— По мне, без разницы. — Он отвернулся и харкнул на перепаханный ногами снег. — Ты командуешь. Я тут только на случай, если понадобится пальнуть кому-нибудь в задницу. У люка я настучала код доступа. С глухим лязгом отодвинулись внутренние засовы, и крышка ушла вверх. Паук сдвинул очки на лоб и с отвращением уставился в красноватый полумрак открывшегося коридора. — Аварийное освещение. Электричество у них вырубило. — Наверное, потому они и не отзывались? — Да, может, и так. Держа наготове пистолет, он шагнул внутрь. Я вошла за ним. На базе я побывала вчера, когда мы разгружали продовольствие и аппаратуру — официальную причину нашего визита. Тогда она была уютной и гостеприимной: множество укромных уголков, ароматные комнатные растения, освещенные коридоры. Сейчас из-за красного света лампочек над головой мы чувствовали себя словно в кишках убитого животного. Я недовольно повела носом: — Чем это пахнет? — Горелой изоляцией. Где-то закоротило. — Здорово им попало. — Похоже на то. Уж точно сильней, чем нам. — А где люди? — Не знаю. — Паук ссутулил плечи и крепче сжал оружие. — Не нравится мне все это. Мы вышли на перекресток. Один коридор уводил к обсерватории, другой — к жилому отсеку. — Разойдемся? — предложила я. Паук мотнул головой. — Фильмы ужасов смотрела? Первое правило, когда имеешь дело с кошмарами: не разделяться. — Тогда куда? — К каютам? — Ладно, ты первый. — Почему я? — Потому что у тебя большая пушка. Я уже побывала на экскурсии и неплохо представляла основное жилое пространство обсерватории: шестиугольное общее помещение с диванами и столиками. Дверь напротив входа вела в кухню, другая, слева, — в общую ванную комнату, а третья открывалась в коридор со спальными местами, разгороженными шторками. Тесно, но астрономы и физики, для которых это здание стало домом, постарались обустроиться с удобствами. На стены налепили фотографии и голограммы. Расставили на полках растения. А на кухонном столике стояла дорогая кофемашина. — Здесь никого. — Паук опустил ствол. С нашей позиции просматривалась вся кухня. Пустая. — Проверь ванную, — посоветовала я. — Зачем? Думаешь, их всех пронесло со страху? — Должны же они где-то быть. Если бы только найти Мориарти, я бы сдала ему все дела. Он бы знал, что предпринять. — Сначала проверим ванную, потом койки. А если там не найдем, вернемся к обсерватории. Мне пришла мысль: может, вся команда налаживает телескопы, чтобы наблюдать Интрузию после сотрясения реальности. — Слушаюсь, мадам, — ответил Паук. Я пропустила его вперед. — Ого! — сказал он. — Здесь кто-то есть. На кафельном полу общей душевой распростерлась женщина. В старом космическом скафандре с надутым верхним слоем, в тяжелых сапогах. Перевернутый шлем лежал рядом. — Жива? — Непонятно. У меня руки заняты пушкой. Проверь пульс или что там. Я осторожно опустилась коленями на белые плитки и убрала с лица женщины длинные серебристые волосы. Как паутину смахнула. — Дышит. — Кто это? — Не знаю. Морщинки в уголках глаз и у губ. Кожа на руках, торчавших из рукавов скафандра, дряблая, в пятнах. На вид лет шестидесяти, хотя при таком свете трудно разобрать. — Я ее не узнаю. — Точно? — нахмурился Паук. Накануне мы познакомились со всем персоналом базы. Они здесь куковали месяцами, вот и встретили нас, как почетных гостей. — Помнишь кого-нибудь седого? Паук покачал головой и сказал: — Я вообще никого старше пятидесяти не припомню. — Пройдись по другим помещениям, — велела я ему. — Найди остальных. И носилки. Я побуду с ней. Он колебался. — А как же с правилом не разделяться? — Рискнем. Гант ждал нас на сходнях «Тети Жиголо» с дробовиком в перепончатых пальцах. — Это кто, черт возьми? Женщина лежала на грузовой платформе. — Мы сами не знаем. Я подпирала ступней заднее колесико, чтобы платформа не скатилась по мосткам. — А что с капитаном? — Мы искали, — сказал Паук, — но там нет ни следа — ни его, ни остальных. Исчезли. — Исчезли? — Да, пропали. Слушай, платформа тяжелая. Ты нас впустишь или нет? Гант не целился в нас — во всяком случае, прямо в нас. — Это вряд ли. — Как? — Вы не знаете, что это за баба и откуда взялась. Ничего о ней не известно. Может, она зараженная или в ней сидит какой-нибудь жуткий космический паразит, который вырвется наружу и всех сожрет. Пальцы Паука, сжимавшие ручки платформы, побелели. Если разожмутся, колесико раздавит мне ногу. — Думаю, будь здесь капитан… — начал Гант.