– Хорошо. Только он все равно здоровый. – Ты лучше жуй давай, а то что-то совсем притих. – А ты? – Да у меня тут дело одно нарисовалось… – Какое дело? – Много будешь знать – скоро состаришься! В общем, я пойду, а ты, как поешь, вали домой. – Я с тобой! – Еще чего! Мне свечку держать не надо… – Вот оно что, – смутился мальчишка, но долго переживать не стал, а выбрал кусок мяса побольше и с удовольствием вонзил в него зубы. – Давай-давай, – поощрил его Дмитрий, – наедай шею, как у быка… хвост! Договорив, он жестом подозвал полового и расплатился с ним за еду. Потом шепнул что-то на ухо вышибале и вышел через кухню. Рассказ мальчишки о том, что революционеры установили за ним слежку, его нисколько не удивил. Дмитрий и сам их давно заметил, благо что филеры из них были так себе. Хуже было, что пацан совершенно не замечал пары субъектов, постоянно таскавшихся за великим князем и, очевидно, приставленных для его охраны. Срисовать их оказалось делом не сложным. Семка пока следил за похождениями адмирала, досконально изучил маршруты его прогулок и передал их своему наставнику. Так что тому не составило никакого труда несколько раз встретить его как бы невзначай и убедиться во всем самому. Зрительная память у него была хорошая, и скоро он знал агентов «наружки» в лицо. Правда, существовала опасность, что и те его запомнят, но Будищев старался вести наблюдение из дальних аллей, магазинов и тому подобных мест. Через пару минут Максим снова заглянул внутрь заведения, чтобы убедиться в том, что его подопечные на месте. Внутри умопомрачительно пахло едой, но лишних денег у него не было. Вообще, в последнее время дела мастерового шли не очень. Дело было в том, что он всегда остро реагировал на несправедливость и потому был на заводе не на самом лучшем счету. Во всяком случае, начальство его недолюбливало, и после очередного конфликта строптивому работнику просто указали на дверь. Товарищи, разумеется, не оставили его без помощи, но просить было стыдно, так что пока он был на мели. На сей раз Семка сидел за столом один, усиленно работая ложкой. Правда, прибор и чашка его наставника были еще на месте, так что, вполне вероятно, тот просто вышел в уборную, но мастеровой все равно забеспокоился и попытался это выяснить, но тут ему преградил путь Игнат и сурово заявил: – Ежели господин хороший чего желает, так пусть закажет. А просто так туда-сюда шлындать и беспокоить порядочных людей никак нельзя-с! – Я это, – промычал Максим и хотел было ретироваться под суровым взглядом вышибалы, но тут у него в голове что-то щелкнуло, и он встал как вкопанный. – Тебе помочь, болезный? – снова подал голос отставной солдат. – Не, пойду я, – мотнул головой парень, сообразивший, наконец, что Семка доедает порцию своего наставника, а стало быть, тот уже ушел. Это был очередной провал в его миссии. Как ни старался он уследить за бывшим гальванером, тот частенько исчезал, как будто сквозь землю проваливался. Единственное, что можно было сказать в свое оправдание перед товарищами, это то, что у тех получалось шпионить ничуть не лучше. Идея понаблюдать за Будищевым и Берг на предмет, не встречаются ли те тайком с жандармами, пришла в голову Гриши. Максим и особенно Аркаша с восторгом ее поддержали. Возможно, поделись они этой мыслью с Ипполитом или Искрой, те подсказали бы незадачливым шпионам, что агенты вряд ли будут ходить в форме, а без нее их трудно будет отличить от других обывателей, но это не пришло заговорщикам в голову. Очередь наблюдать за Дмитрием сегодня была у Максима, Гедвига досталась Григорию, а Аркашу не отпустили из дома, очевидно, сочтя, что тот и так взял слишком много воли в последнее время. Следить за модисткой было не в пример проще, чем за бывшим гальванером. Мадемуазель Берг никогда никуда не спешила, не выходила из заведений через черный ход и вообще была образцовой поднадзорной. Покинув свою квартиру, она взяла извозчика и отправилась по магазинам. Прежде в таких вояжах ей нередко помогала Искра, но в последнее время они редко виделись. Сделав необходимые заказы, молодая женщина продолжила свой путь. Обычно в это время к ней присоединялся непонятно откуда взявшийся Будищев, но на сей раз она путешествовала одна. Добравшись до ничем не примечательного дома на Шафировской[169], она расплатилась с извозчиком и, немного помявшись, осторожно двинулась внутрь двора. Пройдя сквозь него, девушка вошла в подъезд и в этот момент едва не вскрикнула от страха. Кто-то закрыл ей глаза руками и тихонько шепнул на ушко: – Привет! – Боже, как ты меня напугал! – накинулась она на беззвучно смеющегося Дмитрия. – Ну что у тебя за манеры? – Прости, любимая, – повинился тот. – Ни за что! Ты меня в гроб вгонишь когда-нибудь. – Не сегодня. – И на том спасибо. Кстати, что за таинственность? Зачем мы вообще приехали сюда? – Сюрприз. Хочу снять здесь квартиру для нас с тобой. – А почему здесь? – То есть насчет совместного проживания у тебя возражений нет? – Я этого не говорила! – Так скажи. – Все не так просто. Ты же знаешь мои обстоятельства. – И я тебе предлагаю неплохой выход. – Какой? – Обвенчаемся. Будем жить вместе. Одной семьей. Что скажешь? – Никогда не могла понять, когда ты серьезен, а когда паясничаешь, – печально вздохнула модистка. – Мы так и будем тут стоять? – Прости, – усмехнулся Дмитрий. – Пойдем, покажу наше будущее гнездышко. Квартирка и впрямь была недурна, да к тому же хорошо обставлена. Правда, мебель была накрыта чехлами от пыли, но во всем этом чувствовалась такая ухоженность, что невольно вызывало подозрения. Вдобавок ко всему в гостиной был накрыт стол. Бутылка вина, фрукты, пирожные и конфеты. – Я смотрю, ты подготовился, – покачала головой Геся. – Марсалу купил… – Ты ведь ее любишь, – пожал плечами Будищев и, откупорив бутылку, принялся разливать содержимое по бокалам. – Да, но от нее я быстро пьянею и хочу спать. – Ну и пусть. Отсюда нас никто не попросит, по крайней мере – ближайшую неделю. А если хочешь – оставайся навсегда. – Я бы хотела здесь жить, – мечтательно заявила девушка, закончив осмотр. – Но это, наверное, очень дорого? – Это единственное препятствие? – Нет. К сожалению, нет. – Что тебя беспокоит? – Не знаю даже, как тебе сказать. Я… я боюсь. – Ипполита? – И его тоже. И Григория, и Искру, и Максима, и даже иногда Аркашу. Они на самом деле – страшные люди. Да-да. Гриша, если хочешь знать, почти не расстается с револьвером. – Я знаю. – Но откуда? – У него пиджак постоянно топорщится, как у алкаша, прячущего бутылку. – Напрасно ты так беспечен. Тебе, наверное, смешно наблюдать за их слежкой, а они ведь на все способны, если решат, что я изменила их делу! – Если хочешь, мы вообще можем уехать туда, где нас никто не найдет. – Где же такое место? – Сколько угодно. – Например? – Ну, не знаю. Скажем, в Америке. – Ты серьезно? – Вполне. Мне тут, кстати, обещали неплохие денежки за такой вариант. Я тогда отказался, а теперь думаю – может, зря? – Что-то случилось? – Много чего. – Не хочешь рассказать? – Давай не сейчас. – Вот так всегда, – горестно вздохнула девушка. – Ты опять что-то от меня скрываешь. И я почти уверена, что это нечто ужасное. – Ты меня раскусила. – Что?!