Этот грубый смех очень обидел Реджинальда. Он отвернулся от мальчишек и пошел дальше. «Что я им сделал? Почему они так невежливы со мной?» — думал он. — Эй! Хочешь, я отвезу тебя домой в моей коляске? Она стоит там за углом: желтая с зеленой полосой, в упряжи пара шикарных лошадей. Ведь я тоже миллионе-е-е-ер! — закричал ему вслед один из мальчишек, подразумевая под коляской телегу, в которую собирали уличный мусор. Продолжая идти дальше, Реджинальд вдруг вспомнил, что однажды, когда он ехал с матерью и кузеном в собственном экипаже, у них сломалась рессора. Тогда кузен усадил их в проезжавшую мимо наемную коляску, в которой они и доехали до дому. Заметив на улице такую же коляску, Реджинальд громко окликнул кучера. В экипаже сидел элегантно одетый мальчик рядом с жирным пуделем. — Что вам угодно? — спросил маленький джентльмен Реджинальда. — Я хочу поехать домой, — вежливо ответил Реджинальд. — Поезжайте дальше, Джон, — приказал маленький джентльмен кучеру. — Я не знал, что это его собственный экипаж, — пожал плечами Реджинальд. — И все-таки я отвез бы его домой, если бы у него, как у меня сейчас, не было денег. — Если вы хотите ехать домой, сэр, так возьмите наемный экипаж, — посоветовал ему какой-то добрый рабочий, оказавшийся свидетелем этой сцены. — Вон там на углу стоит один. Реджинальд подбежал к коляске и вскочил в нее, но предусмотрительный возница потребовал плату вперед. — У меня нет денег, я забыл… — начал мальчик. — Ступай вон, живо! — сурово заявил возница. — Кузен Чарли заплатит вам дома! — Слезай, говорят тебе! — и возница замахнулся на мальчика кнутом. Реджинальд, не видевший никогда такого грубого обращения, растерялся и тотчас соскочил с подножки коляски, а возница хлестнул лошадь и поехал догонять другого седока. — Какой грубиян! — пробормотал Реджинальд, падая духом. — Отчего мне никто не верит? Ведь я сказал, что заплачу дома! В это время на церковной башне поблизости часы пробили четыре, и Реджинальд вспомнил, что, отправившись на поиски счастья, пожертвовал завтраком. Запах свежеиспеченного хлеба пробудил в нем голод, и он смело вошел в булочную, находившуюся в нескольких шагах от него. — Я очень голоден, — обратился он к стоявшей за прилавком тучной добродушной немке, — но у меня нет денег… — У вас нет денег? А еще такой щеголь! — засмеялась булочница. — Я забыл деньги дома, в другом костюме, но никто не верит мне, — грустно пояснил Реджинальд. — Я вам верю. Еще ни один мальчик не уходил от меня голодным, — сказала булочница, подняла крышку большой корзины и подала Реджинальду свежее печенье с изюмом. — Я люблю мальчиков. У меня тоже был маленький мальчик, но он умер. Голубые глазки Реджинальда затуманились грустью. — Мне вас очень жаль!.. — ответил он с участием, набивая себе полный рот печеньем. — А знаете, это печенье гораздо вкуснее наших пирожных! — Я вижу, у вас доброе сердце, — заметила булочница, любуясь красивым мальчиком, выразившим ей сочувствие, — и покажу вам портрет своего сына, — продолжала она, уводя Реджинальда за руку в заднюю комнату. — Вот, это мой Ганс, — указала она пальцем на большой портрет толстощекого белокурого мальчугана, висевший над камином. — Я его очень любила, и всякий раз, как вижу маленького мальчика, не могу удержаться от слез. И бедная женщина поднесла белый передник к лицу, чтобы утереть навернувшиеся на глаза слезы. — Значит, все мамы любят своих мальчиков? — спросил Реджинальд, глубоко тронутый горем доброй булочницы и только теперь сознавая, как беспредельно любит его мать. — Да, и он меня тоже любил, — ответила сквозь слезы булочница. — А вот тут, посмотрите, он лежит в гробу, — сказала она, подводя мальчика к большой фотографии в рамке, висевшей на другой стене. Изображение покрытого цветами гроба с расставленными вокруг него зажженными свечами поразило Реджинальда. — Разве покойников всегда кладут в такой ящик? — спросил он с изумлением. — Я никогда не видел похорон и не знал, что делают так… — Встаньте на этот стул, и вы увидите лицо Ганса, — говорила расчувствовавшаяся булочница, поднимая мальчика на стул, с которого он мог рассмотреть лицо маленького покойника. — А это я, — продолжала она, указывая на сидевшую у гроба женщину в глубоком трауре, — я тогда очень много плакала. Реджинальд повернулся к булочнице и увидел, что крупные слезы и сейчас градом катились по ее лицу. — Скажите, а Ганс бывал иногда нехорошим мальчиком? — спросил он, с раскаянием вспомнив все свои проступки, причинившие столько слез и беспокойства его матери. — О, нет, он всегда был хорошим сыном! Реджинальд громко зарыдал и бросился в объятия доброй женщины. — О, а я так часто огорчал маму! — всхлипывал он. — Что же вы сделали? Скажите мне! — успокаивала его булочница, качая на своих сильных руках, как младенца. — О, я очень часто заставлял маму и мадемуазель Кларет плакать! Скажите, ваш Ганс разбивал когда-нибудь нарочно зеркало или что-нибудь еще? — Нет, никогда. — А он убегал когда-нибудь от вас? — Нет, никогда! Если бы даже его насильно увели далеко-далеко, он и тогда вернулся бы домой! — Значит, он был очень хорошим мальчиком? — спросил сквозь слезы Реджинальд. — Да, да, очень хорошим! Я никогда не видела другого такого мальчика!.. И он тоже любил это печенье, — заметила с умилением булочница. В эту минуту в булочной зазвенел колокольчик, возвещавший о том, что пришел покупатель. Не забывавшая своего дела, булочница поспешила к прилавку вместе с Реджинальдом. — Мистер Реджинальд! Вы здесь? — воскликнула, всплеснув руками, маленькая, опрятно одетая женщина, пришедшая за хлебом. — Миссис Дове! — обрадовался мальчик. — Так вы знаете этого юного джентльмена? — спросила булочница, подавая булку покупательнице. — Возьмите это для него, — прибавила она шепотом и протянула небольшой пакет. — Мой маленький Ганс тоже любил это печенье… — Мистер Реджинальд, я живу здесь поблизости, и вам лучше пойти со мной, — проговорила миссис Дове, догадавшись, что мальчик убежал из дому. И Реджинальд охотно последовал за ней, уверенный, что с ее помощью скоро вернется домой. Глава XIV Про визит на крышу и про кукол Лиззи По дороге Реджинальд поведал доброй женщине историю своего побега. — Надо думать, бедная мадемуазель Кларет сходит теперь дома с ума, мистер Реджинальд! — заметила с упреком миссис Дове. — Ну, она всегда волнуется из-за пустяков! Ведь я же написал ей записку, что ушел искать счастья. — И вы нашли его? — Да, и мне кажется, я был бы абсолютно счастлив, если бы у меня было больше времени и я не забыл деньги дома. А сейчас я плакал, когда булочница рассказала мне, что у нее умер очень хороший мальчик. Скажите, миссис Дове, а нехорошие мальчики умирают? — Умирают и плохие, и хорошие, мистер Реджинальд. — Но мне кажется, было бы лучше, если бы сначала умирали хорошие мальчики. Как вы думаете, миссис Дове? — Если бы так случилось, на свете остались бы одни только дурные люди, мистер Реджинальд. — Я буду хорошим мальчиком, — последовал логичный ответ. — А как вы думаете, это печенье не опасно? — спросил мальчик после минутного молчания, вспомнив, что маленький Ганс ел это лакомство и умер. — О, не беспокойтесь! Моя Лиззи очень любит его, да и я тоже. «Тогда я отдам его Лиззи», — решил Реджинальд про себя, заботливо придерживая мешочек с печеньем. — Вы не представляете, как я рад, что сейчас попаду к вам, — продолжал он болтать по дороге. — Мадемуазель рассказывала мне, как у вас хорошо. Я думаю, вам очень весело жить на крыше! Я попрошу маму, чтобы она мне тоже выстроила домик на нашей крыше. Знаете, иногда я поднимаюсь наверх, в обсерваторию, но мадемуазель всегда так крепко меня держит, что мне сразу хочется спрыгнуть вниз… Я хотел бы, чтобы она умерла. — О, мистер Реджинальд! — с упреком воскликнула миссис Дове. — И вы только что собирались быть хорошим мальчиком! — Ой, я совсем забыл об этом. — Это потому, что вы слишком избалованы, мистер Реджинальд. — Чем же я избалован? — Тем, дорогой мой, что у вас слишком много средств.