Маркус выругался: – Он уже прошел тесты? – Да, – замялся Бенедикт. – Показатели… м-м-м хорошие. Очень хорошие. Он ждет в приемной, профессор. – Пусть заходит, – вздохнул Маркус. Через минуту в кабинет вошел худой парень в футболке и джинсах. – Я учусь на психолога, – сказал он, теребя в руках синюю папку. – Мне дали прочесть условия, и у меня возникла пара вопросов. – Я вас слушаю. – Здесь указано, что вы скопируете мое сознание? – Он открыл папку и ткнул пальцем в один из пунктов контракта. – Да, это обычная технология, – пожал плечами Маркус. Юноша на мгновение задумался. – Мне важно знать, что с моей копией все будет в порядке. – Так и есть. Вам выплатят гонорар. – Я понимаю. – Еще вопросы? – спросил Маркус. Он был на грани того, чтобы отказать юноше. – Значит ли это, что она будет осознавать себя в точности, как и я сам осознаю себя в эту секунду? Маркус кивнул. – Любопытно, – кивнул в ответ юноша. – Скажите, где можно будет узнать о результатах эксперимента? – На нашем сайте. – А моя копия запомнит этот разговор? – Маловероятно, – ответил Маркус. – Краткосрочная память, как правило, не копируется. Да это и не нужно. Юноша остался доволен. Он пожал профессору руку и вышел из кабинета. Как его звали? Бардур? Или Барух? Уже и не вспомнить. После было еще несколько встреч. Особенно неприятным вышел разговор с женщиной, парализованной ниже пояса. Получив отказ от работников лаборатории, она упорно добивалась беседы с руководителем проекта. – Извините, но мы уже подобрали всех кандидатов, – сказал ей Маркус. Она сидела в инвалидном кресле и сверлила его взглядом. – Поймите, мне очень нужны деньги, – произнесла она жалобно. – Я готова подписать контракт. – Ничем не могу помочь, – ответил он. Видимо, женщина не собиралась так просто сдаваться. Вцепившись руками в подлокотники, она закричала: – Это потому что я не могу ходить?! Причина в этом? Повисла тяжелая пауза. – Нет, – парировал Маркус. – Вакансия уже закрыта. Женщина еще долго не могла успокоиться. Она плакала и угрожала судом. Когда ее наконец увезли, в кабинет вошел Бенедикт. – Нам нужны здоровые кандидаты, – сказал Маркус. – На острове ее копия была бы столь же беспомощна. – Я понимаю, – опустив глаза, ответил Бенедикт. – Она отняла у меня время, – продолжал Маркус, гневно поглядывая на помощника. – Извините, профессор. – Надеюсь, впредь этого не повторится и вы будете справляться сами. – Да, разумеется, – кивнул Бенедикт и добавил: – У меня есть предложение, профессор. – Я слушаю. – Оно касается музыки. – Его глаза вдруг блеснули. – И океана. – Возьмите чай, – улыбнулся Альберт. Маркус очнулся от размышлений и поставил чашку на стол. – Мы смоделировали остров, – сказал он, вытирая платком лоб. – Дикая природа идеально подходила для наших целей. Было продумано все, начиная от животных, моря, неба и движения звезд, заканчивая трепетом травинок на ветру. – Изобретательно, – согласился Альберт. – Но для этого понадобились бы неограниченные резервы памяти системы. Насколько я понимаю, это довольно ресурсоемкий процесс. Даже нашего компьютера не хватило бы. – Довольно наивно, Альберт, – сказал Маркус. – Необязательно конструировать целую вселенную, достаточно создать модель, управляемую законами логики и физики. Сама вселенная – привычное колыхание океана, бег зайца или оленя, смерть человека – уже хранилась в сознании прототипов ЦКЛ. Программа, в основе которой лежит нейронная сеть «Лимоса», использует воспоминания каждой ЦКЛ, чтобы строить кратковременные иллюзии. Все происходит оперативно, локально, и память самой системы не используется. – То есть она подыгрывает жизни ЦКЛ? – Она скорее воссоздает адекватную реальность, соответствующую ожиданиям ЦКЛ. Другими словами, если один человек на острове – фактически он ЦКЛ, однако не догадывается об этом – решит вонзить нож в тело другого человека, то он увидит смерть своей жертвы. Если он поднесет к себе цветок розы, то учует ее запах. Если взглянет на солнце, его глаза станут полны слез от слепящего света. И так далее. – А как насчет стирания памяти ЦКЛ или замены ее на… легенду? – Это исключено, – мотнул головой Маркус. – Я уверен, что сознание неотделимо от памяти. По крайней мере, у нас нет подобной технологии. – Так в чем же заключался проект «V1»? – нетерпеливо спросил Альберт. – Он состоял из десятка экспериментов разных уровней и подуровней… Взгляд профессора начал блуждать по гостиной, задерживаясь то на бронзовых львах, то на старом глобусе с изображением Пангеи. Он напрочь забыл о пуэре. – Нас интересовало время жизни цивилизации. Сокращенно – ВЖЦ. Мы запустили пробный проект. Представь ситуацию, Альберт. Тысяча человек из современного общества оказались на необитаемом острове. Как ты думаешь, сколько просуществовала эта цивилизация? Через сколько лет не осталось ни одного живого человека? – Хм… Довольно сложный вопрос. Надо подумать, профессор. Я бы сказал, она продержалась долго, даже очень, но раз вы задаете вопрос с очевидным подвохом… Пусть будет пятьсот лет. – Ты ошибся почти в семь раз. Поставив таймер на один год в секунду, мы стали ждать результат. Каково же было наше удивление, когда эксперимент продержался чуть более минуты! Через 77 лет на острове не осталось ни души! – Что же случилось? Вы могли отмотать время назад и узнать причины? – Нет, это невозможно. Нельзя записать столь колоссальный объем данных, но общее представление могут дать точечные записи. По ним мы смогли отследить, что спустя несколько лет оставшиеся в живых 987 человек разбились на три враждующих группы и рассредоточились по разным частям острова. Причина распрей оказалась в доступе к питьевой воде. Каким-то образом они умудрились отравить бассейны рек. – Современные люди одичали? Они истребили друг друга? – Заметь, что за 77 лет на свет появилось всего семнадцать детей, но в итоге все они погибли… Ты знал, что за время существования человечества на Земле никогда не прекращались войны? Как правило, одновременно идут около сотни конфликтов. – Но неужели никто не пытался уплыть с острова? – Пытались. Несколько человек в год. Как понимаешь, безуспешно. Остров окружен текстурами бескрайнего океана. Это единственная суша в виртуальном облаке. Маркус украдкой взглянул на Альберта. – Мы вносили десятки поправок. Изощрялись как могли. Увеличили количество озер с чистой водой, даже смягчили климат. Ведь мы заинтересованы не только в ВЖЦ, но и в том уровне развития, которого сможет достичь цивилизация. Разумеется, на островах были залежи руды, угля и других столь необходимых для технического прогресса полезных ископаемых. Но зачастую там свирепствовал банальный голод. Тогда мы разработали простейшую пищевую цепочку. Во-первых, пришлось густо заселить океан рыбой. За основной вид мы взяли Thunnus thynnus – синего тунца. В леса, согласно цепочке, запустили оленей (Cervus elaphus), кабанов (Sus scrofa), зайцев (Lepus timidus) и других млекопитающих. Базовыми видами птиц были вальдшнепы (Scolopax rusticola) и серые куропатки (Perdix perdix). Подобным образом были созданы условия для одомашнивания животных. – Постойте. Другими словами, вы могли извне руководить мыслями ЦКЛ? – ЦКЛ принимали наши намеки за очевидные для себя решения. Однако, несмотря на наши старания, на острове неизбежно возникали распри, причем причины всегда были разными… Тогда мы выбрали ЦКЛ с самыми высокими показателями эмпатии. Это была маленькая победа. Нам удалось увеличить ВЖЦ до 181 года. Эмпатики, способные сострадать и искренне любить, оказались наиболее живучи. – Так в этом и состоит «V1»? – ухмыльнулся Альберт. Сплетя пальцы, чуть наклонив голову набок, он слушал профессора. – Наверное, вы как начальник проекта чувствовали себя Господом всемогущим? – и тут же поправился: – Извините за сравнение, возможно, это неуместно, профессор. Маркус на мгновение замялся. Кажется, вопрос насторожил его. – Затем мы растиражировали остров, – продолжал он. – Сделали тысячу копий и запустили проекты параллельно. Максимальная ВЖЦ оказалась 631 год – 11 поколений; средняя – 317 лет. Опять же, основными причинами были конфликты и некая болезнь, причем последняя уничтожала почти 30 % населения. Люди кашляли кровью и вскоре умирали. Это напоминало туберкулез, хотя эту версию мы отвергли. – Вы опять внесли поправки? – улыбнулся Альберт.