– Так-та-ак… Ну, и что там, в усадьбе, интересного? Или необычное, может, что? – Да все интересное! – Костер! Уху варили! Купались! Ребята вновь заговорили наперебой: – Жили в старых домах! – Фотографировали много! – Еще Колька Ващенков фотик свой потерял! – вдруг вспомнила Марина. – Утопил где-то на болоте, разиня! – И сам чуть не утоп. – Мишка Сорокин всплеснул руками. – Сам и рассказал. Лиина его вытащила, студентка эстонская. К сожалению, всю это таинственную историю ребята знали только со слов Коли и никаких подробностей пояснить не смогли, кроме того, что «ушли без спросу, а потом явились мокрые и все в грязи». – Одни явились? – уточнил следователь. – Не-а. Анатолия Ивановича встретили. Он любил рано утром гулять. – А еще мужика какого-то в лесу видели! – припомнила Стрекоза. – Сначала Коля Ващенков, а потом девчонки, когда купались. Там за ними кто-то подсматривал! – Та-ак… А вы-то сами… – Не, мы не видели… Ой! – Девочка вдруг всплеснула руками. – А в усадьбе до нас кто-то был. Был и ел конфеты! – Да-да, – покивал Сорокин. – Там фантики всюду валялись. Желтенькие такие… – «Лимончики». – Марина улыбнулась. – Вкуусные. Про них еще Анатолий Иванович спрашивал: где продают? – И вовсе не так он спросил! – снова перебил Мишка. – Он спросил: не продают ли их в Валуе? Это деревня там, недалеко. – Но магазина там нет… – Туда автолавка ходит! Поблагодарив, Алтуфьев лично отвел ребят в соседний кабинет и незаметно сунул рубль участковому: – Игорь! Не в службу, а в дружбу – в магазинчик их завези. Купи мороженое. – На весь рубль? Ой… А в какой магазин-то? – Думаю, они знают в какой. – Зна-а-аем! Тынис с Лииной явились уже ближе к вечеру, вместе заглянули в кабинет: – Мошно? – Можно, можно. Тере! – Владимир Андреевич поднял голову и улыбнулся, причем вполне искренне. От этого во-от акце-энта молодость вспомнилась, Нарва, Марта… Кстати, давно он ей не звонил. Дня три-четыре – точно. – Только давайте, ребята, по одному. – Тогда Тынис, – коротко кивнула Лиина. – Ему еще так это… домой по-озвонить надо. – Хорошо. Можешь на лавочке пока посидеть. – Спасибо-о. Нового Тынис ничего не добавил. О таинственном незнакомце следователь уже знал и без него, а каких-то уточняющих подробностей, увы, парень пояснить не смог. Оставалась надежда на Лиину. – Я так уже у вас… как это… прописалась! – усаживаясь, пошутила студентка. Тощая, длинная, белобрысая, в ковбойке, шортах и гольфах, выглядела Лиина Сярг, по здешним меркам, вызывающе. Впрочем, местные тетушки на нее уже не косились – привыкли. Знали уже – эстонка. Чего от такой ждать-то? – Не знаю никакого болота, – неожиданно замкнулась девушка. – Никого я не спасала. А парня в лесу, так это – да, видела. Ну, там у озера… в кустах. Нет, не запомнила – мельком. Он быстро так это ушел. Убежал, мошет… – А о болоте молчать Анатолий попросил? – глянув девчонке в глаза, негромко уточнил следователь. Студентка сверкнула глазами: – Никто меня не просил! – Пойми, Лиина, у нас убийство. Иначе не спрашивал бы. – Убийство?! – Ахнув, девушка подалась вперед. – Да. Там, в усадьбе. Убита женщина. – Женщина… – эхом повторила Лиина. – Вот мы и интересуемся… спрашиваем. – Хорошо… Отвечу. – Девушка покивала и попросила воды. – Мы с Колей утром пошли в Пильтено, там Сярг-озеро, а я Лиина Сярг. Ну, фамилия… – Да, я понял… – Ну вот. Так это – я на озеро, а Коля остался в деревне. В старом клубе. Там библиотека… заброшено давно все. Я покупалась, потом так это слышу – кричит кто-то. И голос такой это… не взрослый… – Тонкий? – Да. Тонкий. Я сразу подумала – Коля кричит. Побежала. Даже одеться не успела. Смотрю – он в болоте. Тонет. Кричу: греби под себя. Я же турист, ориентирование бегаю. Я знаю, в болоте надо сразу падать на грудь и так это все по себя грести. Кричу Коле… Потом палку выломала… он и вылез. Весь дрожит. Потом Анатолий пришел. Он любит утром гулять, с камерой, да. Ну, попросил, да… Как это? Не выносить мусор из дома? – Сор из избы, – поправил Владимир Андреевич. – А Коля рассказал, что его парень какой-то толкнул. Гнался за ним в лесу. Отобрал камеру и толкнул. В болото. Прощаясь с Лииной, Алтуфьев заметил через окно двух местных девчонок – Мезенцеву Катерину и Женьку Колесникову. Девушки стояли у крыльца и о чем-то мило беседовали с эстонским студентом Тынисом. Что же, выходит, он позвонил уже? Или просто на девчонок отвлекся? И опять ничего нового. Почти ничего. О происшествии с Колей подружки толком не знали, разве что незнакомого парня вспомнили – чуть более подробно. Скорее молодой, чем старый. Высокий, длинный даже. В кирзовых сапогах и серой, надвинутой на глаза кепке. В темной одежде – роба или куртка какая-то. – Да он далеко стоял, не разглядели. Как увидели, он бежать. Не побежим же мы по лесу за ним… без купальников. Оставалась одна надежда – на Колю. – Спасибо, девушки! – Да… – Женя Колесникова вдруг задержалась в дверях. – Вы про Анатолия Ивановича спрашивали? Ну да, фантики он заметил, про конфеты спросил. А недавно мы его с профессором видели. – С профессором? – Ну, из Тарту который, на четыреста седьмом «Москвиче». – Именно четыреста седьмой? – усмехнулся следователь. – А может, четыреста третий? – У четыреста третьего задние фонари немного другие. – Девушка пояснила со знанием дела. – И над спидометром – козырек. Что вы так смотрите? Забыли – у меня же папа шофер! То есть завгаражом давно уж. Владимир Андреевич шутливо поднял руки: – А профессор? – На крыльце они стояли, на Школьной. В том доме как раз Анатолий Иванович живет. Мы их по «Москвичу» приметили. – Так, и что они делали? – Да ничего. Просто стояли, разговаривали. Хотя… – Припоминая, Женя покусала губу. – Мне показалось, будто профессор как-то себя держал… ну, по-хозяйски, что ли. Как будто он начальник какой… Или нет – барин! Будто бы что-то приказывал, а Анатолий Иванович его почтительно слушал. – Я бы сказала – внимал! – Мезенцева так никуда и не ушла – стояла рядом, в коридоре, слушала. – Мне даже почему-то противно стало.