– Дрон Дроныч, лукоморский дуб. Андрей сразу учебник из рук выронил. Девчонки затаили дыхание. А Генка, всё еще не веря своим ушам, переспросил: – Дрон Дроныч? – Ну да. Я думала, он объяснил вам всё. На лице ее так явно отразилось разочарование, что ему захотелось сказать ей, что он-то как раз всё понял, а вот товарищи подняли его на смех, и вот им-то и нужно всё объяснить – да так, чтобы уже не сомневались. Но Андрей не дал ему сказать ни слова – он отложил учебник в сторону, своим знаменитым жестом протер очки и заявил: – Я знаю, ты – подруга Степанова. Нет, не спорь, это же ясно. А ты, Генка, – молодец, сообразительный. Хитро придумал. – Да ничего я не придумывал, – попытался объяснить он. Но Андрей не стал слушать. – Давайте лучше пить чай, – предложил он. – Стеша, ты в бадминтон играть умеешь? Рыженькая девочка покраснела от досады, и веснушки на ее лице стали еще ярче. – Ребята, давайте жить дружно, – сказала Алка – совсем, как кот Леопольд из известного мультфильма. – Стеша нам сейчас всё еще раз объяснит, а мы посмотрим, верить ее словам или не верить. – Да некогда мне тут с вами беседовать, – рассердилась девочка. – Если вы нам помочь решили, так нечего глупости говорить, а если просто так, порыбачить приехали, так и рыбачьте, сколько угодно. – Стеша, вы, пожалуйста, не обижайтесь, – попросила Галя. – Мы сюда не просто так, мы за чудесами приехали. Только мы русалку или кота говорящего встретить тут думали, а вы вон какая – обычная. Ничего особенного в этом рыжике не было – обычная деревенская девчонка. И платье у нее было обычное – ситцевое, в горошек. И забавные косички. Стеша вздохнула: – Ох, уж эти горожане. Всё-то вам доказывать нужно. Она достала из корзинки шелковую, расшитую разноцветными узорами салфетку, расстелила ее на траве, прошептала что-то тихонько (так тихо, что даже стоявший рядом Генка ни слова не разобрал), и в ту же секунду на салфетке появились глиняная кружка, кувшин с молоком и каравай. Ребята ахнули, испуганно попятились. А Стеша засмеялась: – То-то же. Теперь-то спорить не будете? Генка сначала тоже испугался, потом осмелел, подошел поближе и даже дотронулся до кружки. Кружка с виду тоже была совсем обычной. Конечно, не такой, как сейчас в магазинах продают, а старинной, какие только в деревнях встретить можно. – Можете даже молоко попробовать, – разрешила Стеша. – Оно у нас не такое, как в городе, вкусное, настоящее. Против такого аргумента, как скатерть-самобранка, даже у Андрея Баринова возражений не нашлось – он, правда, пытался сказать, что это – совершенно не научный подход к делу, но Стеша его перебила: – Да перестаньте вы со своей наукой! Тут дело серьезное. – А если дело серьезное, – вполне справедливо заметила Шень Сюа, – почему вы к школьникам, а не ко взрослым обратились? Позвали бы ученых, академиков – уж они-то во всём бы разобрались. Стеша рукой махнула: – Куда им! Они разве в чудеса верят? А у нас правила такие – мы только с теми можем говорить, у кого сказка в сердце живет. У нас с этим строго. Алла фыркнула: – Между прочим, Андрей у нас больше всяких ученых в сказки не верит. Да он их никогда, наверно, не читал даже. Как же вы этого не поняли? Баринов почему-то покраснел. А Стеша головой покачала: – Это он с виду такой – недоверчивый. А в душе наверняка совсем другой. Разве бы иначе он поехал сюда? Баринов вдруг засмущался: – Да ладно, ты лучше про дело свое важное расскажи. Стеша села на траву. Они расселись рядом, приготовились слушать. Генка только боялся, как бы капитан раньше времени с рыбалки не вернулся. – Началось всё с Кощея, – сказала Стеша. А они даже не удивились. Конечно, раз скатерть-самобранка есть, почему бы не быть Кошею? – Это он, злодей, весь народ против себя восстановил. Все деревни непомерной данью обложил, а ежели кто платить отказывался, так он грозился все хлеба огнем пожечь, – а без хлеба разве можно прожить? А недавно вовсе обнаглел – царевну Несмеяну в жены себе потребовал. Сперва царь Горох ему отказом ответил. Тогда Кощей ультиматум предъявил – сказал, войной на наше царство пойдет, самого Гороха в плен захватит и в подземелье заточит. Тот испугался и Несмеяну ему отдал. Так и увез ее Кощей в свое царство темное, а когда жених ее, Емеля, про то узнал, уж поздно было. – Это какой Емеля – дурак, что ли? – уточнил Андрей. – И вовсе он не дурак, – обиделась Стеша. – Он даже умный очень. Он у нас самый главный изобретатель. Про печь самоходную слыхали? Его как раз изобретение. А ежели не верите, так у него и патент имеется. – А разве печь самоходная у него не по щучьему велению появилась? – удивилась Галя. Генка детские сказки давно уже не читал, но про говорящую щуку тоже помнил. – Вот еще! – возмутилась Стеша. – Да если бы щуки печи самоходные делать умели, так народ бы, наверно, и работать не стал – сидели бы все у проруби да щук добывали. Генка на Андрея с торжеством посмотрел – так-то вот, нечего Емелю дурачком называть! – Емеля, как про Кощеево коварство услыхал, сел на печь свою самоходную и хотел ехать яйцо добывать, в котором иголка Кощеева хранится. Ежели эту иголку переломить, пропадет Кощеево бессмертие. Да знающие старики Емелю остановили – не простая, сказали, то иголка – ее даже самому сильному воину надвое не переломить, потому что из очень крепкого металла она сделана. Тогда Емеля в мастерской своей закрылся и думать стал. День думал, другой думал, а на третий день такое зелье изобрел, которое любой металл хрупким как стекло делает. Решил он бутылочку с этим зельем царевне Несмеяне передать – ей-то проще было до Кощеевой иглы добраться да жидкостью этой на нее капнуть. Гуси-лебеди отнесли склянку в царство Кощеево да в руки Несмеяне передали. Стеша замолчала на секунду – дыхание перевела, молока из кувшина в кружку налила и несколько глотков сделала. – Дальше-то что было? – заволновалась Галя. – Не получилось у Несмеяны? Стеша нахмурилась. – А царевна уж не та была, что прежде. Правду говорят – золото Кощеево у людей разум отнимает – кто на него взглянет, тот жадным, как Кощей, становится. И Несмеяна такой стала – взяла она склянку у гусей-лебедей, но супротив Кощея не пошла. Наоборот, про Емелин план ему рассказала и даже зелье ему отдала. А Кощей и доволен – вы, сказал, для меня зелье приготовили, а я теперь для вас другую гадость сварю. И сварил – да такое зелье, про которое никто раньше слыхом не слыхивал. У себя во дворце сварил. А дворец его – на высокой горе, а с горы на равнину река бежит. Так Кощей в эту реку теперь зелье свое льет – травит народ потихоньку. А та горная река в другую реку впадает, а другая – в третью. Так и чахнет всё вокруг – деревья, цветы. Животные и люди болеть стали. И нет на Кощея никакой управы. – А может, Несмеяна не виновата? – пожалела царевну Галя. – Может, Кощей ее заколдовал? – Всё может быть, – признала Стеша. – Он такой хитрый! Генка от женщин ничего хорошего не ждал, поэтому к Несмеяне жалостью не проникся. – А от нас-то что требуется? – не выдержал он. – Не знаю, – призналась Стеша. – Мне про это не сказали. Мне велели только вас на Утином озере разыскать да к деду Пафнутию доставить. – Это еще кто такой? – удивился Андрей. – Дед Пафнутий-то? – еще больше удивилась его вопросу Стеша, словно все вокруг должны были знать, кто такой дед Пафнутий. – Это очень умный дед. Он живет в лесу, в сторожке. Они послушно посмотрели в ту сторону, куда она указала. А она вдруг спросила: – Вы книги про разведчиков читали? Генка кивнул – ясное дело, он и кино про разведчиков смотрел. – Ну, так вот – дед Пафнутий – это вроде как наш резидент в вашем мире. Понятно? Генка снова кивнул, хотя ничего еще ему было не понятно. А Андрей решил во всём разобраться: – Стеша, а ты кто такая сама? – Я? – она растерялась. – Ну, вроде, посол – так это, кажется, называется. На посла она была совсем не похожа. Да разве плюгавенькая девчонка может быть послом? Неужели они там, в своем Лукоморье кого посерьезней не могли найти? – Стеша, а ты в городе хоть раз была? – это уже Алка спросила. – Конечно, была, – рыжая девочка презрительно усмехнулась. – И что? – не утерпел Генка. – Как тебе город? Ты мороженое ела? На автобусе ездила? У вас ведь, наверно, автобусов нет? – Нет, – признала Стеша. – И что? – не унимался Генка. – Разве тебе не хочется тут, у нас остаться? Стеша удивилась: