Но в то же самое время внутри все кричало о том, что мне необходимо как можно быстрее скрыться, спрятаться! Его странное поведение заставляло все мое существо напрягаться и, скорее, даже озадачивало, чем вгоняло в ужас или панику. — Арх! — послышалось за спиной, когда я, споро работая руками и ногами, поднялась и, сделав несколько размашистых шагов, попробовала перепрыгнуть ручей. И уже на другом берегу хотела предпринять новую попытку, чтобы достучаться до Кира Берхольда. Именно «попробовала» стало ключевым словом, так как в тот момент, когда я, оттолкнувшись ногой от этого берега, готова была приземлиться на другом, по коже прошла легкая дрожь, за которой последовало уже знакомое чувство тяги. Тело отказалось меня слушаться, и я с громким плеском рухнула в воду. Медленно поднялась на колени, упираясь ладонями в илистое дно, ощущая, как потоки холодной воды стекают по лицу и волосам; как одежда пропитывается насквозь, неприятно тяжелея. За спиной раздалось фырканье, напоминающее еле сдерживаемый смех. Бросив короткий взгляд через плечо, отметила, что полукровка даже не изменил позу, продолжая сидеть на том же месте и упираться руками в землю. Единственное, что его лицо оказалось скрыто упавшими вперед прядями волос, а плечи чуть вздрагивали. Погасив молниеносный приступ ярости, родившийся где-то глубоко внутри, я, сцепив зубы, выбралась на противоположный берег, поднялась на ноги и, не оглядываясь, сделала пару широких шагов. — Стоять! — фырканье, так сильно напомнившее мне смех, тут же стихло, и Кир повторил: — Стоять. — Нет! — бросила через плечо и сделала еще один шаг. — Вернись, Ани! — прозвучало чуть больше угрозы в его голосе. — Иди ты, — рыкнула в ответ, — к темным! — Повтори! — раздалось прямо за спиной, и я непроизвольно вздрогнула. Медленно обернулась и уже, кажется, в сотый раз за этот день столкнулась нос к носу с Киром. Каким образом он сумел оказаться тут, да еще преодолеть это расстояние практически бесшумно, я не понимала. Также не понимала, за что он так со мной? Ведь и дураку ясно, что он специально уронил меня в ручей… Смотря прямо в подернутые белесой пеленой глаза, я тихо, но зло прошипела: — За что ты так?! Что я тебе сделала?! — пальцы непроизвольно сжались в кулаки. — Я же… я же беспокоилась о тебе… я же не бросила, я… — Ты бы не смогла бросить меня, А-а-ани… — произнес он, склонив голову к левому плечу и чуть растягивая мое имя, словно его произнесение доставляло ему какое-то извращённое удовольствие. А затем, понизив голос, добавил таким тоном, словно открывал мне страшную тайну: — Ты бы умерла… — А мне, может, уже хочется?! — выплюнула в лицо полукровке, припоминая все издевательства, все его острые и унизительные комментарии, тычки, подначки, жалящие поцелуи, коими он словно наказывал за каждый неверный или неугодный лично ему шаг… — Я не вещь и не игрушка, Кир! Меня нельзя шпынять, возить лицом в грязи, а потом вести себя так, словно ничего не произошло! Я живая! Я чувствую! Я страдаю! Неужели ты этого не понимаешь?! — Понимаю! — неожиданно громко рявкнул он, вскидывая руки и хватая меня за плечи, чтобы затем хорошенько встряхнуть. — Я все понимаю! Чудовище на моих глазах начало меняться, превращаясь в уже привычного мне Кира. Когти, что еще секунду назад больно врезались в мышцы напряженных рук, перестали давить. Белесая пелена растворилась в его глазах словно утренний туман в лучах поднимающегося солнца. Клыки, торчавшие из-под верхней губы, втянулись, окончательно возвращая ему привычный образ. — Я все понимаю… — прошипел уже привычный мне Кир Берхольд. — И побольше твоего! — Да что ты?! — начала я говорить, пытаясь вывернуться из его хватки. Но он лишь сильнее сжал пальцы и еще раз встряхнул меня. — Это ты, — он шумно втянул воздух через нос и также громко выдохнул сквозь стиснутые зубы, — ты, любимая, ни к темным не понимаешь! — Я? — качнулась вперед, шипя также сквозь стиснутые зубы. — Я?! Я терплю все твои… Закончить, однако, мне не дали. Кир так меня тряхнул за плечи, что, кажется, моя голова чуть не слетела с плеч. — Ты! Не понимаешь и не видишь ничего вокруг! Только и думаешь о себе! Я! Я… Я! Это все, что волнует тебя! — Что-о-о?! — кажется, степень моего изумления можно было измерять черпаками. — Ты! — его нос уперся в мой, глаза искрили яростью и непонятной мне… обидой? — Ты… — уже с каким-то отчаянием добавил он и замолчал, продолжая буравить меня своим взглядом. Его зрачки, что еще секунду назад горели черными точками, пульсируя, словно магические порталы, начали расширяться, заполняя серебро радужки, пока не оставили видимым лишь узкую полоску. Дыхание стало резким и прерывистым. Мне показалось, он хочет сказать что-то еще. Я смотрела в его глаза, и меня затягивало все глубже, словно в бездонные магические порталы. Я совершенно забыла, где нахожусь и что делаю, забыла свою злость и обиду на Кира. Все то, что будоражило меня последние минуты, ушло на задний план. А еще я отчетливо понимала, что сильно замерзла в промокшей насквозь одежде, и легкий озноб, прокатившийся по моему телу волной первой дрожи, ощущался особенно остро на фоне жара, исходящего от тела полукровки. Высокий и мощный Кир окутывал своим теплом, заманивал в невероятные черные омуты глаз, продолжая крепко сжимать. Его горячее дыхание согревало мои губы, и я невероятно остро ощутила в этот момент, насколько же он близко. Не знаю, как это произошло и что именно послужило толчком, но я даже не покачнулась, а просто подалась вперед, словно хотела еще немного приблизиться к этому теплу, поглотить хоть каплю жара. Вскинув руки, вцепилась в его рубашку, боясь просто рухнуть к ногам полукровки, если тот неожиданно надумает выпустить меня из своих рук. Глаза сами закрылись, отрезая меня от колдовских омутов, а потом я забыла, как дышать, как слышать, как еще ощущать этот мир: только влажный жар его рта, только осторожные ласкающие движения языка, только тепло его тела и сильные, быстрые удары сердца под моими пальцами. Когда голова начала кружиться, а я, кажется, уже готова была потерять сознание, мне удалось оторваться от его губ и сделать глубокий, судорожный глоток воздуха. Я попыталась сосредоточиться, отстраниться, снова разбудить внутри волну ярости, что позволяла мне держаться все это время. — Еще!.. — Кир прижал меня крепче, не давая отстраниться, и, покрывая быстрыми поцелуями мое лицо, опаляя влажным дыханием, шептал: — Еще, еще… Ноги ослабли, и я лишь сильнее вцепилась в ткань на его груди, боясь упасть. — Еще… — он вернулся к моим губам и замер в нескольких миллиметрах, не приближаясь. — Я так давно ждал, Ани, так давно… прошу тебя, еще… Я жаждала этого поцелуя не меньше его, но никак не могла понять, чего ждет Кир. Отчего не делает это последнее и столь желанное движение. — Прошу… — шепот был больше похож на мольбу, а потому, распахнув глаза, я, ошарашенная его словами не меньше, чем всем тем, что уже произошло, уставилась в бездонные глаза. — Пожалуйста, Ани… — И я преодолела несколько бесконечных миллиметров между нашими губами. Сама. Он застонал, отпустив мои плечи, спускаясь ладонями ниже и тут же обвивая сильными руками мою талию, вжимая меня сильнее в свое тело, согревая и окутывая собственным жаром. Я даже не поняла, когда именно Кир подхватил меня под ягодицы, отрывая от земли и приподнимая выше, так что наши глаза оказались на одном уровне. Секунда замешательства и новый острый, беспощадно жадный поцелуй. — Моя, моя, моя… — повторял он, отрываясь от моих губ и снова касаясь губами моего лица и шеи. — Моя… Все смешалось: я не понимала, где верх, где низ. Мне было все равно, что происходит вокруг, ведь все, что имело значение — это тепло, окутывающее меня; крепкие руки, поддерживающие мое тело и прижимающие теснее к себе; жадные губы и потемневшие глаза. Иногда Кир отрывался от меня и замирал, смотря прямо в мои глаза. Затем все начиналось заново… Как я оказалась на земле, а точнее, на расстеленной синей материи, даже не заметила. Просто в какой-то момент поняла, что он уже стянул с меня промокшую насквозь куртку, подаренную Мартой, и осторожно оглаживает горячей ладонью мое бедро, а второй пытается расстегнуть брюки, промокшие в ручье несколько минут или часов назад. — Нет! — Я выставила ладони, упираясь в грудь Кира, и попыталась оттолкнуть его. Ошарашенный парень отпрянул, выпрямляясь, а я, напуганная собственным положением и ощущениями, наполнившими тело, подтянула ноги к груди. Кир нахмурился и снова подался вперед, но я тут же коленями уперлась ему в грудь, останавливая это движение. — Н-нет… — прохрипела, так как голос отказал. — Нет-нет, пожалуйста, хватит… Руками обхватила себя, прикрываясь от него, хотя понимала, что это глупо. Только ничего не могла поделать, просто было ужасно стыдно и страшно и… Кир усилил давление, склоняясь ниже, и опустил ладони по бокам от меня, перенося на них вес своего тела. — А-ани, — прошептал он, — Ани, почему?.. Молчание… и пристальный взгляд практически черных глаз, жадный, ожидающий. — Пож-жалуйста, не надо, — пролепетала, зажмурившись и сильнее стискивая руки на груди. Понимала, что не смогу справиться с полукровкой, если он решит продолжить, но отчего-то была уверена, что Кир отступит. Должен отступить, потому что он не такой. Кир не такой, в отличие от его зверя. А сейчас это был именно он, Кир Берхольд… — Открой глаза. — Его тихий голос, прозвучавший словно издалека, заставил меня зажмуриться еще сильнее. Он осторожно раздвинул мои колени и склонился ниже. Сам он оказался так же голым по пояс, и я ощутила исходящий от него тепло. Склоняясь еще ниже, прошептал: — Открой, Ани, и посмотри на меня. Закусила губу и мотнула головой, отказываясь и сгорая от стыда. Кир хмыкнул и уже совсем другим тоном произнес. — Открой глаза и посмотри на меня, пожалуйста… И то, как он это произнес, заставило меня затаить дыхание. Кажется, впервые в его словах не было ни яда, ни пренебрежительности. Не было презрения, коим Кир обычно наполнял каждую фразу, обращенную ко мне. Не было и печали, что иногда проскальзывала в его словах. Осторожно приоткрыла один глаз, затем второй, и отчего-то не смогла сразу посмотреть ему в глаза, остановила свой взгляд на красных, искусанных губах. Заметила, как дернулся их уголок, и ямочка проступила на темной, покрытой щетиной щеке. Усилием воли выгнала из головы мысли о том, какие же эти губы мягкие и теплые, какими могут быть нежными, и подняла взгляд выше. Глаза Кира скрывались в тени упавших на лицо прядей волос, но это не помешало мне разглядеть невероятный блеск серебристой радужки. Я молча смотрела в них, нервно облизывая губы, которые отчего-то моментально пересыхали, заставляя меня повторять это движение снова и снова. Какое-то время он молчал, продолжая буравить меня своим невозможным взглядом, а потом резко отстранился, выпрямляясь. Потянулся в сторону и, подхватив что-то с земли, снова повернулся ко мне. — Иди сюда, — просто произнес, протягивая руку. Я уставилась на его раскрытую ладонь, не понимая, что он хочет. Кир, уловив мое замешательство, тряхнул второй рукой, в которой была зажата его собственная куртка. — Поднимись, тебе надо одеться, а то замерзнешь, — наконец объяснил словно ребенку. — У меня своя есть… — ответила, продолжая смотреть на него во все глаза. — Отвернись, п-пожалуйста, я… Самым странным было то, что я никак не могла собраться и сделать вид, будто ничего такого не произошло. Ведь могла же я изображать безразличие раньше и сдерживать свои чувства по отношению к нему? Почему сейчас я была неспособна собраться с мыслями, почему не могла просто послать его к темным, пригрозив оружием и… — Уже нет, — Кир скривился, словно кислую ягоду раскусил. — Она немного порвалась… — Что? — вот тут я резко села, продолжая прикрываться от него руками. — В каком смысле? Молча проследила за его рукой и ужаснулась. На земле рядом с нами валялась груда тряпья, что совершенно точно раньше была так понравившейся мне курткой и еще его рубашкой, или тем, во что она превратилась. Успела заметить оборванный край с пучками торчащих во все стороны ниток на тех местах, где раньше красовались пуговицы. Снова взглянула на полукровку, что с очаровательно-виноватым видом смотрел на меня. Затем он, одной рукой встряхнув куртку, подхватил ее второй за ворот и осторожно опустил мне на плечи. Подождал, придерживая, пока я аккуратно высвободила правую руку и просунула ее в рукав, затем, вцепившись в полу, запахнула, прикрывая свою наготу. Когда я справилась со вторым рукавом, Кир потянулся вперед, судя по всему, намереваясь застегнуть куртку. — Нет-нет, — я отпрянула от него, теснее запахивая полы довольно большой для меня вещи. — Я сама!