Колдмун остановился, и Пендергаст вышел из машины. – Скажем, в три часа у бассейна? – спросил он. – Отлично. Пендергаст закрыл дверь. Потом подошел к водительской двери и оперся локтем о крышу. – Насчет тех пустых пивных банок, – сказал он, чуть наклонившись. – Похоже, ваш рыскающий глаз указывает на внимание к деталям, а не на отсутствие интереса. Как мне повезло! – Что… – начал было Колдмун. Но Пендергаст уже отвернулся и, не сказав больше ни слова, исчез среди людей, толкущихся у входа в отель. 7 В четверть четвертого агент Алоизий Пендергаст сидел в отдельной кабинке под похожей на запятую громадной тенью Замковой башни «Фонтенбло». Стенки кабинки из тонкого полотна были опущены, и Пендергаст мог видеть пальмовые деревья и загорающих только в направлении океана. Но никакие виды его не интересовали, и, хотя его шезлонг был повернут к свету, глаза Пендергаста были закрыты и отчасти спрятаны под панамой «монтекристо» исключительно тонкого плетения. Снаружи до него донесся шорох, потом появился официант. – Сэр? – сказал официант, перекрывая своим голосом гул разговоров вокруг. Пендергаст открыл глаза. – Извините за беспокойство. Не хотите ли еще джулепа? – Спасибо. Только попросите бармена на сей раз взять за основу «Вудфорд резерв» и сахара добавить поменьше, а мяты побольше. – Сэр. – Официант исчез. Пендергаст поднял руку и опустил край шляпы немного ниже, а потом опять застыл в неподвижности. Его обычный черный костюм сменился на белый льняной. Пендергаст полулежал, небрежно положив ногу на ногу, и металлические пряжки на легких туфлях крокодиловой кожи отливали на солнце золотом. Он оставался неподвижен, пока официант заменял ему стакан. Он не шевелился, когда время от времени раздавались крики и вопли из бассейнов вокруг него. Но когда одна конкретная тень легла на стенку его кабинки, он открыл глаза. – Агент Колдмун, – сказал он. – Как я рад снова вас видеть. Колдмун, появившийся у открытой части кабинки, кивнул. – Прошу, садитесь. Не хотите ли?.. – Пендергаст плавным жестом указал на маленький поднос с финиками, начиненными козьим сыром и завернутыми в тонкие, хрустящие ломтики бекона. Колдмун вошел в кабинку и неловко уселся на край шезлонга: – Нет, спасибо. Пендергаст помахал проходящему мимо официанту: – Тогда что-нибудь выпить? – Не сейчас. Колдмун тоже переоделся – в выцветшие джинсы, кожаный пояс с литой пряжкой навахо, поношенные ковбойские сапоги и джинсовую рубашку с длинным рукавом. Под мышкой у него была зажата пачка бумаг. – А, – сказал Пендергаст, показывая на бумаги. – Домашняя работа. Колдмун ничего не ответил. Пендергаст взял финик и изящным движением послал себе в рот. – Мне вот что любопытно. У вас есть какие-нибудь, как вы выразились сегодня утром, версии? Колдмун положил папку на шезлонг: – Вскрытие не добавило ничего нового. Результаты токсикологической экспертизы будут готовы через какое-то время, но вряд ли мы найдем там что-нибудь полезное. Проверка прошлого и первоначальные опросы не выявили ничего настораживающего, никаких заинтересованных лиц, у которых были бы причины убивать ее. Пендергаст кивнул. – В общем, все как вы и сказали, – продолжил Колдмун. – На первый взгляд убийство Монтеры указывает на признаки как организованного, так и дезорганизованного поведения. – Занятно, правда? Колдмун вытянул губы: – С одной стороны, случившееся выглядит как случайное, импульсивное действие социопата. А с другой – место преступления тщательно зачищено, на нем нет никаких полезных улик, кроме тех, что преступник оставил для нас намеренно. Поблизости раздался вскрик, за ним – всплеск воды и смех, а потом быстрый взрыв итальянской речи. Пендергаст с интересом отметил, что Колдмун обладает необыкновенной непроницаемостью. Он неподвижно сидел на краешке шезлонга, словно исполнившись решимости противиться его комфорту. Как обычно, его зеленые глаза не задерживались на одном месте. – Почему «на первый взгляд»? – Потому что социопаты не испытывают сожаления. Их определяющая характеристика – полное отсутствие сочувствия к другим людям. Тут есть противоречие. – В чем? – В записке на могиле. – Acta est fabula, plaudite![8] – продекламировал Пендергаст. – Именно это меня и беспокоит. Зачем социопату убивать кого-то случайного, с такой впечатляющей жестокостью, для того чтобы оставить подарок на могиле с запиской, исполненной печали и покаяния? И как он сделал свой выбор, агент Колдмун? Убить миз Монтеру там, где он ее убил, означало, что ему предстояло доставить ее сердце в место, отстоящее от места убийства на десять миль, и в условиях дефицита времени. Почему бы не поискать жертву где-нибудь поближе? – Возможно, он играет с нами. Записка и даже могила могут быть для отвода глаз. – Да. И поэтому мы должны отправиться в Мэн. Колдмун поднял брови. На его бесстрастном лице даже скупое движение говорило о многом. – Так. Кажется, вы хотите возразить? Ответ Колдмуна, прозвучавший не сразу, был тщательно обдуман. – Расследование самоубийства Элизы Бакстер – насколько я понимаю, такова ваша идея – в данный момент не представляется мне необходимым. – Но посмотрите: свидетельства, полученные по результатам расследования убийства миз Монтеры, никуда нас не привели. – Однако они продолжают поступать. Преступлению всего тридцать шесть часов. – Тем больше оснований поспешить. Дело не может ждать еще тридцать шесть часов, когда полиция Майами-Бич получит данные лабораторных анализов. Вскоре могут произойти новые убийства. – При всем уважении, агент Пендергаст, Бюро не расследует такие дела подобным образом. Преступление было совершено здесь. Здесь мы и должны искать убийцу, в особенности если он может нанести новый удар. Пендергаст несколько секунд молчал, потом задумчиво глотнул своего мятного джулепа. – Я опасался, что вы это скажете. Но есть огромная разница между поисками убийцы и его обнаружением. Кто знает, где убийца проявится снова? Следующий удар, если он состоится, вполне может быть нанесен на Аляске. Нет, лучшее место, чтобы взять его след, – оно там, где все начиналось, где покончила с собой Элиза Бакстер. В поисках истоков нашего Нила мы должны уподобиться Дэвиду Ливингстону[9]. – Отличная метафора. Но даже если я соглашусь с вами, тут есть одна проблема. Агент Пендергаст распрямил ноги: – Я полагаю, вы говорите о нашем друге Пикетте. Колдмун кивнул. – Простите меня, но я не привык ходить на поводке. – Пендергаст пригубил еще джулепа. – Скажем, это было просто предложение. Может быть, вам стоит позвонить ему и получить отказ немедленно. Потому что позднее это испортит мне аппетит перед обедом. Колдмун несколько мгновений оглядывал интерьер кабинки, потом достал телефон, набрал номер и включил негромко динамик. После третьего гудка раздался ответ: – Пикетт слушает. – Сэр, это специальный агент Колдмун. Наш разговор слышит специальный агент Пендергаст. – Отлично. Есть какой-нибудь прогресс? Колдмун не стал тратить время попусту: