– Да, сэр! Но хотел бы я знать, что мальчик может высказать тут. Длинный повиновался. Как только Москит выпрямился, оба шошона с ужасом посмотрели друг на друга. Вождь ничего не сказал и сидел неподвижно. Но, несмотря на его смуглую кожу, можно было заметить, что кровь отхлынула от лица. Сын был не в состоянии себя так контролировать. – Уфф! – вскричал он. – Токви-Тей тоже пойман! Это вызовет слезы в вигвамах шошонов. Великий Дух отвернулся от своих детей. – Молчи! – прогремел отец. – Ни одна из скво шошонов не будет проливать слезы, если Токви-Тея и Мох-ава поглотит туман смерти. Они закрыли свои глаза и уши и стали безумными, как жабы, которые без сопротивления позволят змее проглотить их. Стыд и позор отцу и сыну! Ни одни уста не скажут о них, и ни одна весть не разнесется о них. Но вместе с их кровью прольется и кровь бледнолицых. Двое белых уже в руках наших воинов, а разведчики шошонов уже в дороге, чтобы открыть путь к новым победам. Позор за позор, кровь за кровь! Разящая Рука повернулся к Дэви и дал ему распоряжение: – Приведите остальных, один лишь Виннету пусть пока не показывается! Длинный встал и ушел. – Ну, – спросил Разящая Рука, – может быть, Черный Олень видит, что я прячусь в земле от взгляда его сына? Я не хочу вас обидеть. Вождь шошонов известен как храбрый воин и старейшина в Совете. Мох-ав, его сын, будет следовать по его стопам и тоже будет смелым и мудрым. Я дам вам свободу в обмен на освобождение двух белых охотников. На лице сына мелькнула радость. Он любил жизнь. Но его отец бросил на него гневный взгляд и ответил: – Черный Олень и Москит без борьбы оказались в руках какого-то жалкого бледнолицего, они не заслуживают того, чтобы жить дальше, они хотят умереть. Только своей смертью они могут искупить позор, который обрушился на них. И умрут не только те бледнолицые, которые уже попали в плен к шошонам, а даже те, кто до сих пор… Он замолчал. Его взгляд был направлен на двух разведчиков, которых только что привели Дэви, Боб и Мартин Бауман. – Почему Черный Олень не продолжает? – задал вопрос Разящая Рука. – Или страх сжимает его сердце? Вождь склонил голову и молча уставился перед собой. Позади него раздвинулись ветви, но вождь не заметил этого. Разящая Рука увидел голову появившегося апача и бросил на него вопросительный взгляд. В ответ последовал легкий кивок. Оба поняли друг друга даже без слов. – Теперь Токви-Тей видит, что его надежды на очередную победу напрасны, – продолжал Разящая Рука. – И все же я повторю мое предложение. Я освобожу вас здесь и сейчас, если вы пообещаете мне, что два белых охотника также будут отпущены. – Нет, мы умрем! – закричал вождь. – Значит, вы погибнете напрасно, потому что мы все равно спасем пленников. – Да, может быть, вы их и спасете, потому что, кажется, Маниту оставил нас. Если бы он не ослепил нас и не лишил слуха, вряд ли бледнолицым, у которых нет даже имен, удалось бы похитить вождя шошонов. – Без имен? Хотите услышать наши имена? Вождь презрительно покачал головой. – Я не хочу их услышать. Это ни к чему. Какой позор! Если бы Токви-Тей был побежден Нон-пай-кламой, которого бледнолицые называют Разящая Рука, или другим охотником с не менее знаменитым именем, он мог бы успокоиться. Попасть в руки такого воина не стыдно. Но вы, как собаки, у которых нет хозяина. Ездите в компании черного негра. Мне не нужна милость из ваших рук! – А нам не нужна ни кровь, ни ты сам, – произнес Разящая Рука. – Мы выехали не для того, чтобы убить доблестных сынов шошонов, а хотим наказать собак огаллала. Хотя вы и не желаете, чтобы наши друзья воссоединились с нами, но мы все равно не хотим поступать так трусливо, как вы. Мы позволим вам вернуться в ваши вигвамы. Он встал, подошел к вождю и освободил его от веревок. Он знал, что затеял рискованную игру, но был знатоком Запада и его людей и лелеял надежду, что не проиграет. Вождь потерял самообладание. То, что сделал этот белый человек, было дико и совершенно не понятно! Он освободил своих врагов, не выручив прежде своих друзей. Разящая Рука подошел также к Москиту и освободил его от пут. Черный Олень уставился на него совершенно ошеломленный. Его рука потянулась к поясу и нащупала торчавший там нож. Дикая радость светилась в его глазах. – Мы свободны! – закричал он. – Свободны! На нас будут смотреть старые скво и тыкать пальцами, постоянно напоминая нам, что мы были схвачены и пленены безымянными собаками! Мы должны ползать по земле в Стране Вечной Охоты и есть мышей, в то время как наши индейские братья будут радовать свое чрево мясом вечно живых медведей и бизонов! Наши имена запятнаны. Никакая кровь наших врагов не сможет смыть эти пятна, их смоет только наша собственная. Это произойдет сейчас же, Токви-Тей умрет и будет гнать душу своего сына перед собой! Он вытащил из-за пояса нож, шагнул к сыну и замахнулся, чтобы вонзить клинок в его сердце, а затем убить и себя. Москит не шевелился. Он был готов получить удар от отца. – Токви-Тей! – раздался громкий голос за спиной вождя. Этому голосу нельзя было не повиноваться. Он обернулся с высоко занесенной рукой с ножом. Перед ним стоял вождь апачей. Шошон опустил руку. – Виннету! – воскликнул он. – Ответь на вопрос, вождь шошонов считает Виннету койотом? – спросил апач. На Западе койотами называют диких степных собак и маленьких волков. Оба животных трусливы, что часто сопровождается дикими приступами чесотки, поэтому сравнение к койотом – большой позор. – Кто осмелится сказать такое! – ответил шошон. – Токви-Тей сам сказал. – Нет! – Разве не он назвал своих победителей безымянными псами? Шошон выронил из своей руки нож. Его наконец озарило. – Виннету – победитель? – Нет, это его белый брат, который здесь с ним. Он указал на Разящую Руку. – Уфф! Уфф! Уфф! – выдал Черный Олень. – Брат у Виннету только один. Человек, которого он называет своим белым братом, – Нон-пай-клама, самый известный среди бледнолицых охотников, они его еще прозвали Разящая Рука. Видят ли глаза Токви-Тея этого охотника? Он бросал вопрошающие взгляды то на белого охотника, то на Виннету. Апач ответил: – Глаза моего краснокожего брата устали так же, как устал и его разум, лишив способности думать. Тот, кто одним ударом кулака лишил Черного Оленя чувств, вряд ли может быть безымянной собакой. Мой краснокожий брат скажет по-другому? Или мой краснокожий брат слаб, как больной птенец, которого можно легко вынуть из гнезда? Он знаменитый воин, а тот, кто похитил его из вигвама, несмотря на охранявших его воинов, должен быть героем, носящим великое имя! Шошон стукнул себя кулаком по голове и ответил: – У Токви-Тея есть мозг, но он не соображал. – Да, вот Разящая Рука, его победитель. И даже теперь мой краснокожий брат хочет пойти на смерть? – Нет, – тяжело вздохнув, ответил вождь шошонов с раскаянием. – Он может остаться в живых. – Да, потому что своим желанием добровольно отправиться в Царство Вечной Охоты он доказал, что у него сильное сердце. И именно Разящая Рука одним своим ударом свалил на землю и Мох-ава. Это позор для молодого, смелого воина? – Нет, он может жить. – Разящая Рука и Виннету еще захватили разведчиков шошонов, но не как врагов. Они хотят обменять их на пленных бледнолицых. Будет ли мой краснокожий брат осуждать разведчиков? – Нет, иначе он должен осуждать и себя, и даже своего собственного сына. – А знает ли мой краснокожий брат, что Разящая Рука и Виннету – друзья всех храбрых краснокожих воинов? То, что они никогда не убивают своих красных врагов, а только лишают их возможности бороться, и только в случае, когда нет иного выхода, они забирают жизнь у своих врагов? – Да, Токви-Тей знает. – Тогда пусть он выбирает, хочет ли он быть нашим братом или нашим врагом! Если он хочет быть нашим братом, тогда его враги станут и нашими врагами. Если он примет другое решение, мы все равно отпустим его, его сына и его разведчиков, но прольются реки крови за свободу двух бледнолицых пленных. Тогда в каждом вигваме и у каждого костра у детей шошонов будут причины посыпать свои головы пеплом и петь погребальные песни. Он может сделать свой выбор. Виннету сказал! Воцарилась глубокая тишина. Сам апач и его речь произвели огромное впечатление. Токви-Тей нагнулся, поднял нож, который выпал у него из руки, вонзил лезвие по самую рукоятку в землю и произнес: – Так же, как исчезло лезвие этого ножа, пусть исчезнет вражда между сыновьями шошонов и отважными воинами, которые здесь с тобой! Затем он снова вытащил нож, грозно повел лезвием и продолжил: – И, как этот нож, будет сильна дружба между шошонами и их братьями. Они ответят всем врагам, которые против их союза. Хуг! – Хуг, хуг! – раздалось эхом вокруг. – Мой брат сделал правильный выбор, – произнес Разящая Рука. – Он видит здесь Дэви-хонске, знаменитого охотника. Знает ли он имена бледнолицых, попавших к ним в плен? – Нет. – Это Джемми-петаче и Хромой Фрэнк, друг Мато-пока, Охотника на Медведей. – Мато-пока! – воскликнул шошон от удивления. – Почему Хромой не сказал об этом? Разве Мато-пока не брат шошонам? Разве не он спас жизнь Токви-Тею, когда сиу-огаллала шли по его следу? – Он спас тебе жизнь? Смотри, вот Мартин, его сын, а Боб – его верный черный слуга. Они выступили, чтобы спасти его, и мы вместе с ними, потому что Мато-пока попал в руки огаллала, которые намереваются убить его и пятерых его спутников. Токви-Тей по-прежнему держал нож в руках. Он бросил его на землю, поставил на него ногу и воскликнул: – Собаки огаллала будут его мучить, чтобы воздать дань мести? Великий Маниту уничтожит их. Сколько их? – Их всего пятьдесят шесть. – Даже если бы их была тысяча, им не избежать гибели. Вот как этот нож они будут вогнаны воинами шошонов в землю. Их души покинут их тела, а их кости побелеют на солнце! Где они? Где я могу найти их след? – Они в горах реки Желтого камня, где могила Храброго Буйвола. – Это мой брат Разящая Рука убил Храброго Буйвола и еще двух воинов голыми руками? Такая же участь постигнет и тех, кто решился напасть на Охотника на Медведей. Мои братья должны следовать за мной вниз к лагерю моих воинов. Там мы раскурим трубку мира, и там же на Совете у костра мы решим, каким образом можно быстро догнать этих собак! Естественно, все были к этому готовы. Оба разведчика были освобождены от веревок и к ним привели их лошадей.