Конечно, они поняли, что с Кощеем она не справилась, и признавать это было обидно, но они имели право знать подробности. Но Василиса вступилась за нее: – Подожди, Гена! Ей сначала горячего чаю нужно выпить, согреться. – Нет, лучше я сразу расскажу, – вздохнула Шень Сюа. И стала рассказывать. Честно всё рассказала – и про остров, и про чудовищ, и про то, какой потрясающий у них ковер-самолет. Она думала, они ругать ее будут – задание-то она не выполнила. Но Василиса вдруг улыбнулась. – Ты – умница, – неожиданно сказала она. – Ты всё правильно сделала. Теперь стало ясно, почему никто из тех, кто за иглой Кощеевой ходил, назад не вернулся. Все они думали, что нет никакой охраны на острове и смело к дубу за ларцом шли. И погибали от стрел и огня. А ты – молодец – догадалась прежде дубинку бросить, – и вздохнула: – Эх, жаль, что наши волшебные блюдечки тот остров показать не могут – давно бы уже все узнали, что соваться туда нельзя. А ты, Шень Сюа, себя не ругай – если бы кто другой полетел, то мог бы назад и не вернуться. – Конечно, – тут же подтвердила Галя. – Я бы ни за что не додумалась так, как ты, поступить. Я бы даже дубинку прихватить не догадалась. – И я, – признал Генка и слегка при этом покраснел. – Так что же нам делать? – растерялась Шень Сюа. – Снова на остров нужно лететь, – упрямо заявил Генка. – Только на двух коврах-самолетах – один будет стражей отвлекать, а другой в это время к дубу подлететь сумеет. – Нет, – покачала головой Василиса. – На остров лететь нельзя. Хитро у Кощея там всё устроено. Если даже мы на нескольких коврах-самолетах туда полетим, ничего хорошего из этого не получится. Может, там, кроме этих летающих чудовищ, еще какие твари есть. И про огонь не забывай! А ларец, может, и вовсе заколдован. Кощей – волшебник могучий. – А что это за страшные чудовища на острове были? – спросила Шень Сюа. – Я про таких даже в сказках не читала. – Какие-то наемники заморские, – ответила Василиса. – На русской земле Кощей себе помощников не нашел, так пригласил из-за границы. Степан сплюнул сердито, выразив этим все свои чувства к приспешникам Кощеевым. А лежавший на печи Васечка приподнял голову и подумал, что если отец его на битву с Кощеем пойдет, так и он непременно за ним увяжется – ведь семь лет ему уже, совсем взрослый. – Как же мы иглу Кощееву раздобудем? – вернул их к сути дела Андрей. Василиса понизила голос: – Не знаю, говорил вам кто или нет, но только Кощей, раз уж он жениться надумал, избраннице своей не только руку и сердце, но и иглу свою предложить должен. А значит, и во время помолвки, и на свадьбе игла эта не где-нибудь за тридевять земель, а у него во дворце должна быть. – Ага! – догадался Генка. – Значит, если царевна Несмеяна за него замуж согласится выйти, должен он будет иглу с острова к себе во дворец привезти. Правильно? Василиса кивнула. – А нам нужно будет во дворец его пробраться и иглу эту отыскать. Непростое это дело – блюдечко волшебное дворец Кощеев показать не может, да и шапка-невидимка у нас одна, но только я так думаю – раз уж он на острове столько всяких ловушек понаставил, то нет у нас другого выхода, как только во дворец к нему идти. При одной мысли о темном и мрачном дворце Кощея Галя затряслась от страха – там, наверняка, было много летучих мышей и всяких насекомых, которых она боялась с детства. А еще там был сам Кощей, которого она еще не видела, но о котором много читала и слышала, и если хоть малая часть того, что о нём говорили, была правдой, то ничего хорошего от встречи с ним ждать не приходилось. – А если Несмеяна уже за Кощея замуж вышла? – спросил Андрей – ему неприятно было такое предполагать, но нужно же было кому-то подумать и об этом. – Нет, – ответила Василиса. – Если бы у них к свадьбе дело шло, всё Тридевятое царство бы об этом знало – Кощей всё любит с размахом делать. Он бы не утерпел – похвастался. Тут Емеля заволновался: – Я, ребята, с вами во дворец к Кощею пойду. Он не мог усидеть на месте, беспокойно ерзал на лавке, и его крепкие натруженные руки были сжаты в кулаки. И сидевший рядом с ним Генка искренне пожалел его, мысленно выругал Несмеяну, сумевшую превратить в тряпку такого умного и смелого мужчину, а вместе с ней и всех женщин на свете, и дал себе строгий наказ никогда не влюбляться. – Да не волнуйтесь вы, Емеля Иванович, – пожалела его и Галя. – Несмеяна же только понарошку за него замуж согласится выйти. Для того только, чтобы он ларец с яйцом с острова во дворец привез. – Оттого и волнуюсь, – сказал Емеля. – Если Кощей узнает про ее обман, он ее в зверя какого-нибудь обратит. Такое уж не раз бывало – прошлым летом он Данилу из соседней деревни в жабу обратил – тот однажды неуважительно его поприветствовал; а еще раньше едва из царя Гороха филина не сделал – потому только одумался, что на Несмеяне жениться решил. Ему такую пакость сделать – раз плюнуть. Превратит ее в цветок какой или в лебедушку белую, а мы и знать про то не будем. А если я с вами пойду, то рядом с нею во дворце буду – чтобы знала она, что я ради нее на все готов. – Не дури, – строго одернула его Василиса. – Даже если ты шапку-невидимку наденешь, Кощей тебя сразу учует, и тогда уже точно обо всём догадается. И себя погубишь, и ей не поможешь, и других подведешь. – Не беспокойтесь, Емеля Иванович, – Генка тоже решил его подбодрить, – мы иглу постараемся поскорее отыскать. – А я им для этого свое блюдечко да наливное яблочко дам. Это отсюда оно Кощея показать не может, а как они во дворец попадут, будут в нём каждый шаг Кощея видеть. Так и решили. Спать легли пораньше, чтобы на рассвете на ковре-самолете ко дворцу Кощея лететь. Спали плохо. Василиса, Марья и Степан за ребят волновались. Емеля о Несмеяне думал. А сами ребята боялись, что с задачей не справятся, что доверие не оправдают, и каждый во сне уже с Кощеем воевал. 16. Дворец Кощея Рано утром они впятером вылетели из Патракеевки. Марья напекла им в дорогу сдобных пирожков, налила воды в берестяной туесок. Емеля со Степаном положили в Генкин рюкзак моток бечевки, охотничий нож да замотанные в тряпки склянки с эликсиром. А Василиса снабдила их волшебным блюдечком да скатертью-самобранкой да пообещала еще ко дворцу Кощееву ворону Варварушку прислать – на тот случай, ежели им весточку вдруг отправить понадобится. – Понапрасну там не геройствуйте, – строго сказала она, посмотрев при этом на Генку. – Друг дружку слушайтесь, друг дружке помогайте. Если понадобится – отступайте, не раздумывая. Шень Сюа села на ковер без страха – она ласково потрепала его пушистые кисточки и сказала робко стоявшей в сторонке Гале: – Не бойся, Галюша, он – клёвый! Самый отважный рыцарь может позавидовать его смелости и самый великий ученый – его уму. Ковер при этом затрепыхался от удовольствия. Без всяких приключений долетели они почти до самого Кощеева дворца и остановились в лесу у подножья горы. Лес тут был темный, страшный – много болот кругом и поваленных бурями и ветрами деревьев. Не слышно было голосов птиц, и даже солнышко не пробивалось сквозь сплетенные ветви. Они нашли сухую полянку, заросшую незнакомой, с дурманным запахом травой и устроили совещание. – Нельзя одному к Кощею лететь, – решительно заявил Андрей. – Вдвоем нужно. Один с царевной Несмеяной встретиться должен, рассказать ей всё, помощи у нее попросить. А другой в это время постарается спрятаться где-нибудь да за встречей этой через блюдечко волшебное наблюдать. Потому что если Несмеяна на сторону Кощея перешла, так она запросто того, кто к ней придет, ему выдаст. А если так случится, то другой должен тех, кто в лесу останется, предупредить. С разумностью этих доводов согласились все. Даже Генка, хоть и заявил для виду, что он и один может всё это выполнить, тоже согласился. Они решили – во дворец Кощея на ковре-самолете лететь должны двое, а остальные будут дожидаться их здесь, на поляне. Если идти от поляны на север, то метров через пятьдесят лес расступался, открывая вид на высокую гору и огромный дворец. Дворец обнесен был высоким частоколом, и попасть туда можно было только по воздуху. – Жаль, что шапка-невидимка у нас одна, – посетовал Генка. – Получается, что тот, кто без шапки во дворец полетит, стражникам виден будет. – Значит, нужно ночью лететь, – придумала Алла. – Хотя если во дворце летучие мыши есть, так они ночью еще лучше, чем днем, видят. Они рассматривали дворец, не выходя на открытое место, чтобы слуги Кощеевы не смогли их заметить. – Какой он страшный, этот дворец, – тихо сказала Галя, и остальные молча с ней согласились. Они не хотели отступать, но даже отчаянный Генка ощущал какое-то смутное беспокойство. Они тянули жребий, и выпало, что во дворец к Кощею должны лететь Шень Сюа и Андрей. Генка начал оспаривать такой выбор, но Шень Сюа и Андрей настаивали, и он вынужден был уступить, тем более что и ковер-самолет встал на их сторону – с некоторых пор ковер начал проявлять свой непростой характер – он вдруг решил слушаться только Шень Сюа, и когда кто-то другой из ребят отдавал ему приказы, он делал вид, что не слышит их. – Снадобье не забыли? – на всякий случай спросил Генка, когда они уже вышли из леса, и Шень Сюа с Андреем сели на ковер. – Нет, – ответила Шень Сюа, нащупав в кармане бутылочку с Емелиным раствором. В кармане у Андрея лежала точно такая же склянка. Лица у ребят были взволнованными. Галя вытирала слёзы, Алла всхлипывала. – Вы, если что, назад поворачивайте, не раздумывая, – настойчиво повторял Генка. – Нечего упрямиться понапрасну. Если иголку найти не сможете, то сюда прилетайте – вместе что-нибудь придумаем. В сумочке, которая висела у Шень Сюа на плече, лежали шапка-невидимка и Василисины блюдечко с яблоком. А еще – несколько пирожков с ягодами и туесок с водой (неизвестно было, есть ли у Кощея во дворце хоть что-нибудь съедобное). Впрочем, голод их пока пугал куда меньше, чем сам Кощей. Когда ковер-самолет поднялся в воздух, Андрей сказал: – Женька, ты лучше шапку надень – на всякий случай. Она послушно надела шапку и стала невидимой. За ветвями деревьев еще можно было различить смотревших им вслед ребят – Алла стояла, опустив голову; Генка махал рукой, а Галя то и дело вытирала катившиеся по щекам слёзы. Чем ближе подлетали они к мрачному темному дворцу, тем холоднее становился воздух. И у Андрея уже забегали мурашки по коже, а Шень Сюа, жалея, что не догадалась одеться потеплее, застегнула расшитую жар-птицами рубашку на все пуговицы. Они поднялись над самым частоколом. И вот тут-то всё пошло не так. Как только ковер-самолет попал в воздушное пространство дворца, висевшие на частоколе странные устройства, вроде труб от патефона, вдруг заверещали на разные голоса: «Чужие во дворце, чужие во дворце!» И сразу поднялся такой шум, что у ребят заложило уши. Ковер-самолет проворно нырнул вниз и залетел в какой-то сарай, стоявший недалеко от частокола. А по двору уже бегали стражники, стараясь отыскать нарушителей границы. Оставшиеся в лесу ребята тоже слышали, как завыли сирены над частоколом. Алла испуганно закричала, Галя заплакала, и даже Генка сказал: