– Что же деется-то… – услышал я ее бормотание. – Неужто опять война будет? Свят, свят… Только бы Лойнека моего никто не тронул. Лица других пассажиров тоже были напряжены. Почти на всем пути по главной кольцевой я видел отряды стражи минимум по десять человек. Очень часто им приходилось разнимать дерущихся и даже связывать особо буйных. Чувствую, в управлении все камеры сегодня будут забиты под завязку. Я ошибся совсем ненамного. Когда конка свернула с кольцевой на радиальную улицу, то по мере удаления от центра города народа становилось все меньше. Вот только около самого здания управления был аншлаг. Двери практически не закрывались. Люди сновали в здание и обратно. На моих глазах стражники привели задержанного, дежурный его коротко опросил, занес данные в протокол, и когда стража подтвердила, что ничего серьезного, кроме громких криков и небольшой потасовки, задержанный сделать не успел, детектив просто отпустил его! – Мне нужно проводить задержанного мастера Турлоффа во дворец, – дождавшись, пока затюканный уже дежурный отпустит очередного нарушителя спокойствия, сказал я. – Ингар? – внезапно уточнил он. И, получив в ответ кивок, махнул рукой в сторону подвала. – Иди, тебя уже ждут. Перед дверью, за которой был уважаемый мастер, действительно стояли два детектива. – Ингар? – увидев меня, закричал на весь коридор один из них. Маленький, с брюшком, лысиной и короткими усами. – Да, а вы… – Как? – неподдельно удивился тот. – Ты не знаешь великого меня?! Следователя Рауля? – Стоило мне подойти, как в нос ударил запах сигар. – Ну ладно, я потом поговорю с Ратбором, – махнул рукой детектив. – Итак, представитель от полиции здесь, так что можем выдвигаться. Выводи, – приказал он второму детективу – молоденькой девушке лет двадцати пяти. – Вы про меня? – удивился я его высказыванию. – Про тебя, про тебя, – отмахнулся Рауль. – Дело на Ратборе висит, так что формально либо он, либо его стажер имеют право забирать подозреваемого. – Тут Турлоффа вывели в коридор, и, взяв того под локоть, Рауль потащил его на выход. Мастера от вида невозможно большого для него количества людей заколотило, но следователю было плевать на муки задержанного. Девушка же, стоило нам забрать Турлоффа, закрыла камеру и пошла в сторону стойки дежурного. Выйдя на улицу во внутреннем дворе управления, наша троица дошла до конюшен, где стояли три подготовленных экипажа. Один для перевозки арестантов и два для охраны. Меня с мастером Турлоффом подвели к арестантскому. Тот отличался от обычной кареты наличием двух отсеков: для задержанного в задней части и для сопровождающего – в передней. Я залез в переднюю часть и, сев на диванчик, посмотрел через небольшое зарешеченное окошко в отсек для задержанных. Там на неудобной скамье расположился хмурый Турлофф. Когда за ним закрылась дверца, мастера слегка отпустило, и дрожь почти прекратилась. Худое скуластое лицо с щетиной, обещающей вскорости перерасти в полноценную бородку, уставшим и обреченным. Кареты тронулись, и вскоре мы выехали на улицу. – Я только что был у мастера Кантимира, – начал я разговор. События последнего дня нарастали как снежный ком, слова окружающих противоречили друг другу, и, смотря на этого уставшего и одинокого человека, что, скорее всего, вскоре отправится в питомники магов отбывать наказание, мне захотелось выговориться. Я намеренно опустил «великий», но Турлофф не ответил. Только чуть повернул голову, чтобы видеть меня, и продолжал молчать. – Знаете, я был другого мнения о великих мастерах. Шесть лет назад я был еще подростком. Я помню войну. Ходить по улицам и до нее для простолюдинов было опасно. Если проходящему мимо магу вдруг что-то взбредет в голову, то домой ты можешь и не вернуться, но вот во время… – Я лишь сокрушенно покачал головой. – Мама каждый день благодарила небеса, что я и сестра вернулись вечером домой живыми. По улицам приходилось передвигаться перебежками. Маги нас, подростков, считали угрозой, равной полноценным мастерам, из-за нашей способности подслушать и быстро передать информацию. Если узнавали, что какой-то мальчишка глашатай, его убивали. Все известные довоенные глашатаи погибли. Остались единицы, что бросили ремесло. Я был одним из тех, кто занимался этим уже после войны. Но я не об этом. – Мысли скакали, я сам не знал, что хочу сказать великому мастеру, и говорил первое, что придет в голову. – Вы для меня тогда были героями. Те, кто встал на защиту простых людей. Не побоялся бросить вызов могущественным магам. И потом, учась в школе мастерства, я часто слышал о подвигах мастеров. В том числе и ваших… – Турлофф на этих словах только горько усмехнулся, а мое сердце от этой усмешки сжалось. – Я ведь пошел в полицию, чтобы быть героем. Таким же, как вы. Защищать простых людей… – Что же изменилось? – впервые подал голос мастер. – Я уже не считаю вас героями. – Слова дались тяжело. Я говорил их не Турлоффу. В первую очередь – самому себе. – За последнюю неделю я узнал о стольких скелетах великих мастеров, что другим на всю жизнь хватит. Например, что мастер Кантимир не спаситель, а просто хочет жениться. И готов ради этого утопить весь Скайлор в крови. Зачем вы ему помогаете? – Я пытливо посмотрел на Турлоффа. – Зачем вы убили Лубаста? – Пацан… пацан… – горько покачал головой мастер. – С чего ты взял, что я убивал? – Не врите! – перебил я его. – Вы надеетесь, что Кантимир сумеет нарушить работу ритуального круга? Ведь все против вас! Да, мы не знаем точно, что именно он приказал вам убить магистра, но то, что исполнитель вы, – неопровержимо! – Я старался не сорваться на крик, отчего голос у меня скакал, становясь то выше, то ниже. – Я же сказал, – когда я замолчал, продолжил Турлофф. – Я просто отдавал долг магистру… – Вот опять то же, – снова я перебил его. – Это похвально, что вы настолько цените свое слово, но неужели ради этого вы готовы даже предать своих? Пусть они и совершили преступление и вам оно может не нравиться… Ну так пойдите в полицию! Или сами отговорите их! Зачем предавать? Вот взять того же магистра Грола… – Говорить об этом было неприятно, но я все же продолжил: – Он ведь не раскрывал тайну вашей личности до конца! Пока мы сами не вышли на вас, он молчал! И сейчас, став во главе Ковена, защищает сообщество магов! Да, мне это не нравится, но ведь среди Союза я такого не вижу! Получается, о единстве мастеров в школе врали?! – Грол стал главой Ковена? – удивленно поднял опущенную голову Турлофф. – Сегодня утром, – подтвердил я. Высказавшись, я теперь ждал ответа. Но… неужели не получу его? Мастер же после появившегося удивления снова опустил голову. – Так что? – не дождавшись ответа, снова переспросил я. – Маги, значит, не зря считают себя выше нас? Я слышал, что мы никогда не поймем магов, потому что мы эгоисты. Не думаем ни о ком, кроме себя, тогда как за магами – семья и предки, чье имя они обязаны не опозорить. Я думал, что это чушь, но, получается, это действительно так? – Нет, – прервал меня Турлофф. – Это не так. – Он вновь посмотрел на меня. – И на суде императора я постараюсь доказать тебе это. – Тут он тяжело вздохнул. Натянувшаяся при этом рубашка высветила ребра мастера и впалый живот. – Ты прав в одном – нельзя думать только о себе. После чего Турлофф замолчал и уже не отвечал на мои вопросы. Через пять минут я плюнул на это и стал просто ждать, пока мы доедем. За стенкой кареты были слышны крики возниц и людская брань. Уличные волнения в любой момент могли перейти в настоящие бои между людьми. Мне даже не верилось, что окружающих так легко можно расшатать на беспорядки. То, что это стихийное явление, я не верил. Наконец карета остановилась и я вышел наружу. К нам уже подбегал Рауль со стражей. Я огляделся. Впервые нахожусь на территории дворца. К самому дворцу императора мы не подъехали, остановившись возле трехэтажного вытянутого здания императорских служб. – Так, парень, – обратился ко мне Рауль, – дальше ты уже сам поведешь мастера на суд. Смотри не упусти! А мне возвращаться пора. Насчет «не упусти» это следователь для острастки. Одного меня не пустили, и четверо гвардейцев из внутренней стражи, взяв нас с Турлоффом под конвой, повели в здание служб. Зашли мы не с парадного входа, а с торца. Первое, что мне бросилось в глаза внутри здания, ковры на полу и картины по стенам. У меня возникло чувство, что я в доме какого-то аристократа. Никакой суеты здесь не было. Все люди, которых я видел в коридоре, неспешно шли по своим делам, ждали, пока их позовут, возле дверей кабинетов либо тихо переговаривались между собой. Наш конвой выделялся как черное пятно на холсте – в особенности из-за черного обмундирования гвардейцев. Свернув к лестнице, мы поднялись на второй этаж и прошли по такому же, как внизу, коридору до широкой двустворчатой двери. Стоящий возле нее караул распахнул ее, и мы прошли в широкий зал императорского суда. Турлофф тут же затрясся, как в припадке, но никто не обратил на это внимания. У противоположной от входа стены на троне сидел император. Я впервые видел его вживую, а не на картинах. Высокий, полностью седой, с окладистой бородой и усами. Взгляд у него был спокойным. Прямой нос, как меч, рассекал лицо на две симметричные части. Синий костюм по последней моде сидел на нем как влитой. На ногах туфли, начищенные так, что на них играли солнечные зайчики от лучей солнца, льющихся из окон по левой стене зала. Прямо посередине на полу был размечен легендарный ритуальный круг. Один из столпов современной судебной системы. Насколько мне известно, еще никому не удалось обмануть его. Единственный вариант – человек обязан свято верить в то, что сказанное им – правда. Малейшие сомнения тут же отразятся, сделав ровное белое свечение грязным. Сейчас пока что круг был отключен. Рядом с императором с двух сторон находились места для истца и ответчика. Причем оба места выглядели одинаково: прозрачные кубы, выйти из которых без помощи извне было невозможно. В опоры каждого куба, как нам рассказывали в училище, были вплетены мощные заклинания, которые откачивали магию и формировали барьер, по надежности не уступающий каменному. В истории Скайлора не раз бывало, что прямо во время суда истец с ответчиком менялись местами. Правда, судил до войны не император, а глава Ковена, но функции зала с ритуальным кругом не изменились. Так что задумка магистра Грола с судом императора – тот еще риск. Сейчас в кубах находились сам магистр и Кантимир. Тут я заметил стоящих недалеко от входа коллег и двинулся к ним. Стражники в это время провели Турлоффа до центра зала и поставили в ритуальный круг. Встав рядом с Вальтером, я осмотрел оставшихся участников предстоящего суда и чуть не оторопел, так как здесь собралась вся настоящая элита Скайлора! Слева, сразу за кубом истца, стоят магистры Ковена. Из них мое внимание привлекла молодая соломенноволосая красавица с открытой приветливой улыбкой. Если я не ошибаюсь, это Валери Яннай – самая молодая магистр Ковена. Ей всего двадцать семь лет. А еще она из рода целителей. По слухам, Яннаи и с того света достать могут, если захотят. Дальше стоит тоже женщина, но уже намного старше. Думаю, это Силистия Бэот. Старушка тоже улыбается, будто на балу, но взгляд неприятный. Рядом с ней стоит седой старик. Волосы короткие, под носом черные усы щеткой. Смотрит на всех с неприязнью, причем не только на мастеров, но и на своих коллег. Серый костюм в полоску на нем слегка топорщится, будто он его никогда не надевал, а только что купил. Контрастом дальше идет настоящий красавчик-брюнет. Про него я слышал, и не раз. Ильф Мротэ. Простолюдин с магическим даром, что был принят в семью и стал наследником угасающего рода Мротэ. Некоторые из моих сверстников до войны не раз мечтали оказаться на его месте. Дальше снова белокурая красавица, но все же постарше Яннай. На вид лет тридцати – тридцати пяти. Тут я не силен, тем более женщина выглядела достаточно эффектно и за собой точно следила. Сиреневое платье подчеркивало ее талию, поддерживало высокую грудь и широким конусом спускалось от бедер вниз. Еще двое магистров были одеты в типичные для аристократов костюмы и безразличным взглядом наблюдали за происходящим. Хотя нет. Безразличным был лишь тот, что помладше. Ровесник белокурой нимфы, а вот второй только делал вид, что ему все равно. Понял я это, когда случайно поймал его цепкий взгляд, направленный на меня. Справа, со стороны ответчика, стояли великие мастера. Всех их я знал по именам и не раз видел портреты в школе мастерства. Абраксим, Айзек, Сисилия, Абдул и Кида Гааш. Последняя – внебрачная дочь Варлара Гааша. Но не унаследовала никаких способностей, отчего маг и не захотел принимать Киду в род, а ее мать – служанку рода – выгнал на улицу вместе с ребенком. – Итак, приступим, – оторвал меня от разглядывания мастеров голос императора. – Сегодня мы рассматриваем заявление магистра Грола в адрес великого мастера Кантимира по обвинению в заказе убийства главы Ковена магистра Роберта Лубаста. Показания будет давать подозреваемый в убийстве великий мастер Турлофф. Задавать вопросы подозреваемому будет ведущий дело об убийстве магистра Лубаста следователь Ратбор. Приступайте! Император дал отмашку, после чего ритуальный круг под Турлоффом засветился белым светом. Но когда наставник уже сделал пару шагов вперед, чтобы его лучше было видно всем присутствующим, свет в ритуальном круге усилился и стал нестерпимым! – А-а-а-а-а!!! – до этого молча стоящий Турлофф, что боролся с трясущимися руками и ногами и просто старался успокоиться, дико заорал, будто горит. Вспышка! Крик мастера как отрезало, а стоило всем проморгаться, как мы увидели лежащего в потухшем круге мастера со сгоревшими по колено ногами. Признаков жизни он не подавал. Неужели его убили на наших глазах?! Глава 30 На короткое мгновение после вспышки все замерли. Вальтер не мог поверить, что великого мастера решили убрать на виду у всех. Парень медленно перевел взгляд на Кантимира. Неужели он настолько беспринципный, что готов жертвовать своими сторонниками? Да еще и так демонстративно? Вальтер не знал, что хочет найти на лице основателя Союза, но, кроме злой сосредоточенности, там ничего не было. Кантимир быстро стрелял глазами по всем присутствующим. Так обычно делают, когда пытаются оценить реакцию окружающих на содеянное. Тут Вальтера отвлекла мелькнувшая тень на краю зрения, и он отвел взгляд от Кантимира. И совсем не удивился представшей картине: хрупкая молоденькая Валери Яннай схватила за руку Турлоффа и пыталась оттащить его от ритуального круга. Да, сам круг уже никак себя не проявлял, но убрать пострадавшего из потенциально опасного места – первая заповедь любого медика, а Яннаи всегда были, в первую очередь, именно ими. – Да помогите же! – не в силах оттащить тяжелое тело, вскричала Валери. – Всем стоять на месте! – очнулся император. – Стража, запереть двери, никого не выпускать! Колыхнувшиеся было магистры и мастера после окрика императора вернулись назад. Но не все. Вскоре к первой присоединилась вторая блондинка – мастер Сисилия! Вальтер вновь вспомнил их встречу, и сердце снова забилось чаще. «Как жаль, что она ненавидит магов», – опять промелькнуло в его голове. Вдвоем девушки смогли вытащить Турлоффа, и рука Валери тут же засветилась мягким светом целительской энергии. – Он еще жив! – через пару секунд диагностики вскинула голову Валери, посмотрев на императора. – Мне нужна моя перчатка, или я не смогу ему быстро помочь. Вальтер непроизвольно скрипнул зубами. Отдать все оружие, в том числе перчатки, было обязательным условием, чтобы находиться рядом с императором. В любом месте. И сейчас он очень надеялся, что сидящий на троне правитель все же поступится регламентом, иначе они не только потеряют ценного свидетеля, но еще больше усугубят общую ситуацию. Видимо, император посчитал так же, потому что коротким жестом правой руки указал стоящему рядом с ним гвардейцу на дверь за троном. Именно там хранились временно изъятые у присутствующих артефакты. – Что, Кантимир, бьешься до последнего? – пока гвардеец ушел за перчаткой, начал говорить магистр Грол. Его голос из-за барьера звучал чуть искаженно, но нотки яда различить было вполне возможно. – Готов убивать на глазах у всех, лишь бы добиться своего? – Ты бредишь, – фыркнул великий мастер. – До уровня твоей беспринципности мне далеко. Или думаешь, я забыл те операции во время войны, что были спланированы тобой? – Хватит! – оборвал их перепалку император. Вальтер снова посмотрел на покалеченного мастера. Тот все так же лежал – без признаков жизни, но Валери не сдавалась, продолжая подавать на него поток чистой магической энергии. Вальтер перевел взгляд на своего соперника. Ингар во все глаза смотрел на старания двух блондинок. В его глазах была целая гамма чувств, разобраться в которой, наверное, не смог бы сейчас и он сам. – Вот видишь, – тихонько обратился к нему Вальтер. – Маги способны помогать даже врагам. Надеюсь, мастера Турлоффа откачают, и он наконец перестанет отпираться. Ингар посмотрел на него угрюмо и промолчал. Первоначальная тишина от рыка императора стала разбавляться шепотками присутствующих между собой. Разобрать, что именно кто говорит, было почти невозможно, но вот кидаемые на гвардейцев взгляды были понятны. Сейчас по щелчку императора все присутствующие могли быть в момент расстреляны стражей, и они даже защититься не смогут. Маги – потому что без перчаток создавать заклинание – это долгий и не скрытный процесс. А уж про мастеров и говорить нечего. Наконец гвардеец вернулся и, дождавшись одобрения императора, отдал светло-зеленую перчатку из тонкой кожи ее владелице. А дальше Вальтер с удовольствием наблюдал за работой полноценного магистра магии. Сначала над всем телом Турлоффа развернулось кружево диагностического плетения. В обычном зрении вокруг тела мастера образовалась полупрозрачная пленка, на стенках которой разноцветными пятнами отражалось состояние внутренних органов и фоном – общее состояние организма. Сейчас на почти черном фоне были лишь красные и оранжевые пятна постепенно прекращающих свою работу органов. Если бы Валери была обычным магом, то дальше ей пришлось бы отменить заклинание и создавать новое, исправляя повреждения «по памяти». Но девушка не зря имела высший ранг в магии. Оценив фронт работ, она тут же активировала еще два заклинания. Их названия Вальтер не знал, но, судя по эффекту, отраженному на диагностической пленке, одно ускоряло многократно регенерацию организма, а другое отсекало поврежденные участки. В данном случае Валери просто ампутировала то, что осталось от ног, и закольцевала кровеносную систему, чтобы организм Турлоффа не тратил бесполезно силы на их восстановление. Все лечение длилось минут десять, тут Вальтер не мог сказать точно, под конец которого общее состояние мастера из критического черного изменилось на стабильно-тяжелое оранжевое, а все основные органы были восстановлены до приемлемого желтого цвета. Уж что-что, а оценивать степень повреждения по цветовому признаку Вальтера в академии научили хорошо. – Уф, – тяжело разогнулась Валери, что до этого почти все лечение была вынуждена сидеть в неудобной позе над мастером. – Через минуту он очнется. До полного выздоровления далеко, но отвечать на вопросы он сможет. – А что толку? – впервые после окрика императора во весь голос спросил Грол. – Ритуальный круг теперь не может быть задействован. Наверняка именно кто-то из подчиненных Кантимира постарался. Они же мастера, – язвительно закончил магистр. – Круг – не наша разработка, – парировал основатель Союза. – Логичнее, что кто-то из магов способен внести такое тонкое воздействие в ритуальный круг, и перед его использованием это не обнаружили. – Перестаньте, – снова прервал их император. – Мы в любом случае опросим великого мастера Турлоффа. – Но что это даст? – усмехнулся Грол. Отвечать ему никто не стал, так как в этот момент сам Турлофф открыл глаза и закашлялся. – Воды… – тяжело попросил он. Вальтер не заметил, был ли от императора какой-то знак, но меньше чем через минуту Турлофф получил желаемое. Когда он напился, придерживающая его под спину Валери опустила голову мастера себе на колени. Сидящая рядом Сисилия, видя это, поджала губы, но ничего не сказала. Если Вальтер хоть немного разбирается в людях, то в этой мимике была больше не ревность, а неприязнь к Валери как к магу. Точнее, целительница относится к враждебной стороне, и Сисилии приходится ее терпеть. – Великий мастер Турлофф, – привлек его внимание император. – Вы готовы отвечать на вопросы? – Готов, – тихо, через силу ответил тот. – Мы только потеряем время, – снова вмешался Грол. – Что толку от его ответов без ритуального круга? – Истец, – впервые официально обратился к магистру император, – не мешайте.