У него от страха коленки затряслись. Он посмотрел по сторонам – выхода не было. Только крыльцо свободным было, и дверь в магазин открыта была. Делать было нечего – он взбежал на крыльцо и заскочил в магазин. Какие товары на полках были разложены, он не заметил – не до того было. Увидел только, что за прилавком старуха стоит – такая же древняя, как и те, что за ним гнались. А еще увидел, что из избы другой выход есть – вернее, так ему сначала показалось, потому что за вторую дверь он обыкновенное зеркало принял. Конечно, если бы он не был так взволнован, то непременно бы дверь от зеркала отличил. Но он был взволнован и, не раздумывая, через это самое зеркало выскочить попытался. Он почувствовал стекло уже в тот момент, когда остановиться было невозможно, и сразу понял свою ошибку. Он, кажется, еще закричал и закрыл глаза. А когда открыл глаза, то понял, что он вдруг оказался совсем не там, где только что был – то есть, он был по-прежнему в каком-то магазине, но не в том, доисторическом, где торговали яговскими товарами, а в магазине современном, с красивыми прилавками и кассовым аппаратом. Ему некогда было раздумывать о том, как он сюда попал, потому что следом за ним в магазине так же внезапно оказался тот самый бородатый мужик. Генка был достаточно сообразительным мальчиком, и он со всей возможной скоростью выскочил на улицу и поспешил затеряться в толпе. Ну, да, в толпе, потому что на улице было много народа. Генка так старался убежать от бородатого преследователя, что не сразу сообразил, что бежит-то он по улицам родного города. А когда понял это, то остановился. Ну, да, он несся по набережной, по которой гулял еще в детстве. Вон, впереди – дворец детского творчества, куда он в пятом классе ходил заниматься в судомодельный кружок. И всё вокруг знакомое и почти родное. – Стоп! – сказал он сам себе. – Этого не может быть! И ущипнул себя за руку. Он почувствовал боль и пришел к выводу, что всё это с ним происходит не во сне. Народ гулял по набережной и даже не подозревал, какие удивительные события происходили рядом. Ему захотелось закричать на всю улицу: «Люди, люди, остановитесь!» и рассказать им обо всём – слова так и вертелись у него на языке. Но он промолчал – потому что знал, что ему никто не поверит. Бородатого мужика поблизости видно не было, и Генка перевел дыхание. Он был рад, что ему удалось сбежать. А еще радовался, что мужик и старухи погнались именно за ним, потому что за это время девчонки, наверно, успели спрятаться где-нибудь в лесу. Теперь нужно было только незаметно вернуться обратно и… Стоп! А как же он сможет вернуться обратно? Для этого ему нужно попасть в Берендеев лес, к деду Пафнутию. Значит, нужно пойти на автовокзал и купить билет на автобус. Интересно, как часто ходят автобусы в Берендеев лес? Потому что, если придется ждать несколько часов, девчонки в лесу сойдут с ума от страха. Он пошарил рукой по карманам и побледнел – у него не было ни копейки. А бесплатно, как известно, билет в кассе ему не дадут – даже если он скажет, что от этого зависит судьба всего человечества. Конечно, он мог пойти домой и взять деньги у матери или даже у младшего брата Димки – тот копил на футбольный мяч. Но этот вариант Генка отверг как решительно не подходящий – если он придет домой, то придется объяснять, как он оказался в городе один и без денег. Он не сомневался, что стоит ему прийти домой, обратно к деду Пафнутию его уже не отпустят – еще и разозлятся, что дед Пафнутий так плохо за ними присматривал. Он представил, что родители Андрея, Шень Сюа. Гали и Аллы тоже узнают, как неожиданно и странно он вернулся, и тоже начнут волноваться и, конечно, поедут на Утиное озеро. Нет, подвести ребят он не хотел. Тут он подумал, что может взять деньги в долг у кого-нибудь из своих товарищей – у Таборкова или Давыдова – тоже, конечно, придется что-то объяснять, но врать он умеет мастерски. Он займет денег, купит билет и поедет к деду Пафнутию. А тот уже отправит его к Василисе. Тут он почувствовал, как на лбу холодный пот выступил – не потому, что увидел бородатого мужика, а потому, что вспомнил, что дед Пафнутий при всем своем желании к Василисе его переправить не сможет – он же рассказывал, что такое возможно только в ночь на Ивана Купалу, когда папоротник цветет. Значит, он всё-таки подвел их. Сбежал, как трусливый заяц, бросил девчонок в дремучем лесу. И хоть не нарочно он так поступил, а всё равно виноватым себя чувствовал. Он готов был заплакать от обиды. Как же они будут воевать с Кощеем без него? Разве смогут две слабые девочки с таким злодеем справиться? И что они подумают про него самого? Что он испугался, что заклинание произнес, чтобы побыстрее дома оказаться. Он бы и сам на их месте так подумал. От этой мысли еще горше ему стало. – Генка, привет! – раздался совсем рядом с ним голос Дениса Таборкова. – Ты что тут делаешь в таком виде? А он и забыл совсем, что рубаха у него порвана. Да и рубаха была не такая, какие у них теперь в магазинах продаются, а такая, в каких солисты русских народных ансамблей на сцене выступают. То-то прохожие так странно на него смотрели. – Привет, Денис, – хмуро ответил он. – Гуляю, как видишь. – А мне сказали, ты в деревню на каникулы поехал. Я еще удивился – чего тебя в деревню потянуло? Там же скукотища! «Да уж, – подумал Генка, вспомнив Змея Горыныча, сапоги-скороходы и ковер-самолет, – знал бы ты, какая там скукотища». – Это тебя в деревне так нарядили? – засмеялся Денис. – Клевый прикид. – Прикид как прикид, – рассердился Генка. – Между прочим, ручная работа. Такая рубаха, знаешь, сколько стоит? Денис не знал и потому не стал спорить. – Слушай, Дениска, ты не говори никому, что меня тут видел – я сейчас как раз в деревне должен был быть. А мне, понимаешь, в кино сходить захотелось – вот и приехал на денек. Денис понимающе кивнул – сам бы он непременно из деревни сбежал. Тут Генка увидел в толпе своего недавнего преследователя и, пожав товарищу руку, устремился за ним, сам превратившись в преследователя. Мужик, одежда которого резко выделялась среди летних нарядов горожан, уже явно за ним не охотился, потому что не смотрел по сторонам, отыскивая его, а уверенно шел по какому-то одному ему известному маршруту. «А как же он намерен назад вернуться?» – подумал Генка, стараясь не отставать. Мужик долго шел по набережной, потом свернул в переулок и зашел в магазин «Рыболов-охотник». Что ему там понадобилось, Генка не знал, но догадывался, что зашел тот туда неспроста. Генка тоже поднялся на крыльцо и, так как дверь была открыта, заглянул внутрь. Что-то ему в этом магазине показалось знакомым – прилавки, кассовый аппарат. Правильно, именно в этот магазин он и попал из магазина яговских товаров. Мужик, между тем, покрутившись у прилавка и спросив что-то у продавца (самого обычного на вид продавца), отошел в сторону – к примерочной кабинке. Казалось, он просто рассматривает там себя в зеркале. И вдруг – раз! – он рванул вперед (прямо туда, где зеркало было) и исчез. При этом стекло не разбилось (даже не звякнуло), хотя он налетел на зеркало со всей силы. «Телепортировался», – догадался Генка. И вспомнил, что дед Пафнутий рассказывал что-то про дверь в Тридевятое царство, которая только темным силам ведома. Значит, зеркало в магазине и было как раз той самой дверью. И оставалось только, как и сделал бородатый мужик, двинуться напрямик, в сказку. Но легко сказать, а трудно сделать. А если ничего у него не получится? Если эта дверь только злых чародеев пускает? Попрется он, как танк, а зеркало в магазине разобьется. Тогда его, конечно, в полицию заберут и заставят штраф заплатить. А еще матери сообщат и, наверно, в школу. А Алевтина Аркадьевна, конечно, скажет, что ничего другого она от него и не ожидала. И тогда взрослые узнают, что у деда Пафнутия они были всего только один день, и где теперь Шень Сюа, Галя, Алла и Андрей, он, Генка, толком объяснить не сможет. И его непременно запрут дома, и ребят он так и так подведет. Словом, боязно ему было действия бородатого мужика повторять. – Тебе, мальчик, что нужно? – строго спросил продавец из-за прилавка. – Удочку, – заплетающимся языком ответил он и облизал пересохшие губы. Продавец с сомнением посмотрел на его разорванную рубаху, но ничего не сказал. Тут он подумал об оставшихся в лесу девчонках. А еще вспомнил фильм «Чародеи», где герой учился сквозь стены проходить. Что он там тогда говорил? – Цель вижу, препятствий не замечаю, – прошептал он к изумлению протягивавшего ему удочку продавца и устремился к зеркалу. Он услышал, как продавец закричал от ужаса – представил, наверно, как разлетится на куски отполированная до блеска поверхность. Но Генке уже было не до него – он уже был в другой реальности. Перемещение в пространстве произошло так же быстро, как и предыдущее, – только что он находился в «Рыболове-охотнике» и вот уже оказался в магазине, где под потолком развешаны были ароматные сушеные травки, а на печи в огромном котле варилось зелье со странным запахом. Ни продавщицы, ни бородатого мужика тут не было, и Генка поспешил выскочить на улицу, всё еще не веря, что он сумел вернуться назад. Не мешкая ни секунды, он сбежал с крыльца и скрылся в лесу. Затаившись в густом ольшанике, он принялся обдумывать ситуацию. У крыльца уже не было ни одной ступы, но этот факт, который еще каких-то полчаса назад расстроил бы его несказанно, теперь уже не имел никакого значения. Разве нужны ему были какие-то ступы сейчас, когда девчонки потерялись? Сначала он разыскивал их без особого шума – прошел по одной тропинке, потом – по другой. Никаких следов. Негромко сказал: – Ау! Никто не откликнулся. И он, забыв, что его могут услышать враги, уже в полный голос закричал: – Алка! Галя! Шелестели листвой деревья, шуршала под дуновением ветра трава, и птицы щебетали друг с другом. Но не могли они ничего рассказать ему – не умели или не хотели. Он никогда еще не чувствовал себя таким одиноким. И вроде бы – ну кто они для него? Одноклассницы, с которыми столько лет ходил в одну школу и на которых до недавнего времени никакого внимания не обращал. Гальку часто дразнил, обижал. Аллу считал зазнайкой. И казалось бы – чего из-за них расстраиваться? Это же к нему вещий дуб за помощью обратился. Значит, он и должен с Кощеем воевать. А они пусть сами разбираются. Но нет, не думал он так. И скромница Галя, и задира Алла вдруг такими дорогими для него оказались, что он готов был на край света пойти, чтобы их разыскать. Вот ведь как бывает – столько лет прожил, а только сейчас понял, что такое дружба настоящая. – Гена! Гена! Они бежали к нему навстречу – заплаканные, взволнованные. И он тоже к ним побежал. И они смеялись, и плакали, и даже прошлись по лесной поляне в каком-то странном неистовом танце. А потом сели под деревом, и он принялся рассказывать, что с ним произошло. Конечно, он немного приврал – не мог он без этого, – но в тот момент они готовы были простить ему и куда большую ложь. – Ты такой молодец! – восхитилась Алла. А Галя ничего не сказала, но посмотрела на него с таким восторгом, что он покраснел, и чтобы скрыть свое смущение, деловито сказал: – Нужно нам сейчас, девчонки, эту самую Сидоровну, у которой ступа новомодная, разыскать. Если бы у нас такая ступа была, мы бы запросто во дворец прилетели. Не знаю, конечно, какая у нее грузоподъемность, но думаю, что уж как-нибудь сумею на ней Женьку с Андрюхой вывезти. В том, что он их во дворце Кощеевом разыскать и освободить сумеет, он ни секунды не сомневался – только бы ему во дворец этот самый попасть.