Прошло почти две недели. Дни, точно близнецы, походили один на другой: пробуждение в пещере, поход за фруктами, поиски людей, солнечные удары, музыка, замкнутость девочки. Правда, дождь больше не шел. Нейт копался в памяти, пытаясь отыскать в ней воспоминания последнего дня перед тянущимся кошмаром. Все, что ему удалось вспомнить, – поездка к матери. Но он не доехал к ней. Купил апельсинов и цветов, белых хризантем, оставил все в машине, затем вошел в какое-то здание, поднялся по лестнице и повернул ручку двери. Стоп-кадр. Ручка круглая, металлическая, холодная, с плавным ходом. Кто-то крепко пожал ему руку. Чувство удовлетворения. Дальше темнота, а затем душная поляна посреди зарослей. Девочка тоже мало что помнила. Когда он спрашивал ее, она неизменно рассказывала ему про уроки в школе, домашнее задание по рисованию и мультфильм о Дональде Даке. – Клер уложила меня спать, – сказала она. – Поцеловала и закрыла дверь. А потом я проснулась в лесу. Больше она ничего не говорила. Его разбудил крик животного. Беспокойное, неприятное пробуждение. Погладив обросший подбородок, он выглянул наружу и вновь увидел, что далеко, у горизонта, движется темное пятно. Оттянув в сторону веко, Нейт пригляделся. Это был человек! Он в одиночестве брел вдоль кромки воды. – Господи! – прошептал Нейт. Лицо осветила улыбка, он быстро вернулся в пещеру. Ему хотелось поскорее разбудить девочку, но он не стал. Свернувшись калачиком, она тихонько подрагивала. На него навалилось чувство вины, будто именно он виноват в ее злоключениях. Он вышел и встал у края ущелья, смотря на пляж – человек был по-прежнему там. Вернувшись, Нейт поцеловал девочку в лоб. – Нужно идти, дитя, – сказал он. Они пошли к берегу, но не привычной дорогой, а в направлении, где он видел незнакомца. У зарослей он заметил темную лужицу. Однако то, что сначала показалось ему краской или разлитым машинным маслом, было чем-то иным. – Это кровь, – едва слышно сказала Сифинь. С сонным гудением вокруг лужицы сновали золотистые мухи. Рядом рубиновой россыпью застыли свернувшиеся брызги. Земля была примята, стебли переломаны. Нейт остановился. Внутри него все похолодело. – Это ничего не значит, – сказал он. – Может, это даже и не кровь. Они сделали еще несколько шагов, когда из глубины леса раздался крик. Так мог кричать только человек, превозмогающий сильную боль. У Нейта перехватило горло от недобрых предчувствий. В нос ударило зловоние. Он почувствовал тошноту и затормозил, удерживая Сифинь. Но снова стало тихо – лишь в зарослях гудела живность, а вдали звучала проклятая музыка. Мертвец лежал, привалившись спиной к стволу сосны, и на траве, между его ног, валялся камень с запекшейся кровью. Глаза его были выедены птицами, на их месте зияли провалами черные глазницы. В одной из них сидел крупный овод. Нейт почувствовал, как напряглась девочка. Сифинь железной хваткой вцепилась ему в локоть, когда он потащил ее за собой. – Пойдем, дитя. – Другой рукой он старался закрыть ей глаза, но, очевидно, было поздно. – Не нужно смотреть. – Он мертвый, Нейт. – Да, – сказал он. – Его убили? – Скорее всего. Они долго шли и успели покрыться паутиной и лесной трухой, когда в деревьях забрезжил просвет. С берега вновь раздались крики. – Мне страшно, – не переставала шептать девочка. – Страшно… страшно… Они заметили на пляже человека. А потом увидели и остальных – более сотни людей. Многие из них стояли на коленях. Все они были в закатанных черных штанах. Грязные, обгоревшие спины. На головах белели тряпки-банданы, защищающие от солнца. Толпа что-то громко скандировала. – Аргус! Ларкс! – кричали они, смеялись и радостно вопили. – Маркус! В центре, на бревне, стоял тощий старик, тянущий руки к небу. – Боже мой, что они кричат? – прошептал Нейт. – Умоляю тебя, – заплакала Сифинь. – Давай не пойдем к ним. – Нет, конечно же нет. – Мне страшно, Нейт… Я сильная… просто слишком напугана. Эти робкие слова раскрыли в нем что-то мучительно болезненное. Господи, она казалась такой беззащитной! Ему захотелось обнять эту девочку и утешить, увезти куда-нибудь далеко-далеко и нянчить, заботиться как о собственном ребенке. Но это было невозможно. – Я понимаю, дитя. Нейт внимательно наблюдал за происходящим. Толпа умолкла. Старик выпрямился и, чуть закатив глаза, громко сказал: – Вы, мои дорогие ученики, – лишь осколок моей фантазии. А потом добавил мягко, будто напевая шепотом: – Я буду вашим царем, и имя мне Маркус. Его маленькие черные глазки блестели из-под седых бровей. Из приоткрытого рта тянулась тонкая струйка слюны. – Где мы? – спросил белокурый парень, обросший щетиной. – На моем острове, – ответил старик и соединил кончики длинных, сухих пальцев. Его голос то извивался, то взмывал ввысь, то переходил на вкрадчивый шепот, как и подобает хорошему оратору. Толпа завороженно следила за ним. Девочка не выдержала, и у нее началась истерика. С рыданиями и смехом, с нечленораздельными словами. Она вновь просила мыло и воду, звала Клер и умоляла увезти ее домой. Несколько человек обернулись в их сторону. Нейт подхватил ее на руки и побежал обратно. Не оглядываясь, он рванул в гущу зарослей. Он не помнил, как долго мчался по лесу, но бежал он так, будто за ним гнались звери. Судорожно глотая воздух, Нейт рухнул на колени. Никто их не преследовал. Он опустил Сифинь на землю. На ее бледное лицо упал луч солнца. – Успокойся, дитя… – Он с трудом перевел дыхание. Глаза разъедал пот, и чувство жажды вновь охватило его. – Пожалуйста, успокойся. Она стонала. Пылающий диск солнца висел над ними, окрашивая деревья в алый цвет, но в глубине леса, в зарослях, царил зловещий полумрак. – Мы найдем твою тетю, – говорил Нейт, вытирая свое лицо грязной майкой. – Я обещаю, все будет хорошо, вот увидишь. Мы вернемся домой. Он сидел, обливаясь пóтом, и усиленно думал. «Кто этот старик? – давил его вопрос. – Не терять чувства реальности… Не терять… Возвращаться на берег опасно. Значит, нужно идти обратно, к пещере…» Вдруг послышался треск сучьев, и зашуршали ветки. Справа шевельнулся куст, покрытый блестящими черно-зелеными листьями, и на поляну выскочил юноша. Увидев их, он остановился как вкопанный, и повисло молчание. – Кто вы? – спросил он. – Я вас не встречал. Нейт мгновенно вскочил на ноги и, облизнув пересохшие губы, встал, закрывая девочку. Сифинь всхлипывала и цеплялась за него. – Я убью тебя, если тронешь дитя, – зашипел он. – Я убью всех, если только посмеете. – Сколько вас? – снова спросил юноша. Складки у рта придавали его лицу выражение дерзкой решимости. Руки, необычайно худые, напряглись, очертив пульсирующие вены. Он стоял, вытянув шею; глаза, ясные и правдивые, сверкали в ожидании ответа. – Что происходит на берегу? – выдохнул Нейт.