила я. – Вы пропустили обед, – потупилась девушка. – Вот я и решила принести покушать в спальню. А заодно и вашего фамильяра покормить, а то он такой худенький. Девушка с жалостью покосилась на чертяку.