– В чем дело? Но Элеанор Куин оттолкнула ее и на коленях поползла к дереву. Сбросила рукавицы и стала трогать кору, неловко пытаясь нащупать что-то пальцами. Увидев широко раскрытые, ничего не выражающие глаза дочери, Орла испугалась, что та потеряла зрение: Элеанор вцепилась в дерево, как слепая. – Что ты ищешь? Скажи мне, что происходит! – Орла подползла на коленях, готовая обнять дочь. – Он здесь, – прошептала Элеанор Куин. – Кто? – Он здесь – теперь я знаю! – Кто? Что Она говорит? – Тайко. Она говорит… он здесь. – Голос Элеанор Куин в конце прозвучал высоко и удивленно. Наступило молчание. Затишье. Орла закрыла глаза. Ее захлестнуло волной эмоций: надежда. Страх. Тоска. Она стремительным потоком хлынула к сердцу, пронеслась мимо органов, по ногам. Сила этой волны нарастала, пока Орле не стало казаться, что кожа вот-вот треснет от давления. Она поднялась, ее взгляд вернулся к дереву, где Элеанор Куин по-прежнему отчаянно искала… вход? – Тайко? – Вопрос прозвучал из уст Орлы, но она услышала его как будто со стороны. Элеанор Куин внезапно оживилась. И запрыгала взад-вперед: – Он здесь, мама! Он здесь! Орла изо всех сил пыталась понять, что происходит, почему дочка прыгает вокруг дерева и хлопает от радости в ладоши. Тайко… как он мог… Неужели это правда? Ноги тряслись, но она подошла к Элеанор Куин и коснулась голыми дрожащими руками коры, готовая помочь ей увидеть: – Где же он? Тайко? – Он внутри, мама! Теперь я все понимаю! Он здесь, с ним все в порядке, я могу его вытащить! – Как… как, дорогая? Тайко… мама здесь, мы здесь, детка! Элеанор Куин остановилась и прислушалась. – Он нас слышит? Ты его слышишь? – Нет. Он в некотором роде… спит. Но, мама… – Элеанор сжала руку Орлы. – Она говорила правду. Не пыталась обмануть. Все, что мне нужно сделать, это предложить себя… – Ты не можешь стать ее новым телом. – На какое-то мгновение Орла почти поверила, что вернет сына. Но она не могла и не стала бы, если это означало обмен одного ребенка на другого. – Я могу, мама! – Ее глаза блестели от странного, незнакомого возбуждения. – Она может жить во мне и учить меня своей силе, а когда перейдет, когда покинет дерево и придет ко мне, это дерево, Ее старый дом, рухнет, и я смогу вытащить Тайко! Она оберегала его до тех пор, пока мы не станем достаточно близки, чтобы я смогла… Орла покачала головой: – Просто скажи Ей его отпустить! – Она не может, мама… – Почему? Орла следила за руками Элеанор Куин, сжатыми, побелевшими костяшками пальцев. Безумие быстро подступало – словно толпа кровожадных цирковых клоунов. Ее глаза были похожи на натянутые шарики, готовые вот-вот лопнуть. Но Элеанор Куин оставалась спокойной. Нет, не спокойной. Она вся сияла. От осознания того, какой могла стать. Сверхновая, внезапно осознавшая свой динамический потенциал. Чертов дух дал ее дочери возможность стать героиней, и девочка не могла отказаться. Но был ли это обман? Будет ли это стоить ей обоих детей? – Я сейчас не могу жить в низшем существе. Я слишком… осознанная. Знаю, ты предлагала – хотела бы я, чтобы этим все решилось. Но мы несовместимы. Если я не перейду, мальчик умрет вместе со мной. Прости. Слова произносила дочь, но… они принадлежали долбаному духу. – Отпусти ее! – Я не хотела, чтобы так случилось. Не хотела подвергать опасности твою семью. Но теперь все может изменить твоя дочь, она – королева… – Нет! Она маленькая девочка! – Мы будем жить здесь вместе… – Нет! – И ты будешь нашей матерью. Это единственный выход. Чтобы вернуть твоего сына. Орла упала на колени, вцепившись в куртку дочери. – Мама! При звуке голоса Элеанор – настоящего, звонкого и детского – Орла заключила ее в объятия: – Я запрещаю тебе. Заставь Ее отпустить тебя, не позволяй… – Она еще не во мне… по крайней мере физически. Но легче позволить другому «я» говорить, чем повторять все Ее слова. – Пожалуйста, спроси, есть ли другой способ. – Орла умоляюще посмотрела в лицо Элеанор Куин. Ее хрупкое тело хотело разорваться на части. Мир превратился в стекло; она сама была стеклом; все вот-вот могло разбиться вдребезги. – Она может взять меня… – Мама, другого выхода нет. – Я не могу отдать тебя Ей, не могу… – Слова Орлы будто бы пузырились, пенились от слез и соплей. – А Тайко знает? Он спит, он спокоен? Элеанор Куин кивнула, и Орла повторила ее жест: – Значит, он не узнает. Не почувствует боли? – Я не хочу оставлять его, мама. – Теперь настала очередь Элеанор Куин впасть в отчаяние. – Теперь, когда я знаю, что он здесь, с ним все в порядке, я не могу его бросить! – О, детка… – Орла укачивала Элеанор Куин на коленях. Как бы сильно она ни хотела вернуть сына, навсегда погребенного в оболочке дерева, потерять дочь стало бы последней каплей. Было слишком жестоко заставлять ее выбирать. – Я не могу позволить тебе умереть. Элеанор Куин вывернулась из тисков материнских рук: – Я не умру. Я тебе это все время твержу! Я буду собой. Собой и… другой собой. Она обещала, что я все равно вырасту и буду как человек. Просто с разными способностями. И я, может быть, даже смогу когда-нибудь уехать отсюда, когда второе «я» привыкнет передвигаться. Это было все равно что слушать иностранный язык, которого Орла не понимала: – Значит, ты не… Тебе придется остаться здесь? – Не именно здесь. Мы будем жить в доме, с тобой и Тайко. Как семья. Сможем ходить по территории. И… не знаю насчет остального, сколько времени это может занять. Другое «я» привязано к этому месту, не только к дереву, но и к этой территории. Но мы думаем, что по мере того, как наши границы будут расширяться, мы сможем совершать короткие поездки. В город. А потом, если получится, и дальше. Наш. Мы. Орла покачала головой, недоверие было столь же сильным, что и отрицание. Элеанор Куин уже считала себя связанной с этим духом, как если бы он был ее давно потерянным близнецом. Но, по крайней мере, в Элеанор Куин оставалось еще достаточно от ее прежнего «я», чтобы просить разрешения у мамы и слушаться ее. Орла пошла бы на дьявольскую сделку – остаться в месте, которое она так отчаянно хотела покинуть, – если бы при этом оба ребенка выжили. Но Орла Ей не доверяла. Кем – чем на самом деле станет Элеанор Куин, если согласится на этот союз? Будет невыносимо, если внешне все останется так же, но дочь лишится человечности, которая делала ее чудесным, любящим ребенком. – Она не может… Неужели Она не может просто отпустить нас? Тебя и меня? Элеанор Куин нахмурилась: – А как же Тайко? – Я знаю, что ты любишь своего младшего брата, но… как я могу на это согласиться? – Я думаю, это идеальное решение. – Скривившееся личико ее милой дочки выглядело таким уязвленным. – Я хочу это сделать, мама. – Я знаю, что Она очень убедительна. – И Она умирает быстрее из-за всего, что пытается делать – общаться с нами, поддерживать жизнь Тайко. У нас мало времени, мы должны… – Я не хочу тебя потерять! Элеанор Куин, я не хочу отдавать тебя какой-то бессмертной… штуке, которая создает призрачных животных, метели и ледники. – Ты меня не отдаешь – ты позволяешь мне быть той, кем еще никто никогда не был. Это то, что могу сделать только я. Я буду особенной, мама. – Ты и так особенная. – Ты знаешь, что я имею в виду. – Как просто было выразить раздражение, придавая преувеличенное значение правильным словам. В Орле что-то шевельнулось. В стене сопротивления появилась дверь. Она осмелилась приоткрыть ее и взглянуть на то, что находилось за ней. – А ты сможешь… ее контролировать? Силу? – Вспышка гнева выглядела бы совершенно иначе, если бы сопровождалась градом или метелью. – Да… – Она замялась. – Когда мы будем вместе, как одно целое, я буду знать все. Я буду молодая, но другое «я» все еще останется старым.