а сверхмощное, сверхсложное, зачастую многоуровневое заклинание. — А куда тогда? — Да придумаем куда. Миров-то ещё сколько! — Ладно! — я решительно подскочила. — По дороге мне расскажешь, придём, я запишу. — А товарищ майор? — Товарищ майор тоже пусть слушает, если имеет такую техническую возможность. — Или уж придётся ему подождать лет десять. Глядишь, фантастика новых направлений двинется в массы. НЕ ПО-БУРЖУЙСКИ Мы полили герани и пошли домой. В смысле — на дачу. Рассказа про некроманта-коммуниста хватило почти на весь путь, и закончился он совсем не во-время — ровно на том месте, где случились с нами неприятные майские события. — Проверим? — предложил Вова. Мы свернули с тропинки, дотопали до болотины и зашли вглубь ельника, мрачного даже в солнечный июльский день. — Вроде, здесь, — почти уверенно сказал Вова. На всех межъёлочных пятачках, открытых солнцу, густо поднялось лесное разнотравье. Мы прошли ельник насквозь, но ничего подозрительного так и не обнаружили. Вот и ладно. И снова меня поразило, что никаких особенных эмоций по поводу маньяка, прибитого по законам викингов, я не испытываю. Зато когда мы топали по улицам садоводства по новенькой отсыпанной дороге, которая продолжала оставаться слегка проседающей под ногами (что меня, по честности, нервировало), меня посетила новая мысль: — Слушай, а давай дорогу заасфальтируем? — Какую дорогу? — не понял Вова, погружённый в свои мысли. — Да вот эту, ньютоновскую. — Ты с ума, что ль, сошла? Это ж какие деньжищи! — А куда эти деньги девать? Солить? Или в фонд мира? Скоро мы начнём вызывать подозрения и пересуды. — Другие же не вызывают. Вон, некоторые артисты в воспоминаниях писали, что деньги мешками под кроватью складывали. — Да-да, помню. И что Успенский не знал, куда бабло девать, тоже помню. Но это всё от узости сознания. — Та-ак… — иронично протянул Вова. — Чё — «так»? — раздухарилась я. — Как новые русские! Кроме пятиэтажных дворцов, жрать лобстеров и золотой цепи в два пальца толщиной ни на что фантазии не хватает. — Ну, почему же? А как же многочисленные любовницы? — В жопу этих любовниц! — И в жопу тоже… — Вова! Фубля, хорошо — никого нет! — Ты сама это начала, — Вовка откровенно ржал. — Так. Ты меня сбил вообще! — Любимая, мы обсуждали вопрос вложения денежных средств. — Да! Я хочу нормальную дорогу. Пока эту грунтовку не раздолбали, укатать её как следует и положить нормальный асфальт. — А если денег не хватит? — Ну, хотя бы узнать. За спрос в нос не дадут. А ещё я эти деньги не хочу маме показывать. Кажется, у неё появились нездоровые мысли. Не думаю, что стоит их поощрять. — И какой у нас выход? — Папа. — Действительно, я о нём как-то и не подумал. 10. ОБЩЕСТВЕННАЯ ИНИЦИАТИВА ГЕНИАЛЬНЫЙ ПЛАН НЕСКОЛЬКО РАЗЪЕЗЖАЕТСЯ Так и получилось, что на следующий день мы с Вовкой собрались, сели на велик и поехали на Мухиной, к моему отцу. У меня, правда, были отдельные сомнения: дома ли он? Всё-таки лето, спортивные лагеря, дачи… И опасения оказались оправданы, дома папы не было. И никого не было. Баба Зина и баба Женя с первого этажа, сидящие на лавочке, сообщили нам, что «Шамановы всей семьёй на дачу уехали». Я попросила передать при случае, что папа мне срочно-пресрочно нужен. Мы вышли со двора, и Вовка скептически спросил: — Ну чё, куда? — В горсовет съездим? Помнишь, дядька с вьетнамцами приезжал, здоровый такой. Председатель же он, кажется? — Или домой? Я, честно говоря, тоже сомневалась. Сколько раз такое было: если день не задался, запнулся вот так, лучше уж дальнейшие планы отложить, иначе всё наперекосяк разъедется. Но я утешала себя тем, что с са́мого-то утра всё нормально было: и с козами, и со свинюшками, да и вообще с прочей живностью. Потом нормально позавтракали. С папой вот… — Да давай всё-таки съездим. Кто-то же там есть. Может, запишемся на приём… Поехали мы, короче. Точнее, Вова повёз, а я-то так, грузом, на багажнике. Нашли этот горсовет. А нам, оказывается, в горисполком надо, а это совсем другая контора и в другом месте! Лад-но, поехали. Притащились мы в горисполком… а нас вахтёр не пустил! Неприёмный, говорит, день и вообще, председателя всё равно нет. — Ну, блин, сегодня вообще не день Бэкхема! — чуть не плюнула я прямо там, перед вахтёрской будкой. — А я тебе говорил, — проворчал Вовка, — домой надо было ехать. И тут высоченная (реально, метра четыре в высоту) входная дверь отворилась, и вошёл тот дядька. — Ой, а мы к вам! — обрадовалась я. Дядька смотрел на нас, не узнавая. — Мы с юннатской станции — вы помните? Вы к нам с вьетнамскими гостями приезжали. — А-а! Как же, помню! Что у вас случилось? — Мы хотим… — начала я. Но тут Вовка положил руку мне на плечо, и я поняла, что начала не с того. — Дело в том, — сказал Вова, — что наша станция располагает некоторым количеством денежных средств. Мы хотим на эти деньги заасфальтировать дорогу, но не знаем, хватит ли нам, и к кому обратиться за расчётом и непосредственно по поводу выполнения работ. — Так, — сказал председатель, — пойдёмте-ка ко мне, чего мы у входа стоим. В кабинете у товарища председателя было монументально — вся мебель большая и тяжёлая, в тёмных тонах.Бюст Ленина, портрет Андропова — всё как положено. Виктор Степанович (так на табличке на двери было написано) сел за стол и приглашающе махнул нам на кресла напротив: — Ну, товарищи юннаты, рассказывайте. Вова изложил наши пожелания относительно «Ньютона» и даже примерную схемку на листочке нарисовал. Председатель слушал внимательно, кивал. Спросил, между прочим: откуда же такие деньги? — Так гонорар пришёл за книгу, — удивилась я. — Мы посовещались и решили потратить его на общественно-полезные цели. Реализуя на практике принцип: «от каждого по способностям — каждому по потребностям». Мы способны писать книги, и нам очень потребна хорошая дорога. А заодно и нашим соседям. Председатель посмотрел на нас очень внимательно, о чём-то сам себе покивал. — Ну, что ж… давайте поступим так: мы направим к вам инженера, оценить объём затрат. Он составит смету, и там уже будем решать… — не успела я обрадоваться, как Виктор Степанович добавил: — Однако, согласие ваших родителей на распоряжение такой большой суммой нужно будет обязательно. Мы с Вовкой переглянулись. — Любого из родителей? — уточнила я. — А то мама с папой в разводе. — Значит, того, с которым вы проживаете.