В ней произошла неуловимая перемена. Вода придала ей сил. – Да, я знаю… – ответил он. – Кто такая Клер? Раздался глубокий вздох. – Моя тетя. Она заботится обо мне. – А твои родители? – У меня их нет. Они вдыхали аромат горевших веток. Можно было наконец расслабиться и все обдумать. Но музыка океана, приглушенная лесом, все так же его тревожила. Девочка заснула. Костер давно погас, от стен шел холод. Нейта колотила дрожь. Он выглянул из пещеры и разглядел в темноте колеблющиеся верхушки папоротников. Что они здесь делают? И почему он ничего не помнит? «Похоже на сон, – сказал он себе. – Яркий и правдоподобный, будто реальность». Так он довольно долго утешал себя. Изредка в голове проносились пугающие мысли, оставляя жаркий след страха. «А если нет? Тогда что? Похищение? Авиакатастрофа? Или что-то другое? Кто эта девочка?.. Все это явный бред, нагромождение нелепостей». Он нарвал папоротников и, словно одеялом, укрыл ими Сифинь. Лег рядом, но долго не мог заснуть, с тревогой вглядываясь в темноту. И лишь когда заголосили птицы, его сковала дрема. Перед глазами повис тяжелый бархатный занавес, тело поплыло по волнам, и Нейт провалился в сон. II – Я замерзла, – сказала девочка. Протирая глаза, он увидел, что небо затянуто облаками. Вдали виднелась полоска пляжа. Над океаном грудились темные тучи, а над водой висел туман, сотканный из дождевых капель. Оттуда все так же доносились глухие звуки музыки. – Мне нужно мыло… – вновь начала Сифинь. – Если я не помоюсь, то сойду с ума. Сжимая кулаки, Нейт шагал по пещере. Его раздражали капризы девочки и ее патологическая боязнь замараться. – Здесь повсюду грязно, – резко сказал он. Но тут же пожалел. Все-таки тяга к чистоте – это нормально, и он сам был не против принять прохладную ванну с пеной. Вдруг девочка закричала. Она в отчаянии выкрикивала какие-то бессмысленные слова. Голос Сифинь был тонким и слабым. От этих стенаний в его груди словно прорастали шипы. Но как ей помочь? Он попытался ее обнять, но она вырвалась. – Обещаю, я найду людей, – повторил он дважды. Зарядил ливень, и Нейт вполголоса выругался: у них не было никакой посуды, чтобы набрать воды. Как же глупо. Скользнув взглядом по Нейту, девочка спустилась по отрогу и села на мшистый камень. Запрокинув голову, она открыла рот и ловила теплые дождевые капли, а руками растирала шею, подставив ее под небесный душ. Повсюду громыхало – лес освещали фиолетовые вспышки молний. Нейт ушел за выступ скалы, поднимающийся к небу вертикально поставленным лезвием, – снял майку и последовал примеру Сифинь, смывая с себя загустевший пот, который напоминал жирную рыбью слизь. Тело больше не зудело, он наконец ощутил приятную чистоту. Вернувшись в укрытие, он долго раздувал угли, пока пламя не объяло сложенные веточки. «Надо бы сходить за мидиями, – мелькнула мысль. – Жареные, наверное, даже вкусные». Вскоре дождь перестал, выглянуло солнце, и ветер стих. Океан вдали блестел, как чистое зеркало. Издалека тянулись надоедливые мелодии. – Я всего лишь пытаюсь понять, – бормотал Нейт, – каким образом мы попали сюда. Плюс у меня не выходит из головы эта музыка. Если заткнуть ватой уши, залить сверху воском, как делал Одиссей, то и тогда она наверняка найдет способ проникнуть в мозг. Что за бред? В океане не видно ни кораблей, ни катеров, ни лодок. – Кажется, это Моцарт, – безучастно ответила девочка. – Я… – помедлил он, – особо-то и не разбираюсь. Она сидела в углу пещеры, неестественно изогнувшись, и даже не обернулась на его слова. Она лишь шептала имя «Клер», покачиваясь из стороны в сторону. – Я поищу людей, – предложил он. – Можешь пока отдохнуть. Сифинь слегка шевелила губами, но ничего не говорила. В руках она теребила высохший пучок водорослей, который подобрала вчера. Теперь он был мертвого, бурого цвета. Нейт бродил по лесу долгие часы, пытаясь найти следы людей. Голова гудела от жары. Солнце жгло непокрытую макушку. Тогда он обернул голову листьями, как и в первый день. Это помогло. Птицы пронзительно вскрикивали, когда он раздвигал заросли, пробираясь сквозь лес в надежде наткнуться хотя бы на костровище. – Зачем я здесь? – бормотал он. Но все было зря. Его окружал девственный, никем не тронутый лес. Ни тропинок, ни мусора, ни окурка. Есть ли здесь города да любые поселения? Каким образом он попал в это дикое место? «Кажется, я заболел», – подумал он. По тому, как зудела кожа на плечах, он понял, что сильно обгорел. Будто смеясь над ним, солнце сияло в небе, поливая его огненными лучами. Он весь взмок, покрылся клочками паутины и сломанными стебельками. О чувстве свежести после утреннего душа он уже забыл. Нейт постоянно смахивал с себя упавших с деревьев пауков, жуков, многоножек, распугивал чирикающих в зарослях желтых и синих птиц. В подоле его майки лежали моллюски и помятые фрукты. Штаны разодрались на коленях, в районе паха и клочьями висели на нем. «Первое, – размышлял он, – нужно вспомнить, что привело меня сюда. А пока нужно поддерживать в теле жизнь. Давать ему пищу и воду. И не забывать о девочке. Нам повезло, что мы наткнулись на укрытие». «Второе: надо быть готовым к болезни, – решил он. Его уже лихорадило и мутило. Едкая кислота подбиралась к горлу, выжигая пищевод. – Похоже, температура. Возможно, отравление мидиями. Я же их ел сырыми. Или это обезвоживание?» «Третье: важно как можно больше разговаривать с девочкой. Нельзя, чтобы она окончательно замкнулась», – он и сам переживал за свою психику, но понимал, что речь позволяет сохранить рассудок. Даже если говорить с самим собой. «Наконец, четвертое: необходимо найти людей. Тогда все станет понятно. Пожалуй, это самое важное», – заключил он. Когда он вернулся, Сифинь уже спала. Он с облегчением вздохнул, убедившись, что она в безопасности. Напившись, он устроил из папоротника нечто вроде подстилки. Затем положил фрукты в дальний угол на кучу веток. Теперь спать, спать и ни о чем не думать! «Все это не может продолжаться вечно», – решил он и рухнул в сон. Много позже, вспоминая эти дни, он возвращался в памяти к тому, как выдалбливал камнем углубление у стены, чтобы туда стекал самый крупный ручеек. Там за сутки стало скапливаться достаточно воды. – Прошло три дня, как мы попали сюда, – сказал он. Он вновь застучал зубами – дрожь накатывала приступами. Ночами у него поднимался жар, и он бредил. Сил почти не осталось, и постоянно хотелось пить. – Да, – просто ответила девочка. Он ясно почувствовал, что она еще больше замкнулась, и будто невзначай добавил: – Утром я видел людей, дитя. Это сработало как триггер. Сифинь с мольбой взглянула ему в глаза: – Почему? Почему ты ничего не сказал? – Если это был не сон, и они…