И вдруг засмеялась: – А что это он с пяльцами, будто барышня, сидит? Несмеяна, хоть и была расстроена, тоже улыбнулась. – Это у него любимое занятие – его хлебом не корми, дай какую-нибудь картину вышить. У него на троне и подушечка с иголками прикреплена, и нитки разноцветные. И вышивает он так, что Марья-искусница позавидовать может. Только вы не думайте – он от этого добрее не становится. Шень Сюа блюдечко да наливное яблочко из сумочки достала. А шапку-невидимку сняла (пока Кощей приглашения рассылал, можно было не опасаться, что он за невестой своей наблюдать станет). – Блюдечко, покажи мне Кощея, – сказала она. Положила яблочко на блюдечко, оно и покатилось по кругу. И увидели они, как Кощей в тронном зале садится на спину одного из тех заморских чудовищ, которые недавно за Шень Сюа гнались. Лакей, что квас Кощею подносил, окно распахнул, и чудовище с Кощеем вылетели на улицу, пролетели над частоколом и прочь от дворца понеслись. – На остров полетел, – прошептала Шень Сюа. – Теперь нужно внимательно за ним наблюдать. И они вдвоем от блюдечка несколько часов не отходили – видели, как Кощей до острова добрался. Потом картинка исчезла, но Шень Сюа не удивилась – Василиса предупреждала, что сам остров блюдечко не может показать – Кощей каким-то образом сигнал блокирует. Но потом Кощей снова на экране появился – уже с ларцом, золотом изукрашенным, который он, должно быть, с дуба заповедного снял. А когда он во дворец вернулся, они и вовсе, затаив дыхание, за ним следили. Он прошел в тронный зал и ларец с уткой, яйцом и иголкой у окна на лавке оставил. У дверей стражу поставил и в спальню отдыхать пошел. Шень Сюа сразу за шапку-невидимку схватилась – медлить было нельзя. – Как же ты в зал зайдешь, если там стражники? – заволновалась царевна. А потом просияла. – Я вот, что придумала – я в оружейную комнату незаметно зайду. Звякну там каким-нибудь доспехом, стражники на шум и прибегут. А ты в это время в тронный зал проскочишь. Так и решили. До оружейной комнаты дошли они вместе. Несмеяна внутрь проскользнула, а Шень Сюа дальше, к тронному залу пошла. У дверей в тронный зал два закованных в железные латы стражника стояли. Стояли неподвижно, не разговаривая, и со стороны могло показаться, что и не живые они вовсе. Но когда лакей с кухни в зал захотел вернуться, чтобы кувшин из-под кваса забрать, они ему копьями своими дорогу преградили. – Не велено! – хрипло сказал один из них, и гулкое эхо несколько раз повторило его слова. Лакей послушно удалился. В это время, согласно договоренности, Несмеяна сбросила с полки на пол какой-то шлем. Грохот раздался такой, что его, должно быть, и в спальне Кощеевой слышно было. Стражники переглянулись и в оружейную комнату бросились, а Шень Сюа, не мешкая ни секунды, в тронный зал вошла. По коридору, перекликаясь, бежала на шум дворцовая челядь, но Шень Сюа не слышала ничего. Ларец лежал на лавке у окна, и чем ближе она к нему подходила, тем сильнее билось у нее сердце. Ларец был заперт на замок, и она остановилась в нерешительности. Они придумали, как добраться до ларца, а вот, что делать дальше, не решили. Ключа у нее не было. Она решила взять ларец с собой – тогда он тоже станет невидимым, и даже если стража ворвется в зал, то не сумеет ее увидеть, и она вместе с ларцом сможет выйти во двор. А потом проберется в темницу к Андрею, а уж он-то непременно придумает, как достать из ларца иглу. Но едва она дотронулась до ларца, как замок тут же и открылся. И ларец тоже открылся, и вылетела из ларца утка. Про утку-то Шень Сюа как раз и забыла. И увидев, как утка полетела в другой конец зала к открытому окну, задрожала. Если утка на улицу вылетит, как они смогут потом яйцо с иглой отыскать? В сказках в этот момент всегда селезень появлялся. Но у Шень Сюа знакомого селезня не было. А утка всё ближе и ближе к окну подлетала. «Нужно бросить в нее чем-нибудь, чтобы от окна отогнать», – подумала Шень Сюа. Но ничего подходящего у нее под рукой не было. Только шапка-невидимка. Не раздумывая, она сняла шапку-невидимку с головы и запустила ею в утку. Утка крякнула от неожиданности, яйцо выронила. Яйцо на пол упало. Шень Сюа тут же к нему бросилась, в руки взяла. Не простое то было яйцо, а механическое – не разбивать, а раскручивать его нужно было. Дрожащими руками она яйцо раскрутила, иголку достала – обычная с виду иголка, только очень большая. Но едва она до этой иголки дотронулась, как потемнело всё вокруг. Она торопливо из сумочки склянку с Емелиным зельем достала, пробку вынула. И тут двери распахнулись, и в тронный зал в сопровождении своих лакеев и стражников вошел Кощей. – Ха-ха-ха! – сказал он. – Кто к нам пожаловал! Она думала, он затрясется от страха, когда увидит иголку в ее руках. Но он почему-то не затрясся. Она иголку перегнуть попыталась – прочной оказалась иголка. «Вот дурочка! – вспомнила она. – Нужно же сначала Емелиным снадобьем на нее капнуть». Какой бы отважной Шень Сюа не была, она понимала, что ей с Кощеем не справиться. И единственное, что она могла сделать – это капнуть зельем на иголку. Когда Кощей увидел склянку, то вздрогнул, и лицо его из просто бледного стало бледным до невозможности, и руки вдруг затряслись. И до того он показался жалким и беспомощным, что она торжествующе улыбнулась: – Не ожидал, что Емеля еще раз зелье сварить сможет? А он сварил! Да такое зелье сварил, которое железо хрупким, как стекло, делает. Она наклонила склянку и всё зелье на иголку вылила. И снова попыталась иголку перегнуть. И снова ничего не получилось. Кощей громко захохотал: – Да разве этот Емеля может что-нибудь путное изготовить? Дурак – он и есть дурак. В ту же секунду, повинуясь движению его руки, Шень Сюа обступила стража. Кощей и сам подошел к ней, взял у нее из рук иголку – а она так расстроена была, что даже слова вымолвить не могла. – То-то я думаю, неспроста царевна на замужество согласилась. Значит, она в сговоре с тобою была? – буравил он ее взглядом. – Не знаю я никакой царевны, – твердо сказала Шень Сюа. – Знает, знает, – услужливо зашептали со всех сторон стражники. – Не зря царевна в оружейную комнату нынче заходила! – Ну, что же, это всё равно, – усмехнулся Кощей. – Главное – она добровольно на замужество согласилась и теперь уже от своих слов отказаться не сможет. А я уже гостей на свадьбу приглашать начал. Я бы и вас, сударыня, пригласил, да, думаю, лучше будет, если вы в это время в темнице посидите, дабы нам с царевной праздник не портить. Несмеяны в тронном зале не было – наверно, он ее обратно в светелку отправил, и она сидела сейчас там и знать не знала, что их план провалился, и что завтра должна она будет стать женой Кощея. Конечно, любая современная девушка на месте Несмеяны просто отказалась бы от своего слова, но, судя по всему, в Тридевятом царстве с выполнением обещаний дело было поставлено строго. Да и не каждый решится обманывать не кого-нибудь, а самого Кощея! Стража повела Шень Сюа в темницу. Она не упиралась – понимала, что силы не равны. Никакие восточные единоборства не позволили бы ей совладать с десятью вооруженными стражниками. Ее провели по мосту над заполненным водой рвом, окружавшим темницу со всех сторон. Она шла медленно, стараясь запомнить каждую мелочь – если им с Андреем удастся сбежать, нужно было знать, в какой стороне двора находится тюрьма, и как им до сарая, в котором остался ковер-самолет, добраться. – Иди, иди! – легонько подтолкнул ее один из стражников, когда она замешкалась, спускаясь с моста по ступенькам, и прибавил, понизив голос: – Думала, легко с Кощеем бороться? И вздохнул тяжко. А она поняла, что он тоже не любит Кощея, хоть и служит ему верно. В темнице было холодно и сыро, пахло плесенью. Ее швырнули в ту же камеру, где сидел Андрей. То ли в темнице было столько узников, что свободных камер не осталось, то ли они считали, что охранять одну дверь проще, чем две. – Шень Сюа? – удивился и расстроился он. – Что случилось? Она, досаду на свою оплошность, рассказала ему всё. – Понимаешь, я одно неправильно сделала – шапку-невидимку сняла. Но поверь, что другого выхода тогда не было – иначе бы утка с яйцом и иголкой через окно улетела. – Да нет, ты правильно поступила, – попытался подбодрить ее Андрей. – Странно только, что зелье на иголку не подействовало. Ты точно всю бутылку на иглу вылила? – Конечно, – кивнула она. – А железо как было железом, так им и осталось. Словно, я не зельем, а простой водой на него капнула. Значит, не такое уж сильное это зелье. – Как же не сильное, если Емеля при нас им на меч богатырский капнул, и тот словно хрустальным стал – от одного прикосновения рассыпался. Наверно, иголка не из металла, а из какого-то неизвестного науке материала сделана, – предположил Андрей. – Наверно, – согласилась Шень Сюа. – Только что же нам теперь делать? Василиса с Емелей от нас вестей дожидаются. Да и ребята, ничего о нас не зная, какую-нибудь глупость сделают. Ты же знаешь Генку – он тоже попытается во дворец пробраться. И тоже станет иглу Кощееву искать – у него немного Емелиного снадобья осталось. Он же не знает, что это средство не подействует. И шапки-невидимки у него нет, он же сразу в руки Кощея попадет, – она едва не расплакалась от досады. – Мы и царевну подвели – завтра Кощей на ней женится, а она от своего слова отказаться не сможет. А она – очень даже хорошая – тут Емеля прав оказался. И любит она его очень сильно. А еще я так думаю – как только Кощей свадьбу отпразднует, он за нас примется. Андрей, задумавшись, начал по камере из угла в угол ходить. Она молча за ним наблюдала и почти не сомневалась, что он найдет какое-нибудь решение – не зря же учителя считали его самым умным мальчиком в классе. Он вдруг остановился, как вкопанный. – Женька, ты помнишь, что нужно сказать, чтобы в нашем мире на Утином озере оказаться? Она посмотрела на него с изумлением – неужели он предлагал бежать из Тридевятого царства? Конечно, она помнила заветные слова, но даже не думала о том, чтобы их произнести. Нет, он не мог оказаться трусом – почему она в нем уверена была, она и самой себе не могла объяснить. А он прошептал: – Даже Василиса сказала, что если будет опасно, то нужно возвращаться, не раздумывая. – Сказала, – кивнула Шень Сюа, подтверждая, что тоже слышала это, и спросила, холодея от недобрых предчувствий: – Значит, ты предлагаешь вернуться? И замерла, ожидая ответа.