— Привет. — Она затянулась трубочкой с барракудовой травкой. Голубой дымок заслонил лицо. — Раз ты это смотришь, я, надо думать, мертва. — Она прокашлялась и отвела взгляд от камеры, словно застеснялась и не хотела смотреть мне в глаза даже с такой дали. — Я видела, как тебя перепахала смерть Джорджа, и знаю, что от меня ты помощи не дождалась, я сама тебя винила. Заткнись — так и было. Но с тех пор, знаешь ли, мы стали ближе. — Она вытрясла пепел в пластиковую чашечку. — Тебе известно, как у нас теперь. И мне не хочется, чтобы ты опять так мучилась. Только не из-за меня. Поэтому я записываю это сообщение и оставлю его у «Собаки», чтобы сказать тебе: что бы ни случилось, это не твоя вина. По моему счету на тебе долгов нет. — Она снова затянулась. — Я в команде, потому что верю в наше дело. И ты, по-моему, тоже веришь. Так что не трави себе душу. Я могла погибнуть еще тогда, в джунглях. Каждый день после того был мне в подарок, и твоя дружба — далеко не в последнюю очередь, даже если со мной не всегда было легко. Внезапная улыбка на ее лице была неожиданной и прекрасной, как летняя молния. — Так что крепись, девочка. — Она вдохнула последний дым из трубки и выбила ее в кофейную чашку. — Ты сама не знаешь, какая ты сильная. Что бы ни случилось, я уверена, ты справишься. Она потянулась к камере, как если бы хотела отключить запись, но задержала руку. Взгляд, уставленный в столик перед ней, метнулся вверх, и я дернулась, встретившись сквозь экран с ее глазами. — Мне только жаль, что меня нет рядом, чтобы тебе помочь, — сказала Альва. Я все плакала и плакала: выворачивалась наизнанку, изливая в рыданиях потерю, вину, прощение и любовь. «Злая Собака» стояла и смотрела. Наконец, где-то через полчаса, когда я выплакала большую часть горя, она сказала: — Не понимаю, зачем вы с собой так обращаетесь. Я вытерла нос рукавом. — Как? — Воскрешаете мучительные воспоминания. Посылаете друг другу письма из могилы. Разве мало сознавать, что случилось что-то плохое, и непременно надо ворошить прошлое? Я проглотила новые слезы и хлюпнула носом. Она не виновата, что не понимает. — Люди по-другому запрограммированы, — объяснила я. — Мы живем в прошлом, как бы это ни было больно, потому что рано или поздно нам всем предстоит уйти. Аватара приняла задумчивый вид. — Но ведь рано или поздно умирают все. Нам следует почтить их деяния и идти дальше. — Не всегда это так легко. Бывает, что мы не готовы идти дальше. — Почему? — Трудно объяснить. — Я подумала о погибших родителях в обломках разбитого корабля-разведчика. — Пока мы кого-то помним, носим в памяти и сердце их образ и слова, они для нас как будто живы. — И вы выбираете память вместо успокоения? — Пожалуй, можно и так сказать. — Может быть, и я этому со временем научусь. — Не слишком спеши. — Почему? — Потому что в чем-то я тебе завидую. «Злая Собака» приняла удивленный вид. — Завидуешь? Я потерла себе загривок и грустно улыбнулась. — Ты не знаешь, что такое разбитое сердце. На миг ее лицо выразило почти нестерпимую жалость, а потом резко переменилось, стало совершенно деловым. — Принимаю шум двигателей, — сообщила она. — Два корабля на курсе сближения. Я села прямо. — Они нас видят? — Ответ отрицательный. Следуя текущему курсу, они пройдут в ста тысячах километров у нас за кормой. — Из Мраморной армады? Я вытерла глаза тыльной стороной ладони. При мысли о кинжалоподобных истребителях в такой дали от пределов человеческого космоса мурашки поползли по коже. — Нет, это гражданские суда. — Человеческие? — По всей вероятности, да. Я втянула носом последние слезы. — Значит, беженцы, такие же, как мы. Может, стоит поздороваться? «Злая Собака» прищурилась. — Обозначая себя, мы значительно рискуем. Я высморкалась в рукав. — А вдруг у них найдутся запасные топливные стержни? — Хм-м… — Она побарабанила пальцами по подбородку. — Это мысль. — И еще можно попросить, чтобы «Адалвольф» себя не выдавал. Гражданские вряд ли его высмотрят. А он мог бы не спускать с них глаз. — Возможно, это разумно. — Ну и ладно. Я вызвала тактический дисплей и оценила наши относительные позиции. Те корабли шли в нормальном пространстве, возможно подзаряжая двигатели перед новым прыжком в высшие измерения. — Дождись максимального сближения и вызывай их. — Есть, капитан. Через две минуты. За это время я выправила козырек, плеснула водой в лицо и, как смогла, почистила комбинезон. «Собака», чьи датчики загружались входящими данными, делилась со мной новыми сведениями по приближающимся кораблям. Судя по всему, один был торговец класса «предприниматель» — угловатый, словно собранный из конструктора, с огромными дюзами и раскрашен оранжевым по серому. Второй, разведчик класса «педант», рядом с ним казался малюткой, да и был всего лишь облепленной датчиками и наблюдательной аппаратурой жилой сферой, навьюченной на движок. А если посмотреть, как заикались их двигатели, оба нуждались в ремонте и техобслуживании. — Даю связь. — Спасибо. — Я откашлялась. — Вниманию гражданских судов. Я капитан Констанц, Дом Возврата. Помощь нужна? Ответ дошел до нас через несколько секунд, и за эти секунды мне представилось, как замарала штаны команда, когда в относительной близости обнаружился вдруг тяжелый крейсер. Экран осветился, на нем возникло ошарашенное лицо мужчины средних лет. — Капитан Констанц, какая удача! Я доктор Хью с разведчика «Безудержное любопытство». Направлялись от альфы Центавра к Интрузии, когда дома черти с цепи сорвались. — Кто с вами? — Это вольный торговец «Северянин» из Нью-Гордано. Только он поврежден. Прием есть, но передатчик отказал, а наши принтеры не производят нужных деталей. — С этим я наверняка смогу помочь. Хью погладил блестящую лысину ладонью. — Благодарю, капитан. Вы не представляете, как мы рады вас видеть. — Всегда пожалуйста. Спасение страждущих и заблудших — наша работа. — Вы, как я вижу, и сами побывали в переделке. — Свою порцию получили. — Мы чем-то можем вам помочь? — Нет, если только у вас не завалялось топливных стержней военной модели. — Боюсь, что нет. — Хью поджал губы. — Но примерно в шести световых отсюда есть, как выражается капитан «Северянина», кладбище. Мы надеялись найти там новый передатчик. Может быть, если вы нас туда проводите, там и для вас найдется нужное?