– Пойдем вдоль берега, – снова предложил он. Под ногами хрустели галька, пустые крабьи панцири, сухие обрывки водорослей. В небе, налившемся яркой синевой, кружили чайки. Но их не было слышно – чаячьи крики перекрывала надоедливая музыка. – Что я здесь делаю? – Девочка с тревогой взглянула на мужчину. Он покосился на нее. Казалось, еще немного, и она снова заплачет. «Я растерян не меньше тебя», – подумал он. – Не знаю. От океана потянулась волнующая мелодия, которая напомнила Нейту дом. Он подумал о матери, к которой обещал приехать утром, и с трудом подавил спазм, возникший в горле. Жажда заставляла открывать рот и дышать, чуть высунув язык. Девочка вдруг подбежала к кромке океана, опустилась на колени и стала черпать воду двумя руками. – Не пей! – закричал он. – Я очень хочу пить! – Нельзя. Она злобно на него взглянула, но послушалась и поднялась на ноги. – Мы найдем воду, – пообещал он. – Потерпи. От соленой воды будет только хуже. – Меня… меня тошнит. – Потерпи. Ее начало трясти. – Откуда эта музыка?! – закричала она, рыдая. – Господи, я хочу домой! Часто дыша, девочка билась в истерике. Он ждал, когда она успокоится. Наконец она посмотрела на него глазами, полными боли, и с горечью сказала: – Вас зовут Нейт, верно, да? Так вот, господин Нейт. Здесь нет людей! Мы умрем здесь же, на этом песке. Он подождал, пока ее эмоции стихнут, и ответил: – Хорошо. Но сначала найдем воду. Затем предложил: – Можно достать фрукты. Точно. В них же достаточно воды. А по дороге, может, отыщем и какое-нибудь озеро. Они углубились в лес, в прохладу папоротников и, отбиваясь от мух, съели по два желто-оранжевых плода. Когда девочку вырвало, он отвернулся. – Кажется, здесь был ручей, – сказал Нейт, указывая на высохшее, поросшее зеленью русло, тянувшееся в противоположную от океана сторону. – Нужно подняться вдоль него. Так мы можем найти воду. Девочка вертела в руках подобранный на берегу зеленый пучок водорослей. – Делай что хочешь. Он наклонился и поднял с земли два полупрозрачных камня. – Кварц, – объявил он. Сифинь не ответила. В просвете между деревьями солнце уже клонилось к горизонту. – Нужно идти, – сказал Нейт. Отмахиваясь от паутин, они поднимались все выше, но русло оставалось сухим. В воздухе разливалась синева. «Так быстро стемнело», – пронеслась у него мысль. Что же чувствует девочка, если он сам на грани срыва? Он оглянулся. Она не сдавалась и, плотно сжав губы, продолжала идти за ним. Мимо промчался бурый зверек и скрылся в кустах. – Еще немного, – сказал Нейт. Склоны, по которым они шли, становились все круче и сужались в лощину, которая казалась особенно темной и мрачной после яркого света на побережье. – Я не могу, – всхлипнула девочка и опустилась на колени. Не голос, а мышиный писк. – Даже не думай, поняла? – Он поднял ее и легонько встряхнул. – Ты поняла меня? Девочка ответила ему тусклым взглядом. – Нужно идти. Каменную стену озарил луч закатного солнца. – Смотри, – прошептал Нейт. – Там что-то блестит… Это же пещера! Под черным углублением в скале сверкала тонкая полоса. – Здесь воздух очень влажный… ты чувствуешь? – Сделав шумный вдох, он заметил, что тело девочки обмякло, а глаза наполовину закрылись. Он успел ее поймать, прежде чем она рухнула на землю, и, положив на плечо, двинулся наверх. Им овладело предчувствие, что они спасены – он не сводил глаз с блестящей полосы на скале. Пещера оказалась узким ущельем между высокими стенами базальта – внутренней трещиной, укрытой густыми зарослями папоротника. Ветви и кусты создали хорошо спрятанное логово. Нейт нырнул внутрь, и тут же что-то холодное упало ему на шею. Взглянув наверх, он понял, что на своде пещеры собирается конденсат. Сорвалась еще одна капля и разбилась о его щеку. По стенам тянулись мерцающие в полутьме ручейки. – Вода! – прохрипел он. – Здесь вода! Он опустил девочку, прислонив к стене, и пальцами смочил ей губы. – Очнись, дитя. И лишь когда она пришла в себя и удивленно на него взглянула, он припал к одному из ручейков и начал жадно слизывать с камня влагу. Это была скудная, грязная струйка, но ему было все равно. Он пил с мучительным наслаждением, позабыв обо всем. Сифинь прижалась к противоположной стене и пила долго, причмокивая. Становилось холодно. Прозрачное небо быстро темнело, одна за другой загорались звезды. Просветы между деревьями, прогалины в чаще, голубоватые при свете дня, теперь пугали своей чернотой. Лес слился в темную, бесформенную массу. Нейт упорно высекал искры над горсткой сухих листьев. Он весь взмок и почти искрошил один из камней, когда листья наконец стали тлеть. Несколько раз он случайно ударил куском кварца по суставу большого пальца, и теперь в этом месте пульсировала боль. Пламя робко вспыхнуло, поползло по веточкам и осветило тьму. Пещера оказалась небольшой – не более семи метров в длину и двух в ширину. Со свода грязно-серыми клыками свешивались сталактиты. Нейт подложил в огонь заранее подготовленные крупные сучья. Он молчал, напряженно следя за пляшущим пламенем. – Надеюсь, это не жилище какого-нибудь страшного зверя, – услышал он голос девочки. – Не думаю, – пробормотал он. – Простите меня, пожалуйста. Просто мне страшно, и я хочу домой. Она вдруг прижалась к Нейту, и он почувствовал, как сильно она дрожит. Он кивнул. – Все будет хорошо, – добавила она.