Упс. — Что ж, спасибо, — Вова поднялся первым. — Когда нам ждать специалиста? — Сейчас мы выясним. Посидите минутку. И мы ещё посидели. Послушали, как председатель звонит сперва одному, потом другому, объясняет суть да дело… —…Да. «Ньютон»… Ну, по Мельничной… Да рядом, километра три. — Четыре, — подсказал Вова. — Четыре, мне подсказывают! Всё равно рядом, ну… Завтра давай, гляньте там, что у них, ага?.. Послезавтра? Ну, давай. Отзвонишься… Председатель положил трубку и посмотрел на нас: — В среду в течение дня ждите, подъедут. — Скажите, а через лес к дачам напрямую не планируется дорога? — вдруг спросил Вова. — Через Юбилейный? Виктор Степаныч удивлённо поднял брови: — Уже ходят слухи? Есть, есть в планах, на следующий год. — А вы можете запланировать нормальные тротуары по обеим сторонам? — попросила я. — Ну, или хоть с одной. Невозможно же. Там столько народу пешком через лес идёт — а если машины? Председатель сказал «хм-м» и что-то написал на листочке: — Действительно, пешком… Поставим, так сказать, на рассмотрение. Мы поняли, что приём окончен и встали: — Всего доброго. — До свидания. ОБРАБОТКА БЛИЖНЕГО КРУГА На улице Вовка посмотрел на меня укоризненно: — Говорил тебе: поехали домой. Уж лучше бы мы напрямую с дорожниками договорились. Я взгромоздилась на свой багажник. — Нет. Так даже правильнее. Напрямую, возможно, вышло бы проще и дешевле. Но так как сейчас — вернее стратегически. И можно использовать в качестве положительного пиара. — Матушку как уговаривать будешь? — Да никак. У неё есть муж, вот он пусть и уговаривает. — Хм. Ну, посмотрим. Женя слушал меня и, по-моему, как-то не вполне осознавал реальность происходящего. — Дорогу?.. — Женя, включи мозг, не тупи. На плакат посмотри для отрезвления, — я ткнула большим пальцем за спину, где на стене висела яркая картина с лозунгом: «Наша Родина — СССР!» — СССР, Женя. Общество у нас какое? — Какое? — Да социалистическое же! Государство выделило нам прекрасное жильё, у тебя отличная работа. Машина, большой участок, дачный дом построили — благоустроенный, заметь! Живи и радуйся! Или вы хотите как цыгане, золотом обвешаться и золотые зубы в два ряда? Женя передёрнулся: — Скажешь тоже! — Или вы не хотите по асфальту ездить? Сомневаюсь я, что в ближайшие двадцать лет у города будут ресурсы на асфальтирование садоводств. — Это понятно… — Но денег всё равно жалко? Женя засмеялся. Я вздохнула и сложила руки, как на уроке: — Видишь ли, если выдать маме неопределённую сумму денег, она потратит их весьма замечательно. Хрусталя купит. Красивой посуды. Ковров. И игрушек, дорогих и очень нужных, которых у неё в детстве не было. Женя посмотрел на меня искоса. — Против ковров я не возражаю, — продолжила свою линию я. — Тепло, красиво. Но посуды она накупит столько, что ты будешь чувствовать себя как в посудном отделе, я тебя уверяю. Я уж знаю свою матушку, её нужно немножко тормозить. С игрушками этими тоже. Чувство меры… западает. Мда. Короче, Жень, пока вопрос не решён — но! Завтра приедет инженер и скажет нам цену. И мы посмотрим, на что нам хватит: на улицу или уж на всё садоводство. Лучше бы на всё, если честно, чтобы не вызывать препирательств и ненужного чувства зависти. Иначе… погоди, послушай меня! — я подскочила и начала ходить по комнате туда-сюда. — Я расцениваю эту внеочередную публикацию в том числе как… проверку совести, что ли? Думаешь, просто так нам эти деньги на голову упали? А потом придут и начнут намекать: не хотите ли вы перевести деньги в фонд мира, это политически грамотно и по-советски, — я подошла к столу и наклонилась, заглядывая Жене в глаза: — А я не хочу. Не хочу, чтобы непонятные дяди непонятно на какие цели тратили честно мной заработанное. А по хорошей дороге ездить хочу. Такие вот дела. Я плюхнулась за стол и подпёрла щёку рукой: — Ты только смотри, аккуратно поговори, грамотно. Чтоб без лишних там… резких слов, — я вздохнула. — Да чё я тебя учу, ты у нас умный мужик, сообразительный… Я потёрла лоб и вдруг подумала, как эта сцена, должно быть, сюрреалистично выглядит. А ещё… — Слушай, ты знаешь, где завод «Радиан» находится? Женя, видать, оказался несколько сбит с толку внезапной переменой темы и удивлённо спросил: — В Ново-Ленино, а что? — Съезди лучше, встань на очередь на видеомагнитофон. Может, к новому году маме купим. Или хоть к восьмому марта. — Ты цены на них видела? Тыщща двести! — И чё, скинемся. Вотэтоприкольный подарок будет. А на следующий год проси отпуск не на июнь, а на середину июля, например. Чтоб съездить куда-нибудь после маминой сессии. Хоть на Чёрное море, мама не была. Идеально было бы санаторий с оплатой. За бесплатные путёвки битва — да и пофиг, заплатим, главное, чтоб не метаться, халупы эти не снимать у частников. На четверых. — А бабушка? — Бабушка как раз с вами поедет. И Федька. Ещё прикольнее было бы, если бы выдвухбабушек для компании взяли. Предложи своей маме. Тогда у всех отпуск получится, и двум бабушкам не скучно будет. Они будут общаться и передавать друг другу Федьку как переходящее знамя. Все отдохнёте. — А ты? — А у меня летом работы много. Да мы с Вовкой в августе хотели же в Ставрополь сгонять. Вы вернётесь — мы поедем. Женя чуть склонил голову и посмотрел на меня с величайшим подозрением: — Как оно у тебя всё… — Тягостно бремя ребёнка с опережающим развитием интеллекта, поверь мне. Дверь хлопнула, и в комнату шумно ввалились мама с Федькой: — О! Сидят! А я их везде ищу! — Оя! Паси ко-ко! — радостно завопил Федька. В переводе с тарабарского это означало: Оля, пошли к курочкам. К тем, пушистым китайским (ну, или вьетнамским, как все привыкли говорить). — А пошли. А вы тут пообщайтесь, пока никого нет. И мы ретировались. Не знаю уж, какие степени красноречия применил Женя для уговоров, но уговорил. Возмущаться мама не стала, но тема просочилась вовне, и за ужином её обсуждали бурно. Поддержали идею не все. Кое-кто (не будем называть имён) считал, что можно было распорядиться денежками куда как умнее. — Ну, если вам так не нравится, — саркастически сказала я, — напротив ваших участков асфальтировать не будем. Тут же оказалось, что «да ладно», и «в принципе, полезное же дело», опять же «для общественного блага»… Смех и грех, короче. Я УГОЩАЮ Вечером, уже сумерки спустились, примчался папа — глаза по рублю: — Доча! Что случилось? — Привет! — я обрадовалась страшно. — На даче был?