Не теряя ни минуты, мы отвязали лошадей, сохраняя полное спокойствие, и, прежде чем враги успели что-либо сообразить, поскакали к скале. Такой внезапный поворот дела произвел среди герильяс замешательство. Это помогло нам быстро добраться до цели, хотя нас и задерживала раненая лошадь Рюба. Сначала мексиканцы испугались, вообразив, что мы решили ускакать, но, разобравшись, в чем дело, разразились радостным хохотом: «Как хорошо, они сами лезут в ловушку!» Подъехав почти вплотную к скале, мы быстро соскочили с коней, повернулись спинами к месе, поставили перед собой лошадей и, держа уздечки в зубах, направили ружья на врага, мчавшегося за нами. Наш энергичный отпор произвел на преследователей определенное впечатление, и некоторые из них отступили. Мы сразу оценили всю выгоду нашего положения: неприятель уже не мог окружить нас, так как сзади была неприступная скала. Вообще, трудно было выбрать для защиты более удобное место. Это обстоятельство не ускользнуло и от наших врагов, и их радость сменилась озабоченностью. Вдруг снова раздались ликующие голоса и мы увидели еще пятерых всадников, ехавших на помощь своим товарищам. До сих пор они, вероятно, находились за скалой и поэтому не были замечены нами. Как только вновь прибывшие присоединились к своим товарищам, двенадцать человек выстроились перед нами на равном расстоянии друг от друга. Иджурра с тремя мексиканцами остановился прямо против нас. В одном из новоприбывших я узнал разбойника Эль Зорро (по-испански – лисица), часто посещавшего наше село и бывшего теперь правой рукой Иджурры. План герильяс был ясен: они хотели, не нападая, продержать нас до тех пор, пока голод и жажда не заставят нас сдаться. Заметив, что неприятель расположился прочно, Рюб стал жалеть, что мы выбрали для защиты это место. В это время наше внимание отвлекла старая лошадь Рюба, рассмешившая нас, несмотря на наше трудное положение. Оставив ее в прерии, мы, то есть Гарей и я, совершенно забыли о ней. Ну, а Рюб жалел своего друга и надеялся, что с ним ничего плохого не случится. Лошадь, не желая расставаться со своим хозяином, поскакала за нами, но отстала. Мексиканцы, разумеется, заметили ее, но не захватили только потому, что она уже никуда не годилась. Лошадь попала в тыл неприятельского отряда и, услышав голос Рюба, бросилась к нашей засаде. Один из мексиканцев бросился за ней, надеясь схватить ее за уздечку, но… это было не так легко сделать: лошадь так ударила его задними ногами, что он упал на землю. Это вызвало громкий смех Рюба, который с восторгом встретил свою любимицу и поставил ее перед собой в виде добавочной баррикады. Наш смех был прерван неожиданным открытием, усилившим наше беспокойство. Эль Зорро привез с собой огромное ружье, стрелявшее вдвое дальше наших и так метко, что к заходу солнца мы могли лишиться не только своих лошадей, но и сами погибнуть. Первая пуля этого чудища, пролетев над моей головой, попала в скалу, осколки которой посыпались к моим ногам. Зарядив ружье во второй раз, Эль Зорро снова прицелился. Я видел, что он метил в меня или в мою лошадь. Руководил им, конечно, Иджурра. За себя я не очень беспокоился – я был достаточно защищен, – но мне очень было жаль прикрывавшей меня лошади. Вторая пуля прошла сквозь седло, к счастью не задев коня. Вдруг Рюб побежал вместе с двумя лошадьми вдоль скалы, приглашая туда же Гарея и меня. Беспрекословно повинуясь, мы последовали за ним и вдруг увидели перед собой на равнине огромный обломок скалы, за которым легко могли спрятаться и мы, и наши лошади. Неудивительно, что мы сразу не заметили этот спасительный обломок: он был такого же цвета, как и вся скала, и на расстоянии двадцати ярдов различить его было трудно. Пришпорив коней, мы быстро скрылись за этой природной баррикадой. Поняв, что теперь их дальнобойное ружье уже не достигает цели, наши враги пришли в ярость, а Иджурра и Эль Зорро от досады впали в полное исступление. Глава XIV План бегства Очутившись за скалой, мы в ожидании атаки расположились так, что из-за прикрытия видны были только наши головы и дула наших ружей. Вскоре, однако, стало очевидно, что нападения ожидать нечего. Эль Зорро сделал еще несколько выстрелов, но, убедившись в их бесполезности, прекратил стрельбу и вместе с другим герильясом поскакал по направлению к нашему селу. Очевидно, получил какое-то задание Иджурры. Видя, что атаки не будет, мы с Рюбом перестали следить за неприятелем и занялись составлением плана бегства. Нам оставалось два пути: или держаться до тех пор, пока жажда не заставит нас сдаться неприятелю, или попытаться пробиться сквозь его линию. Более всего страшила жажда. Она и теперь уже давала о себе знать, а воды у нас не было ни капли! Пробиться сквозь неприятельский отряд было чрезвычайно трудно: нам пришлось бы действовать врукопашную против врага, в несколько раз превышающего по численности. Конечно, ночью это было менее рискованно. Если нам удастся смелым броском прорвать их цепь, то в темноте не так уж трудно будет скрыться. Только под покровом ночи и можно было надеяться, что хоть кто-нибудь из нас спасется. Если же мы сдадимся, то погибнем все ужасной смертью. Обсудив с Рюбом план нападения, я погрузился в собственные размышления. Однако тяжкое подозрение не давало мне покоя: знает ли Айсолина о нападении на меня? Не была ли хитростью с ее стороны просьба достать белого коня, чтобы оставить мой отряд без командира и тем облегчить неприятелю возможность захватить его? Может быть, все мои люди уже в плену и лишены не только жизни, но и чести? Боже мой, неужели я попал в сети ловкой обманщицы? Неужели Айсолина могла так поступить? Предположить, что она могла меня лично ненавидеть, было трудно. За что? Ведь я так любил ее! Но, может быть, она любит Иджурру, и он благодаря этому может заставить ее делать все, чего захочет. Что касается самого Иджурры, то он имел полное основание меня ненавидеть, отлично зная о моей любви к Айсолине. Однако мне не хотелось верить всем этим ужасным предположениям. Может быть, Айсолина ничего не говорила Иджурре: он мог узнать обо мне от вернувшихся погонщиков. Нет! Нет! Не могла Айсолина предать меня! И, стараясь оправдать ее, я стал перечитывать ее письмо, не заключавшее в себе и тени предательства! Занятый своими мыслями, я бессознательно разглядывал скалу и неожиданно заметил в одном месте впадину, протянувшуюся сверху донизу. Эта впадина, вероятно, образовалась от дождевых потоков. Мне пришло в голову, что по ней можно взобраться на вершину горы, упираясь ногами о выступы скалы и придерживаясь за попадавшиеся здесь небольшие кусты стелющегося кедра. Вглядевшись внимательнее, я различил след человеческих ног! Значит, тут кто-то проходил, следовательно, можно было добраться до вершины. Но какой смельчак мог решиться на это? Да кто же, как не Куакенбосс! Он сам рассказывал мне, что взбирался на вершину горы за каким-то редким растением. Куакенбосс был полуамериканцем, полунемцем, а по призванию – ботаником. Он был высокого роста, сутуловатый, тощий и неуклюжий человек с косыми глазами. Товарищи считали его добрым малым, но чудаком, а его занятия ботаникой – бесполезным вздором. Куакенбосс все свое свободное время посвящал поискам редких растений, порой подвергаясь большим опасностям. «Если неуклюжий Куакенбосс смог сюда взобраться, то мы тем более взберемся», – подумал я. Я сообщил друзьям о своем открытии, и они, обсудив мой план, решили, что подняться на гору действительно возможно. Мы только боялись, что не сможем спуститься с другой стороны. Иджурра с товарищем тоже подъезжал туда, надеясь, видно, взобраться на скалу и напасть на нас сзади. Но по их жестам было видно, что вернулись они недовольными. Однако если нельзя спуститься с другой стороны, то к чему нам подниматься на вершину? Разумеется, наверху мы были бы в большей безопасности, но тогда нам пришлось бы внизу оставить лошадей, и вряд ли на горе была вода. Обдумав и обсудив все это, мы с Гареем пришли к выводу, что наверх карабкаться бесполезно. Рюб молчал, но по выражению его лица было видно, что у него созревал какой-то план. Несколько минут прошло в молчании, которое Рюб прервал вопросом: – Какой длины у нас канаты от лассо? – Около двадцати ярдов каждый, – ответили мы. – Сорок ярдов да моих шестнадцать! Прекрасно! – промолвил Рюб. В свой план он все еще нас не посвящал. Мы отчасти догадывались, в чем дело, но, боясь обидеть старого друга, молчали, предоставляя ему самому высказаться. – Слушайте, – наконец заговорил он. – Как только стемнеет, мы влезем на гору, захватив с собой канаты, свяжем их вместе, а если они все-таки окажутся короткими, то прибавим к ним еще уздечки. Конец каната мы прикрепим к дереву, спустимся по нему по ту сторону скалы и быстро направимся в село. Там мы соберем отряд, вернемся обратно и покажем нашим врагам, где раки зимуют. Вполне одобрив план, вселивший в нас новую энергию, мы с Гареем принялись помогать старому Рюбу в приготовлениях к бегству. Пока один стоял настороже, другие работали. Крепко привязав друг к другу лошадей, мы поставили их в укромное местечко за глыбой скалы, а сами скрепили вместе наши лассо и стали ждать ночи. Согласно предположению Рюба, ночь наступила действительно темная: небо покрылось свинцовыми тучами, начал накрапывать дождь. Все это благоприятствовало нам, как вдруг блеснула молния, ярко озарившая всю прерию. Мы пришли в отчаяние. – Это хуже луны! – воскликнул Рюб. К счастью, молнии сверкали не часто, и можно было взбираться на гору, пользуясь промежутками темноты. Снова сверкнула молния, и мы ясно увидели герильяс, стоящих около своих лошадей. – Нам надо воспользоваться промежутками между двумя молниями, а пока необходимо показать неприятелю, что мы здесь, – заметил Рюб. Высунув лица и ружья из-за скалы, мы дождались молнии, при свете которой мексиканцы не могли не заметить нас. Гарей должен был подняться первым. Дождавшись темноты, он закрутил конец каната вокруг пояса и стал карабкаться на скалу. Пока Рюб наблюдал за неприятелем, я не спускал глаз с горы. Однако темнота мешала мне видеть Гарея, и я только слышал легкий треск, раздававшийся все выше и выше. Когда снова сверкнула молния, Гарею до вершины было далеко. Он стоял на выступе, словно распятый, прижавшись к скале и вытянув в обе стороны руки. Я оглянулся в сторону неприятеля. Там все было тихо: значит, его не заметили. Снова молния… На склоне горы не видно ничего, кроме темной ленты каната. Стало быть, Гарей уже наверху! Теперь очередь за мной. Я стал уверенно подниматься, придерживаясь за канат, зная, что Гарей надежно прикрепил его к чему-нибудь наверху. Благодаря лассо подъем не представлял большой трудности и я скоро очутился на вершине. Расположившись между кустами у самого обрыва скалы, мы ожидали Рюба, вскоре присоединившегося к нам. Пробравшись на противоположную сторону, мы сразу нашли место, где можно было спуститься. Прежде всего мы покрепче прикрепили канат к стволу дерева, росшего на самом краю пропасти. Затем, настрогав деревянных палочек, навязали их в виде перекладин во всю длину лассо. Таким образом, у нас получилась самодельная лестница, значительно облегчавшая спуск. Чтобы проверить длину каната, мы привязали к его концу камень, опустили его вниз и прислушались. Раздался глухой удар о землю. Значит, канат достаточно длинен. Убедившись в этом, мы снова подняли канат, отвязали камень и, сделав петлю, надели ее на Рюба, который должен был спуститься первым, как самый легкий.