«Что чувствует человек, когда умирает? Что видит он? Неужели сосны, буки и эти деревья? О, теперь отзвуки «Кольца Нибелунгов»… Нет, стоп. Что за чушь? Я живой. Вне всяких сомнений». – Благодарю вас, – сказала женщина. Он очнулся от размышлений и улыбнулся ей. – Надо сказать другим, что тут… в корне то есть… вода есть, – бормотала она обессиленно. Брахур кивнул. – Меня зовут Мирия, – добавила женщина. Присев на корточки, она странно, механически качала головой. У нее были густые черные волосы, которые свешивались ей на лицо. – Брахур, – представился он и вновь погрузился в мысли. Вдруг худой мужчина под соседним деревом захрипел и, схватившись за горло, начал биться в агонии. Брахур мучительно наблюдал за судорогами. Через минуту мужчина затих. Парень скользнул взглядом вверх и понял, что тот лежал под тисовым деревом. Этот бедолага напился сока из корня смертельно ядовитого древа. Брахур прикрыл глаза. В груди заскреблась совесть, настаивая, что это он виноват в смерти мужчины – ведь он подал ему пример, как напиться древесного сока. – Перестань, это не твоя вина. – Женщина будто прочитала его мысли. Брахур ответил не сразу. – Надо бы помочь другим, – буркнул он. Нарастал дикий, непрерывный стон – будто стонало слепящее синевой небо, стонал раскаленный песок или океан. Стон напоминал трескотню кузнечиков на лугу или стрекот цикад в ночном лесу. Стоны становились громче, резче, повсюду виделись перекошенные рты, из которых лились эти жуткие звуки. Вдруг по пляжу разнесся громкий, сухой голос. – Я дам вам воду! – заскрипел он. – Разве я позволю вам умереть? Среди лежавших людей – будто по живому кладбищу – шел человек. – Следуйте за мной! – звал он. Люди следили за ним недоверчивыми взглядами. Брахур присмотрелся к нему. Это был худой, хилый старик с впалыми щеками и растрепанными волосами. – Я дам вам воду! – снова и снова повторял старик. – Ты знал! – заорал кто-то. К старику плелся юноша с перекошенным от гнева лицом. – Ты знал, сволочь! – правой рукой он схватил старика за грудки. – Я сломаю тебе челюсть, ублюдок! Он оглядел остальных, будто ожидая поддержки. Но до этого не было никому дела. Люди лежали, измученные смертоносной жарой. Им была нужна только вода, пресная вода. – Не тронь его! – зарычал крупный, коренастый мужчина. Он выступил вперед – красный, обожженный солнцем. – Пусть ведет. Старик указал на заросли и улыбнулся, сверкнув желтоватыми зубами. Держался он горделиво и снисходительно, разговаривая с остальными будто с неразумными детьми. – Идемте за мной. К нему, стеная от изнеможения, подползла рыжая девушка. – Пиии-ить, – прохрипела она высушенным голосом. Люди с трудом вставали на ноги и, шатаясь как от сильного опьянения, направились за стариком. – Нужно пойти за ним, – сказала Мирия. Брахур помог ей подняться. Звучали незнакомые, теперь уже электронные мелодии – странные пассажи, музыкальная акробатика. Подчиняясь их ритму, люди еле передвигали одеревеневшие ноги. Колючие ветки рвали им одежду и царапали кожу. Несчастные падали, но вставали и брели за стариком, устремив вперед невидящий взгляд, продираясь сквозь ядовито-зеленые заросли. Брахур оглянулся. На пляже осталось лежать несколько десятков человек. Не исключено, что солнце уже убило их. Стон не утихал. Он тянулся вслед за ними, – монотонный, безнадежный, похожий на визг брошенных, умирающих щенят. Что, если старик обманул их? Что, если он заведет их в непроходимую чащобу, откуда им уже никогда не выбраться? Но они верили ему и упрямо брели вперед. Брахур слышал, как двигался их караван – тяжелый и неровный топот ног, давящих сухие ветки и сосновые шишки, надорванное дыхание и сухое бормотание запекшихся губ. И если кто-то падал – другие, будто слепые, натыкаясь на тело, тоже падали, с хрипом поднимались и шли дальше за стариком. Точно не живые люди, а армия зомби с программным кодом. Брахур остановился у колючего кустарника, вытирая кровь с колена, как вдруг сзади кто-то налетел на него, выругавшись сиплым голосом. Из зарослей с криком выпорхнула желтая птица и, громко хлопая крыльями, умчалась прочь. – Я укажу вам ручей! – слышался впереди голос. – Всем хватит! «А ведь они… – думал Брахур, – они даже не знают, куда идут, и зачем они здесь, и почему умирают. Им пообещали воду – поэтому они плетутся за стариком, которого видят впервые в жизни». Рядом шла женщина, которую он спас, а впереди виднелись лиловые, опаленные жарой затылки. Люди плелись в солнечном блеске, омертвевшие от усталости и зноя, не понимая, что происходит… Вот уже три дня они здесь. Как же бессмысленно это! И никакого, черт возьми, объяснения. Тонкая струйка ручья широко разливалась по песчаному бережку и ныряла под землю. Рядом лежала груда покрытых мхом глыб, поставленных одна на другую чьей-то исполинской рукой. Едва заслышав журчание воды, обезумевшие люди рванули к ручью. Они падали на колени, толкали друг друга локтями и жадно пили. Некоторые стояли прямо в воде. – Пейте, друзья мои! – улыбался довольно старик. Утолив жажду, Брахур умыл лицо. В желудке, натянувшемся барабаном, плескалась вода. Парень облегченно вздохнул и покосился на старика. Кто этот странный спаситель? Откуда он узнал расположение ручья? Люди медленно приходили в себя. Их взгляды еще оставались туманными, как после глубокого сна, но в них постепенно проглядывала осмысленность. – Где мы? – раздался несмелый голос. Старик улыбнулся. Видимо, он ждал, когда все закончат пить. Несколько женщин поклонились ему в знак благодарности. Остальные обратили к нему просветлевшие лица и смотрели с радостью, долей страха и неуловимого безумия. – Это сад неиссякаемых щедрот, – сказал громко старик. – Мой благословенный край. Его слова навевали жуть. – О господи, – прошептала Мирия и перекрестилась. Брахур вздрогнул. Каждый нерв звенел в нем от напряжения, однако в его глазах блестело лишь спокойствие, смешанное с усталостью. Он огляделся. Люди восхищенно смотрели на старика. В зарослях переговаривались птицы. Со стороны океана глухо звучала симфония Шостаковича. IV