– Ну… Джен неопределённо взмахнула рукой, и Люк сразу почувствовал, как странно выглядит в своей потрёпанной фланелевой рубашке и залатанных джинсах в идеальном доме Джен. – Слушай, не злись. Это совсем не важно. Или, может, и важно, но даже здо́рово, что ты не из богатых. Ты мне ещё лучше поможешь. – Я? Тебе? – спросил Люк. – Я про митинг, – сказала Джен и прикусила губу. – Наверное… Нет, ты не шпион, не похоже. Я могу тебе доверять? – Ну конечно, – ответил он и снова обиделся. Джен запрокинула голову и уставилась в потолок, словно в поисках ответа. Потом посмотрела на Люка. – Извини, мне нужно подумать. Я не привыкла вот так болтать, всё больше в Сети. Нет, я тебе доверяю, но тут дело не только во мне. Есть и другие. Так что давай подождём, ладно? – Ладно, – согласился он, но не смог скрыть обиды. Джен потянулась к нему и встряхнула за плечи. – Вот не надо так. Скажи: «Ладно, Джен, я тебе доверяю». Или: «Ладно, Джен, ты, как всегда, права», – хихикнула она. – Так папа учит меня отвечать, когда я с ним не согласна. Веришь? Ох, уж эти юристы! Люк обрадовался смене темы. – Твой отец юрист? – спросил он. Джен закатила глаза. – Да, как и все мамины мужья. Странный вкус. Первый был специалист по охране окружающей среды – выбрал работу, ничего не скажешь; второй – в корпоративном праве, так что зарабатывал достаточно, чтобы обеспечить моё появление на свет. А третий папа работает в правительстве. Занимает довольно высокий пост, скажу тебе. – Как же так… ты вне закона… Люк не ожидал, что смутится ещё сильнее. – А ты ещё не понял? – засмеялась Джен. – Правительственные чиновники больше всех нарушают законы. Откуда у нас такой дом? Откуда у меня доступ к интернету? На что мы вообще живём? Как ты думаешь? – Не знаю, – честно признался Люк. – Но я и вообще почти ничего не знаю. Джен погладила его по голове, будто малыша или щенка. – Ничего. Научишься. Вскоре он решил, что пора домой: вдруг Мэтью, Марк или отец вернутся обедать раньше обычного? Идти обратно он откровенно боялся. Джен проводила его к выходу, болтая всю дорогу. – Я починю дверь с сеткой и разберусь с сигнализацией – никто и не узнает, что ты приходил, – сообщила она. – И… Ой, нет! Люк проследил за её взглядом. Она уставилась на три капельки крови на ковре. – Извини, это я руку поцарапал. Сейчас почищу. Время ещё есть. Он втайне обрадовался отсрочке. – Да нет же, – нетерпеливо ответила она. – Дело не в ковре. Просто мать с отцом увидят, что я даже не оцарапалась… И не успел Люк сообразить, что она делает, стукнула рукой по разорванной сетке. Неровный конец поранил не сразу, пришлось держать сетку правой рукой и левой провести по краю. Когда Джен отдёрнула руку, Люк увидел порез, глубже, чем у него. Джен выдавила несколько капель крови на ковёр. – Ну вот, – сказала она. Люк ошеломлённо попятился из дома. – Приходи скорей, сын фермера, – пригласила Джен. Люк повернулся и побежал не разбирая дороги, не замедляя хода у сарая, прямиком к чёрному ходу, распахнул его и захлопнул за собой. …Сейчас, сидя за ужином, он ощущал, как колотится сердце при одной только мысли, насколько всё это было опасно. Почему он сначала не огляделся? Почему не полз? Он тыкал вилкой в картошку, холодное, застывшее пюре. Потом смотрел, как мать собирает грязные тарелки, пока отец, Мэтью и Марк, откинувшись на спинки стульев, обсуждали урожай зерновых. Джен его напугала… Он вспомнил, как она порезала руку, и ужаснулся. Как она могла порезаться ради него, ведь они только что познакомились? 17 Следующие три дня Люк каждое мгновение либо вновь переживал встречу с Джен, либо планировал новую. В первый день на ферму явился государственный инспектор, чтобы оценить урожай, и Люку пришлось весь день проторчать на чердаке. На второй лил дождь, и отец всё утро разбирал счета и квитанции. На третий день отец вернулся в поле, но когда Люк точно в девять подкрался к чёрному ходу и дерзко включил свет, ответного сигнала от Джен не последовало. Может, в её доме отстали часы? Он не гасил свет целых пятнадцать минут, в постоянном страхе, что его заметит кто-нибудь ещё. Наконец, совсем пав духом, выключил и на трясущихся ногах полез к себе наверх. А вдруг с ней что-нибудь случилось? Вдруг она больна, лежит при смерти одна в доме? А если её поймали и сдали в полицию? Даже за короткое время, проведённое с Джен, он догадался, что она часто рискует. Вот уж не предполагал, что, познакомившись с другим человеком, будет из-за него переживать. Он успокоился, привалившись к стене на верхней ступеньке лестницы, и напомнил себе о других возможных причинах. Может, кто-то из родителей в тот день не пошёл на работу, а вышел по делам и вскоре должен был вернуться. Может… он пытался придумать ещё какую-нибудь причину, по которой Джен не посигналила в ответ. Но Люк с трудом представлял себе её обычную жизнь, и воображение его подвело. Истинную причину он узнал на следующий день, ринувшись в соседский дом, как только получил ответный сигнал. – Где ты была? – первым делом спросил он. – Когда? Вчера? – Она зевнула, задвигая за ним заднюю дверь. – Ты хотел прийти? Извини. Мама взяла выходной и потащила меня с собой по магазинам. Люк изумлённо разинул рот. – За покупками? Ты уезжала? Джен небрежно кивнула. – Я не видел, как ты выходила, – заметил он. Джен взглянула на него так, словно серьёзно сомневалась, есть ли у него мозги. – Конечно, не видел. Я же пряталась. В нашей машине убрано заднее сиденье… Папа переделал салон по спецзаказу. – Ты выезжала… – с благоговением повторил Люк. – Ну, пока не приехали в торговый центр, я ничего не видела. И сидеть два часа в темноте вовсе не весело. Ненавижу такие поездки. – А в торговом центре ты вышла? Там прятаться не пришлось? – Мама давным-давно достала мне фальшивый пропуск, – увидев его удивление, засмеялась Джен. – Типа я её племянница. Продавцов убедить ничего не стоит, но если по дороге нас остановит полиция, мне не жить. Вот такие у мамы приоритеты. Для неё покупки важнее моей жизни. Люк покачал головой и сел на диван – от страха у него затряслись коленки. – Не знал, – проговорил он. – Не представлял, что третьи дети могут такое проделывать. А если мать с отцом достанут ему поддельный пропуск? Он даже представил себе, как его прячут под мешками в кузове пикапа. В городке мать с отцом знали все. Как и то, что у них два сына. Мэтью и Марк. – Надо же, ты ездила в город, – повторил он. – Ну да, ведь здесь нигде поблизости нет торговых центров. – Расскажи, как там? – почти прошептал Люк. – Скукотища, – ответила Джен. – Правда, тоска зелёная. Маме захотелось купить мне платье, уж не знаю почему, поэтому бродили из одного магазина в другой, мне пришлось перемерить их целую кучу, таких царапающих, колючих. А потом заставила купить несколько лифчиков… Ой, извини! – опомнилась она, когда Люк покраснел до корней волос. – Наверное, в вашем доме про такое не говорят. – Мэтью и Марк иногда говорят, когда… ну… про всякие гадости. – Лифчики – вовсе не гадости, – возразила Джен, – это просто орудия пыток, изобретённые мужчинами или мамами. – А-а, – смущённо потупившись, протянул Люк. – Ну да ладно, – сказала она, вскочив с дивана. – Я проверила твои данные по компьютеру, у тебя всё в порядке, ты не существуешь. По крайней мере, официально. Так что тебе ничего не грозит. И…