– Конечно есть, моя радость! Вот она, ешь скорей! И поставила на пол ещё одну вазочку. На всякий случай Маня заказала много малины и теперь похвалила себя за это – вон как хорошо у Марфы дело пошло. – Вы понимаете, в последнее время на самом деле стало лучше. – Ольга всхлипывала, глядя на дочь. – Она ведь почти не говорила, молчала и не реагировала совсем. Я даже верить боюсь!.. И сглазить боюсь. И боюсь, что… Сеансов-то больше не будет!.. Вдруг ей опять станет хуже, а? И Ольга посмотрела на Маню почти что с мольбой, словно от той зависело, станет Марфе хуже или нет. – Эмилия говорила, что ей можно помочь, но это очень долго и дорого, она с самого начала так сказала! И я решилась. Чего бы это ни стоило, я должна ей помочь. Маня вздохнула. – Это я её такой родила, понимаете? Из-за меня она… нездорова. Я виновата! – А почему не ваш муж? – При чём здесь он?! – Ольга сделала большой глоток из стакана. – У вас есть дети? Маня покачала головой. – Вы не поймёте, раз у вас детей нет. Ребёнок нужен только матери, и больше никому. Это закон природы. И только мать за него отвечает – всегда. Только мать может спасти, если… если… нужно спасение… – И она опять заплакала. – Я обрекла её на такую жизнь. И я должна её спасти!.. Маня молчала. Отчасти всё это напоминало её саму – она тоже считала, что отвечает за всех, и ей никто ничего не должен. Напротив, она всем должна! Спасти, помочь, устроить, наладить, улучшить, вылечить, утешить. Ей и в голову никогда не приходило, что кто-то, даже самый близкий, может утешать и спасать… её!.. Тратить на спасение свои силы, свою жизнь!.. Но ей хотелось возражать – у Марфы есть не только мать, но и отец, и он вполне благополучен, почему должен не он, а только эта самая Ольга, замученная, запуганная, голодная – вон как она хлеб ест!.. – Что нам делать, Марина Алексеевна? – Зовите меня Маней, – велела Поливанова. – Мне так привычней. А я вас буду звать… э-э-э… Лёлей. – Почему? – Потому что мне так хочется, – сердито сказала Маня. – Слышите, стучат? Должно быть, раскладушку принесли! Откройте дверь, у меня нога болит!.. Марфа заснула прямо на полу, рядом с Волькой, который храпел, лёжа на спине и раскинув в стороны лапы. Свежепридуманная Лёля вместе с Маней осторожно переложила девочку на раскладушку – во сне у неё было личико совершенно здорового ребёнка, она, кажется, даже улыбалась. Лёлю, которая после виски и хлеба с маслом совсем раскисла, Маня устроила на диване, сама забралась на кровать и подождала, пока Волька уляжется рядом. На соседней подушке страницами вниз лежала давешняя книжка про медсестру Синджен и её страдания. Маня ещё немного почитала – Синджен всё не могла решиться на переезд в Шотландию, такой далёкий и дикий край. – Это ж надо быть такой идиоткой, – сказала ей Маня Поливанова и погасила свет. Тук-тук-тук! Тук-тук-тук! Маня подняла голову с подушки. Из-под одеяла выскочил Волька и вопросительно гавкнул. Тук-тук-тук! Тук-тук!.. Что происходит, а? Маня села на кровати и потрясла головой. Почему-то в её комнате было полно людей, и они все спали. Маня с остервенением почесала голову, чтобы начать соображать. А, это же Лёля с Марфой! Они явились вчера ночью, потому что на них напали бандиты!.. Тук-тук-тук!.. Кто-то деликатно, но настойчиво стучал в дверь. Держась за стены, Маня доковыляла до двери, распахнула ее и даже слегка застонала – на пороге стоял Лев Граф, свежий, бодрый, любезный, красивый, как джентльмен из английского журнала «Усадьба». – Доброе утро, Маня. – Не кричите, – зашипела Маня, оглядываясь. – У нас все спят! – У вас гости? – немного удивился Лев и попытался заглянуть ей за плечо. Маня не сдвинулась ни на миллиметр. – Родственники из Курска приехали. – Прекрасно, – не моргнув глазом ответствовал Лев. – Я зашел за Вольдемаром. Время прогулки. Вольдемар, собирайтесь. Волька заулыбался и принялся вскидывать короткие передние лапы на идеальные льняные брюки своего приятеля. – Я сейчас его вам выведу, – зашептала Маня. – Вы там подождите, в коридоре. Лев мгновенно отступил – сама любезность, чёрт побери! Маня надела на Вольку ошейник и прицепила поводок. – Кто там? – тревожно спросила Лёля и села на диване. – Кто пришёл? Это за нами? – За Волькой, – объяснила Маня. – У меня есть специальный человек, который с ним гуляет, когда мне недосуг. Спите, Лёля. Вручив пса Льву и закрыв за ними дверь, Маня обнаружила, что Лёля уже в ванной, там сильно шумела вода. Маня подошла к окну и стала смотреть. Начинался великолепный питерский летний день – солнце сияло, отражалось в золотом куполе Исаакия, зеленели каштаны в сквере, туристы фотографировались на ступеньках собора, и всё это было так празднично, так просторно!.. Вот лимузин остановился возле подъезда «Астории», и Мане весело было гадать, кто сейчас из него покажется: выйдет солидный господин в костюме или выпорхнет небесной красоты девица, обвешанная «Луи Вюиттонами» и «Шанелями»! Швейцар распахнул дверь лимузина, нестерпимо сверкнувшую на солнце, подставил руку калачиком, на асфальт опустилась нога в туфле-лодочке и показалась пожилая дама в жемчугах с искусно уложенной причёской. Следом за дамой из машины вылезли два оболтуса лет по четырнадцати – в широченных штанах, гигантских кроссовках, диких футболках и кепках козырьками назад. Оболтусы с двух сторон взяли даму под руки и вся троица прошествовала в отель – должно быть, бабушка привезла внуков в культурную столицу знакомить с достопримечательностями! Как хорошо!.. Вот вышли Лев и собачка – поводок в далеко отставленной руке. Они неторопливо посмотрели по сторонам и двинули в сквер. Как прекрасно!.. Как вообще хорошо жить на свете! – Ванная свободна, – тихо сказала Лёля у Мани за спиной. – Ничего, что я вас задержала? Маня обернулась: – В каком смысле? – В смысле ванной. Маня немного подумала, словно пытаясь прикинуть, сильно её задержала Лёля или не очень. – Я считаю, вам нужно позвонить на работу и отпроситься денька на три, – сказала она решительно. – Зачем?! – Лёль, вы что, дура? Если люди, которые вчера приходили к вам, знают, где вы живёте, они уж точно узнают, где вы работаете! Вы хотите увидеться с ними ещё раз в рабочей, так сказать, обстановке? Лёля беспомощно смотрела на Маню, а потом выговорила жалобно: – Господи, как всё запуталось! – Вот именно! А всё потому, что не нужно обманывать! – И Маня подняла вверх палец. – Врать нехорошо! И похромала в ванную. Лев на этот раз довольно долго выгуливал Манину собачку – они столкнулись в мраморном холле первого этажа, когда Маня потащила Лёлю и Марфу завтракать. Лёля отказывалась наотрез, просила Маню не заботиться о них, но уж если та принималась заботиться, переспорить её было невозможно. Манины заботы всегда были тяжеловесны и душноваты, как ватное одеяло. – Это Лёлик, – представила Маня Ольгу. – Моя… подруга из Курска. Лёлик быстро взглянула на Маню. – А это её дочка Марфа. Марфа, смотри, кто пришёл! Кто это пришёл?