Жизнь в северокорейской сельской местности трудна по сравнению с жизнью в южнокорейской сельской местности. Северокорейские фермеры просто не имеют доступа к хорошему оборудованию или удобрениям, двум вещам, которые делают жизнь здесь значительно легче. Я жила в сельской местности, и такие люди, как я, работали круглый год, приспосабливаясь к сезонам. С раннего возраста я должна была помогать своим родителям в сельскохозяйственных работах, даже в школьные дни я шла работать в поля между уроками. Это совершенно нормально для многих детей, и в тамошних школах каждую весну и осень есть перерыв в один месяц для фермерства! Я так ненавидела это, что часто пропускала работу, притворяясь больной. Так как мы жили в сравнительном высокогорье, то выращивали картофель и кукурузу, а не рис. Кроме того, мы выращивали бобы, ячмень, просо и другие зерновые, а дома на своем маленьком участке – различные овощи. Так что моя семья хотя бы не была вынуждена платить за свежие овощи. И хотя сельскохозяйственные работы велись круглый год, люди не могли только с их помощью прокормить себя, поэтому вынуждены были заниматься побочным заработком, выращивая домашних животных. Так что в большинстве домов держали свиней, кроликов, коз или собак, но в нашем доме были собаки и кролики. Так как у северных корейцев нет современного оборудования и мало удобрений, мы делали большую часть работы руками, а не при помощи техники. Весной, когда начинала расти трава, приходило время пахать поля. Это можно делать при помощи быков или тракторов. Но в Северной Корее топливо слишком дорогое, кроме того, тракторов не так много, так что большую часть земли вспахивали на быках. Как вы можете догадаться, быки были очень ценными животными, и мы должны были следить, чтобы они были здоровы для круглогодичной фермерской работы. Хотя быки помогали вспахивать поля, они были бесполезны в борьбе с сорняками. Так что когда в полях появлялись новые сорняки, их приходилось пропалывать руками, потому что химикаты, которые мы использовали, были неэффективными. С весны до осени мы выполняли ломовую работу, пропалывая поля мотыгой примерно четыре раза. Не желая выбрасывать даже сорняки, мы срезали их серпом и делали компост. Этот компост помогал удобрить землю, поэтому мы делали его каждое лето или осень после прополки. Я всегда помогала родителям в посевных работах весной, прополке летом и сборе урожая осенью. Это стало привычным ритмом моей жизни. Перед школой и после школы я ухаживала за домашним огородом. Я часто брала в поля младшего брата, но он всегда исчезал, когда мы пропалывали – его было трудно заставить выполнять любую работу! Но когда он подрос, то начал сочувствовать родителям, выполнявшим тяжелую работу, и стал без просьб приходить работать в поле. Когда приходило время сбора урожая, мы собирали зерновые, вязали снопы, чтобы перенести их, а потом перевозили их на быках или тракторе в зернохранилище на ферме. После того как все зерновые были собраны, их обмолачивали и распределяли в соответствии с зарегистрированными выходами на работу и отношением к работе. Так как мы жили в высокогорье и земля была бедной, а инструмент плохим, мы не могли показать хорошие результаты во время сбора урожая. А так как фермеры должны продавать зерно, чтобы покупать другие товары, мы всегда были бедными. Если бы у нас была собственная земля для ведения сельского хозяйства и если бы мы могли участвовать в рыночной деятельности, все могло бы быть по-другому. Но, как вы, наверно, знаете, северокорейское правительство запрещает частное владение землей, и частники не могут иметь даже сельскохозяйственное оборудование. Единственная земля, доступная для личного использования, – маленький клочок, окружающий дом, и мы делали все, что могли, на этом крошечном участке. Мои родители вкладывали много сил в выращивание овощей и уход за ними. Предполагалось, что удобрениями и пестицидами нас должно обеспечивать государство, но это было нерегулярно. Более того, эти химикаты можно было найти только на нелегальном рынке, но правительство продолжало плотно наблюдать за подобными видами частной деятельности. При этом, если вы не вышли на работу, вы должны были объяснить свое отсутствие и подтвердить его медицинским заключением. Жизнь в Северной Корее была очень общинной, вы должны были работать все время, и день всегда тянулся долго. Даже по праздникам и выходным вы должны были работать на домашнем огороде. Это был единственный способ прожить. Жизнь в южнокорейской сельской местности кажется намного более легкой, так как там механизированное сельское хозяйство. Я действительно надеюсь, что сельскохозяйственные работы станут легче для северных корейцев и вскоре их жизнь станет лучше. Каково жить в Пхеньяне по сравнению с остальной страной? Д.Т.: Возможно, вы не будете завидовать тому, кто родом из Пхеньяна, но провинциальный северный кореец наверняка будет. Часто говорят, что Пхеньян, в общем-то, другая страна по сравнению с остальной КНДР. Люди там обладают намного лучшим уровнем жизни, но также ожидается, что они должны демонстрировать бо2льшую лояльность режиму. Если вы путешествуете по Северной Корее, то немедленно заметите разницу. Как только вы покинете столицу, дороги превратятся в грунтовые, а большинство зданий будет некачественной постройки. Чжи Мин Кан: Когда я говорю людям, что я из Пхеньяна, это всегда привлекает их внимание. Они с удивлением смотрят на меня и всегда с живым интересом хотят узнать о моей жизни там. Кажется, у них есть эта навязчивая идея о северных корейцах из Пхеньяна: они считают, что мы участвуем в массовых играх или оплакиваем навзрыд смерть Ким Ир Сена. Я часто чувствую, что они смотрят на меня так, словно я прибыл из Древнего Рима или с другой планеты. Сейчас вокруг меня много друзей, в Северной Корее такого на самом деле никогда не было. Там очень сложно установить нормальные взаимоотношения с другими людьми – когда я там жил, нам было запрещено собираться группой больше пяти человек, а система слежки заставляла следить даже за ближайшими друзьями. Так что благодаря друзьям, которые у меня есть здесь, в Европе, я чувствую себя приятно и комфортно. Северная Корея – маленькая страна, до любого места можно добраться на самолете в пределах часа. Но большинство умирает, так ни разу и не посетив Пхеньян. Это потому, что правительство не разрешает своему народу перемещаться с одного места на другое без соответствующих подорожных документов и веской причины для поездки. Так что очень сложно совершить поездку, за исключением деловых или связанных с семейными обстоятельствами событиями. Въезд в Пхеньян строго контролируется в целях безопасности семьи Кимов и из-за присутствия большого военного контингента. Так что Пхеньян считается городом мечты, который каждый хочет посетить: единственный северокорейский город, где есть парк аттракционов и зоопарк, единственное место, где можно насладиться культурой, искусством и спортом. Здесь даже находится единственный в стране клуб боулинга! Люди, живущие за пределами Пхеньяна, никогда не могли вести современный образ жизни и, возможно, не смогут в обозримом будущем, так что нельзя отрицать, что жители Пхеньяна в этом отношении – привилегированный класс. Например, когда миллионы северных корейцев умирали от голода во время «Тяжелого марша», те, что жили в Пхеньяне, почти не пострадали. И в то время я никогда не видел на улицах бездомных детей. Так как же жители Пхеньяна пережили период жестокого голода, охватившего всю страну? Действительно ли они лучше обеспечены, потому что являются привилегированным классом? Конечно, есть немногие счастливчики, вроде высокопоставленных чиновников и их семей, которые живут с вооруженной охраной. Но что насчет остальных? Северная Корея когда-то обладала плановой экономикой, которая включала систему пайков, позволявшую многим получать самое необходимое от правительства. Но жестокий голод, последовавший за природной катастрофой и экономическим кризисом, означал, что правительство больше не может сохранять пайковую систему, и обычные люди за пределами Пхеньяна оказались на улице без единого шанса адаптироваться к такой резкой перемене. Но Пхеньян был совершенно другим миром. Никто не умирал от голода, никто не остался бездомным, а пайковая система продолжала более-менее бесперебойно работать, несмотря на сниженные количества. И хотя часто случались перебои с электричеством и топливом, в Пхеньяне, по крайней мере, не было признаков ослабления правительственного контроля. Так что, хотя пайки были не такими щедрыми, как раньше, тот факт, что люди вообще их получают, был значительным преимуществом. А что насчет остальных регионов? Так как пайковая система перестала работать, люди начали осваивать концепцию рыночной экономики и нарабатывать собственный опыт. Они отчаянно искали еду и нуждались в деньгах. Так что они отправлялись к реке или морю, чтобы поймать рыбу и продать ее на рынке. Некоторые даже выращивали домашних животных и тайно их забивали. Люди, управляющие ресторанами или отелями, часто были связаны с проституцией и производством нелегального алкоголя, что позволяло зарабатывать деньги. Некоторые из них даже пытались разобрать объекты инфраструктуры, технику и военное оборудование, чтобы продать это китайским торговцам. Почти каждый рынок в Северной Корее стал заполняться китайскими товарами, и Северная Корея постепенно становилась экономически ближе к Китаю. По моему мнению, именно эта экономическая нестабильность в конечном счете открыла глаза северокорейскому народу. Дополнение от Чже Сон Ли: Для многих живущих в сельской местности Пхеньян – место, которое обычно рассматривается как место пребывания руководителя, а не как традиционная столица. Если вкратце, то если бы северокорейцы были христианами, к Пхеньяну относились бы так же, как к Вифлеему. Если христиане могут считать место рождения бога святым местом, то северные корейцы, живущие за пределами Пхеньяна, воспринимают город как место святости. Как бы там ни было, эти представления принадлежат в основном тем, кто видит Пхеньян только на телеэкранах. Так как телевидение в Северной Корее является главной системой распространения визуальной пропаганды, материалы передаются только после тщательной и строгой цензуры, гарантирующей как можно большее почитание руководителей и сокращение объема информации о других странах. В результате на телеэкранах Пхеньян всегда кажется божественным и похожим на мечту. Но мечта не длится вечно. Люди, которые посещают Пхеньян, часто обнаруживают там экономические недостатки и понимают, как много горожан на самом деле живут сравнительно трудно. Многие приезжающие в город северные корейцы даже радуются, что живут не в Пхеньяне. В то время как люди за пределами Пхеньяна должны подметать улицы только три раза в неделю, пхеньянцы обязаны делать это каждое утро. Причина? Потому что они живут в одном городе с Генералом (Уважаемым руководителем). В то время как люди в других городах устраивают небольшие праздники, чтобы отметить такие важные дни, как дни рождения Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, жители Пхеньяна должны проводить более крупные мероприятия. Так что жители Пхеньяна – жертвы более жесткой и серьезной формы коллективизма, чем живущие в отдаленной сельской местности. Расскажите нам о различном сленге, который можно услышать в стране. Что он говорит нам о северокорейском обществе? Д.Т.: В ответе ниже интересно то, что теперь сленг, кажется, является общегосударственным. Из-за плохих дорог и недостатка каналов связи в прошлом сленговые слова, естественно, появлялись и использовались в локализованных районах. Сегодня благодаря появлению мобильной связи общий сленг распространяется по всей стране. Многие другие источники также утверждают, что сейчас среди молодежи очень популярен южнокорейский сленг, благодаря доступности южнокорейских сериалов и поп-музыки на контрабандных USB-накопителях. Ким Чхоль: В любом обществе язык отражает дух времени и точно выражает чувства людей самым быстрым способом. Самый типичный путь – через сленг, и в этом отношении Северная Корея не отличается от других. Разница между Северной Кореей и Южной Кореей и другими странами заключается в том, что здесь нет Интернета, так что есть заметное отличие в том, как сленг появляется и распространяется. Типичное сленговое выражение времен «Тяжелого марша» (голода) середины и конца 1990-х годов – котчжеби («цветущая ласточка»). Это метафорическое выражение относится к северокорейским детям, бродящим в поисках еды словно ласточки, разыскивающие теплое местечко. Также используются слова ночжеби (старый попрошайка) и чёнчжеби (молодой попрошайка). После смерти Ким Ир Сена в 1994 году эти выражения распространялись вместе с нехваткой еды. Сейчас северокорейский язык меняется многими разнообразными путями. Сленг стал более общепринят, чем в прошлом, а растущее число мобильных и стационарных телефонов приводит к появлению и распространению сленговых выражений по всей стране. В прошлом многие слова употреблялись только в определенных районах. Один пример – Сон Огон, выражение, которое поможет немного понять повседневную жизнь молодежи. Можно сказать, что молодой человек, который не знает это выражение, – должно быть, иностранный шпион, настолько оно популярно. Изначально это имя красной обезьяны из «Путешествия на Запад», китайской сказки, которая также популярна в Северной Корее как мультфильм. Но в Северной Корее Сон Огон означает нечто совсем другое. Сон Огон – выражение, относящееся к тем вещам, которые человек ищет в своей потенциальной супруге. «Сон» означает мобильный телефон, «о» – мотоцикл, а «гон» – учеба. Другими словами, идеальная жена для северокорейского мужчины – женщина, которая сможет обеспечить его мобильным телефоном и мотоциклом и помочь закончить университет. В Северной Корее мобильный телефон стоит около 200–500 долларов США, а мотоцикл – около 500–1200. Это может казаться не слишком дорогим в Южной Корее, но в Северной Корее это большие суммы для среднего класса. На ваш социальный статус влияет то, есть ли у вас телефон или нет, а обладание мотоциклом – своего рода демонстрация финансовой состоятельности. Более того, почти у всех студентов лучших университетов есть мобильные телефоны, так что сравнительно бедные тоже чувствуют потребность иметь телефон. Благодаря подобным сленговым выражениям мы можем узнать о ценностях северных корейцев. В прошлом для обозначения идеальной невесты использовалось слово гачжэми (камбала). «Га» говорит о статусе семьи, «чжэ» – о деньгах, «ми» – о красоте. Как вы видите, часть определения идеальной невесты была связана с семьей и внешним видом, но сегодня главное – материальные предметы, отсюда и Сон Огон. Это косвенно показывает, что теневая экономика растет, а влияние правительственной социалистической экономики на жизнь людей снижается. Также есть сленговое слово сеокки, показывающее нам влияние долгой службы в северокорейской армии на людей. Сеокки означает старомодного человека, привычно вмешивающегося в жизнь других и вызывающего проблемы, при этом обладающего какими-то недостатками. Это слово часто используется солдатами, завершившими военную службу. После десяти лет службы демобилизованные солдаты незнакомы с обычными общественными нравами и пытаются адаптироваться к гражданской жизни. Но многое зависит от того, какую именно службу они проходили. Те, кто регулярно контактировал с гражданскими во время службы в армии, способны не отстать от изменений и потому найти постоянную работу, участвовать в бизнесе и не иметь проблем в личных взаимоотношениях после демобилизации. Но те, кто провел время с 20 до 30 лет, просто выполняя приказы командиров и общаясь только с сослуживцами, столкнутся с трудностями, как только демобилизуются. Некоторые становятся сеокки всего через несколько лет после возвращения к гражданской жизни. Северные корейцы отправляются в поездки и на отдых? Д.Т.: Правительство недавно начало рекламировать в газетах туристические поездки. В Северной Корее есть очень красивые горы и хорошие пляжи, но не так много людей, у которых есть деньги и время, чтобы как следует этим насладиться. Туда также трудно добраться: поезда – настоящая проблема (как мы увидим в рассказе ниже), а дороги часто незаасфальтированные или разбитые. Чжэ Ён Ким: В Северной Корее мы не привыкли много путешествовать, и за все мое время проживания там я побывала всего в паре-тройке различных мест. Один раз я навестила родственников в Чхонджине, городе на северо-востоке страны, и один или два раза побывала в «революционном» городе во время поездки, организованной школой. Но, как и многие другие северные корейцы, я знакомилась со страной при помощи телевидения, узнавая о таких известных местах, как Пхеньян и гора Кымгансан, из разнообразных телепрограмм. Мне всегда были интересны эти места, и я хотела посетить их, но, к сожалению, так и не получила этой возможности. Одним из немногих раз, когда я ездила в другой город, была школьная поездка, и это навсегда остается в моей памяти. «Революционный» город, который мы посетили, был примерно в трех часах от школы, так что туда пришлось ехать. Но у нашей школы не было автобуса, и для долгой поездки она смогла раздобыть только старый грузовик. Я помню, что это был грузовик, на котором обычно перевозили уголь, и его выхлопная труба действительно дымила. Мы должны были сидеть сзади долгие шесть часов, чтобы добраться до города и вернуться в тот же день. Когда я вернулась домой, мой нос и белая одежда стали черными от угольной пыли, и меня укачало. Подобные вещи были чем-то обычным для детства в Северной Корее, где экономические проблемы влияли на все, от школьных поездок до таких простых вещей, как попробовать отправиться на пикник. Но несмотря на проблемы, нам действительно понравилась поездка в угольном грузовике. В Северной Корее ездить из одного города в другой чрезвычайно неудобно. Поэтому люди нечасто покидают свой родной город, если не случается чего-то чрезвычайное. Прежде всего, в Северной Корее очень плохое транспортное сообщение, во‑вторых, у людей нет времени для путешествий, а в‑третьих, не так просто получить разрешение правительства на поездку из одного города в другой. Но некоторые люди путешествуют. У моего отца была работа, включавшая много деловых поездок, поэтому он часто посещал такие большие города, как Пхеньян, Синыйджу, Хамхын и Нампхо. Но, насколько я помню, все это были деловые, а не развлекательные поездки. Как я уже упомянула, у нас в любом случае мало времени для путешествий. Северная Корея не так свободна, как внешний мир, так что отправиться в отпуск – настоящая привилегия для каждого, при условии, что они, прежде всего, смогут оставить работу на достаточное время. Иногда правительство отправляет группу людей, действительно усердно работавших, в специальные поездки, но это происходит только один или два раза в год. Поездки такого рода – не расслабленный отдых с друзьями и семьей, который можно ожидать за рубежом, это больше похоже на групповые экскурсии, следующие по одобренному правительством маршруту. Во время этих поездок люди чаще всего посещают главные достопримечательности Северной Кореи: гору Пэктусан, Пхеньян, гору Чхильбосан и гору Кымгасан. К счастью для тех, кому повезло отправиться в такие отпуска, правительство оплачивает все, и все удобства и услуги предоставляются бесплатно. Моя подруга работала в Дол Кюк Дэ, правительственном офисе, и отправилась в одну из таких специальных поездок, что было наградой за ее усердный труд. Она рассказала мне, что ей действительно понравилась поездка, так как она получила возможность проехать по всей стране и увидеть Пэктусан, Кымгансан и даже горячие источники в Кюнсуне! Правительство оплатило все и подарило ей замечательный отпуск, ей пришлось взять с собой лишь немного денег для личных нужд. Я знаю, что в Северной Корее есть немного по-настоящему состоятельных людей, у которых есть достаточно времени и денег, чтобы отправиться на расположенные рядом пляжи или в долины с друзьями или семьей. Одна семья в моем городе была довольно богатой, и они иногда брали напрокат автомобиль и ездили на пляж. Но это не распространенная ситуация, и большинство, когда у них есть свободное время, отправляется только в ближайшую долину или горы, чтобы просто насладиться окружающей природой или порыбачить. В Северной Корее у меня никогда не было возможности отправиться на пляж. Я часто видела пляжи по телевизору, но никогда не могла поехать туда сама, потому что жила слишком далеко от моря. Может быть, поэтому я теперь люблю пляжи и так люблю есть морепродукты! Я счастлива, что теперь могу отправиться на пляж в любое время, когда захочу, и провожу отпуск, отправляясь в путешествия, – это то, что у меня не было шанса иметь в Северной Корее. Есть ли в Северной Корее соперничество между регионами? Д.Т.: Если вы возьмете обычную газетную статью о Северной Корее в качестве руководства, то в результате будете думать, что северные корейцы – роботы с промытыми мозгами, которые думают и действуют одинаково. Но даже странно, что приходится подчеркивать, что это неправда. Один из способов продемонстрировать вам, что это не так, – обратить ваше внимание на тот факт, что северные корейцы обладают различными региональными стереотипами и соперничеством. Чже Сон Ли: В Северной Корее существует региональное соперничество, но не в той степени, как в Соединенных Штатах или в Южной Корее. В США региональное соперничество существует между северянами и южанами, а в Южной Корее, например, – между жителями Кёнсандо и Чоллы. Регионализм в Северной Корее не так заметен. Но люди придумали прозвища, чтобы называть тех, кто из других провинций. Трудно сказать, обладают ли тем же мнением люди из других регионов Северной Кореи. Но я расскажу все, что знаю о регионализме, который существовал в моем родном городе в Северной Корее. Во-первых, Пхеньян. Образ пхеньянцев таков: они ленивые люди, которые любят получать удовольствие от жизни. Думаю, в этом есть некоторая правда. Я встречалась со многими из Пхеньяна, когда жила в Северной Корее, и большинство из них скорее думали о развлечениях, чем о работе. Люди в сельских районах более искренне выражают свои чувства. Поэтому если они не хотят работать или учиться, они высказывают свои мысли и говорят, что хотят взять выходной. Но люди из Пхеньяна не говорят прямо и не высказывают свои мысли. Так что если они не хотят работать, они не желают говорить об этом прямо, возможно, потому, что не хотят вас обидеть. Но они в любом случае найдут способ уйти с работы пораньше. Я не говорю, что это касается всех людей в Пхеньяне. Но это мнение большинства северных корейцев о людях из Пхеньяна. Во-вторых, люди из провинции Чагандо. И снова, я не говорю, что это правда обо всех, кто из Чагандо, но люди думают, что те, кто из Чагандо, с большей вероятностью будут обманщиками, чем люди из других регионов. В моем родном городе семь из десяти людей, ставших жертвами мошенничества, были обмануты теми, кто из провинции Чагандо. Провинция Чагандо находилась не очень далеко от моей провинции, но они говорили с немного другим акцентом. Речь людей в моем родном городе звучала очень отрывисто и сурово. А люди из Чагандо говорили мягко, что успокаивало людей. Благодаря этому тем, кто из Чагандо, было легко обманывать людей из моей провинции.