Конечно – это было самое простое решение – произнести несколько волшебных слов и оказаться дома, в кругу родных и друзей, убедить себя, что это был только сон и постараться забыть про это странное путешествие. А то, что ребята останутся здесь, так это уже их проблемы – ведь они тоже могут выйти из игры в любой момент – стоит только захотеть. И пусть жители Тридевятого царства сами разбираются со своими злодеями. Он чуть наклонил голову: – Да, я считаю, ты должна вернуться. Он сделал ударение на слове «ты». – Я? – удивилась она и обрадовалась одновременно – он не струсил, он просто хотел спасти ее. – Конечно, – подтвердил он. – По крайней мере, ты сможешь встретиться с дедом Пафнутием. А уж он пойдет к Василисе, расскажет ей обо всём, и может быть, вместе они что-нибудь придумают. – Не успеют, – с горечью сказала она. – Пока они придумают, как пробраться во дворец, Несмеяна станет женой Кощея. Нет, Андрюша, помочь ей можем только мы. И тут лучше действовать вдвоем, а не поодиночке. Ты еще подумай немного. Ты обязательно придумаешь что-нибудь – ты же такой сообразительный. Он покраснел от похвалы (это было заметно даже при тусклом свете висевшего за решеткой на стене факела) и принялся ходить по камере с удвоенной скоростью. – Нам нужно как-то выбраться из темницы. – Как? – эхом откликнулась она. Он подошел к ней вплотную (боялся, что Кощей за ними наблюдает) и зашептал ей на ухо: – Не забывай, что у нас еще одна склянка с зельем осталась – хоть на иголку оно и не подействовало, а на ворота железные подействовать может. Правда, стражников здесь много. Они и у дверей камеры стоят, и у ворот тюрьмы. Тут уже и Шень Сюа включилась в разработку стратегии. – Если бы мы как-нибудь тех стражников, что рядом с камерой стоят, отвлечь смогли, можно было бы на улицу выбраться, – сказала она. – Я, Андрей, кунг-фу занимаюсь, так что смогла бы стражу у ворот тюрьмы задержать, а ты бы за это время убежать смог. – Да ты что? – обиделся он. – Разве могу я тебя со стражей воевать оставить? Это не мужской поступок. – Так нужно, – принялась убеждать его Шень Сюа. – Ты бы в это время за ковром-самолетом сбегал. Они, наверно, его в том же сарае оставили. – Ну, хорошо, – притворно согласился Андрей, – мы вырвемся на свободу. А дальше что? Он привык всё обдумывать тщательно, прежде чем действовать начинать. – Дальше? – растерялась Шень Сюа. – Ну, да. Если Емелино зелье на иглу Кощея не подействовало, то как же мы с ним сражаться будем? Да и иглу свою он, наверно, уже перепрятал. Она была сражена основательностью его доводов, но не отступала: – Так что же теперь, в темнице оставаться? Мы же еще царевне должны помочь – из-за нас она на эту свадьбу согласилась. Я так предлагаю – ты в сарай за ковром побежишь, а потом на ковре за мной вернешься. Только действовать нужно быстро, чтобы стража Кощея предупредить не успела. А потом мы вместе за царевной полетим – я тебе ее окошко покажу – на четвертом этаже дворца. То окно с другими не перепутаешь – там такая красивая мозаика! Мы к этому окошку на ковре подлетим, зельем на решетку капнем, заберем Несмеяну, и все вместе из дворца сбежать постараемся. Он с сомнением покачал головой: – Во дворце такой шум поднимется, что мы и до частокола долететь не сумеем, как Кощей за нами вдогонку кинется. Я его, конечно, наяву не видел, только в книжках про него читал, но и то понимаю, что он побыстрее нашего ковра-самолета летает. Они долго сидели молча – думали. Наконец, Андрей сказал: – Кажется, я придумал. Мы должны не сегодня, а завтра из темницы бежать. Завтра на свадьбу гости соберутся – народу во дворце будет много, проще будет в толпе затеряться. Да и стражники, когда наш побег обнаружат, побоятся Кощея в торжественный момент беспокоить. Главное – до того, как брачная церемония начнется, успеть царевну из дворца увезти. Всю ночь они не спали – не могли. Думали о ребятах, которые остались в лесу; о царевне, которая уже ни на что, наверно, не надеялась; и об Емеле, который, должно быть, узнал уже о Кощеевой свадьбе. 18. Баба Яга Сидоровна Баба Яга в ступе летела по воздуху, а Генка, Галя и Алла бежали за нею по земле. Им приходилось продираться сквозь густые заросли, перепрыгивать через канавы и ручьи, и скоро они исцарапали себе руки, а Генка даже порвал нарядную рубашку, которую сшила ему Марья-искусница взамен той, что он еще раньше порвал, когда догонял со Степаном Питера Кунцеля. Сначала им казалось, что ступа летит очень медленно, и они вполне за ней успевали. Но ступа – она ступа и есть – хоть и необычное, но транспортное средство. А они – всё-таки люди, и потому устали гораздо раньше, нежели ступа остановилась. – Интересно, на каком топливе эти ступы работают? – спросил, едва дыша, Генка. – Нужно же ей когда-нибудь заправляться? – Ой, Генка, – удивилась Галя, – ты еще и разговаривать можешь? – Не могу, – признался он и без сил упал на траву. А трава была мягкая и душистая. – Нужно дальше идти, – тоже останавливаясь и вытирая пот со лба, сказала Алла. – Если мы сейчас от ступы отстанем, то заблудимся в лесу – мы же бежали, не разбирая дороги. – Не могу, – повторил он, краснея – неудобно было в своей слабости признаваться (сказал бы ему кто раньше, что какие-то девчонки выносливее, чем он, оказаться могут, не поверил бы ни за что). – Надо идти, – повторила Алла, но и сама опустилась на траву. А трава вдруг зашелестела: «Спать, спать, спать!». И сидевшие на ветвях деревьев птицы на разные голоса запели колыбельную. И Генка почувствовал, что глаза его медленно закрываются, и голова клонится к земле. – Нельзя нам сейчас спать, – пролепетала Алла и зевнула. – Наверно, это – дурман-трава, я про такую в книжке читала. Она как снотворное действует. Если уснешь на такой поляне, то и не проснешься уже никогда. А Генка уже спал, и снилось ему, что он, победив Кощея, в родную школу вернулся, а учителя ему навстречу с цветами бегут, а историчка Алевтина Аркадьевна хлеб-соль ему преподносит. И до того хорошо ему было, до того приятно, что он заулыбался во сне и даже речь приветственную произнести приготовился. – Ой, смотрите! – закричала Галя. – Ступа приземляется. Алла сразу вскочила, стряхнула с себя дурманный сон. И действительно – ступа начала снижаться и через несколько секунд совершенно скрылась за деревьями. – Да просыпайся же ты, Генка! – Галя принялась трясти его за плечо. А ему казалось – это директор школы хлопает его по плечу, и он пробормотал довольно: – Что вы, Антон Кириллович, к чему благодарность? На моем месте так поступил бы каждый. Галя рассердилась: – Да при чем тут Антон Кириллович? Это я, Галя Пыльченко. Он, наконец, приоткрыл глаза, увидел ее расстроенную физиономию и сразу проснулся. А Алла уже бежала к месту посадки. На поляну, где приземлилась ступа, понятное дело, они выскакивать не стали – их дело секретности требовало – просто раздвинули ветви деревьев, чтобы разведать обстановку. В центре поляны стояла избушка, потемневшая от времени и непогоды. Над покосившимся крыльцом висела табличка «Магазин яговских товаров». Перед крыльцом стояло несколько летательных аппаратов, подобных тому, за которым они гнались. А на самом крыльце сидели одетые в лохмотья старухи, каждую из которых можно было смело назвать самой настоящей Ягой. Они сидели на крыльце и болтали – как это часто бывает и с людьми, которые приходят в магазин и встречаются там со старыми знакомыми. В силу почтенного возраста некоторые из них были глуховаты, поэтому говорили они достаточно громко, и ребята могли слышать каждое слово. Только что прибывшая Баба Яга жаловалась на свою ступу: – Едва перед Кощеем не осрамилась – никак она взлетать не хотела. И досюда-то едва долетели – всю дорогу думала, как бы на деревья не упасть. – Да уж, – согласилась другая Баба Яга, – в нашем деле без хорошей ступы трудно. Говорят, на прошлой неделе Сидоровна новую модель купила – та такую скорость развивает, что сам Кощей за ней угнаться не может. Ребята переглянулись. – Вот бы нам такую ступу, – тихонько сказал Генка. – Сидоровна уже и главный приз в гонке Водяного вчера выиграла – остальные только-только стартовали, а она уже до финиша добралась. Водяной даже ступу ее осматривал – думал, она там против правил реактивный двигатель установила. Нет, обычная ступа оказалась. Ребята так заслушались, что и не заметили, как сзади к ним мужик с лохматой бородой подошел. – Ага! – закричал он. – Попались шпионы! Галя с Аллой в разные стороны бросились – одна на север, другая на юг. А Генку он за рубаху успел схватить. Старухи на крыльце переполошились и на помощь мужику кинулись. – Держи его! Держи! – кричали они. Генка от страху с такой силой дернулся, что рубаха порвалась – кусок ее в руках у мужика остался, а сам Генка кубарем на несколько метров в сторону отлетел. Тут же он на ноги вскочил и прочь бросился. Да не так-то просто от них убежать оказалось – с одной стороны мужик на него наступал, а с другой разгневанные старухи подбирались. Он в детстве сказки читал и знал, что, если человек к Бабе Яге попадет, она его в печи изжаривает. А вот, что бывает, когда человек не к одной Бабе Яге, а сразу к нескольким попадает, он даже представить себе боялся. – Попался, голубчик! – захохотала та Баба Яга, которая от Кощея прилетела, и даже, как показалось Генке, облизнулась.