– И ты тоже, Декарт. Ты тоже. Ты тоже ты тоже то же-же-же… Мысли расплавились. Грудь напряглась, и легкие выдавили остатки воздуха. Из них вырвался незнакомый, лающий смех, но довольно тихий, доносящийся будто бы сквозь подушку. Он свалился на спину и смеялся, дрыгая ногами, ощущая, как что-то легкое и невесомое щекочет ему живот, а сам он плывет к небу, ставшему ослепительно-голубым. Часть третья. Бесконечная матрешка I – Альберт, открой! Перепуганный старик дергал ручку двери. – Одну секунду, – донесся изнутри дома знакомый голос. Дверь распахнулась. – Профессор? Альберт опешил, увидев на пороге Маркуса Ферда – профессора научно-исследовательского центра «Хейли». – Что случилось? – спросил он, пропуская гостя в прихожую. – Конечно, проходите. Маркус шептал что-то бессвязное – различались только «спасибо» и «хоть ты прежний». Его волосы прилипли к вискам, мышцы на левой скуле подергивались от тика. Лицо было изрыто морщинами, брови вскинуты вверх. Он устремил на Альберта свои слезящиеся глаза и четко произнес: – Эксперимент провалился. – Что-то пошло не так? – спросил Альберт, явно недоумевая. Он никогда не видел профессора нервным или испуганным. Ему всегда казалось, что Маркус – это внутренняя сила, наложенная на властный характер. Потому его и боялись. – Нет… Вернее, да… – ответил профессор, опустившись на стул. Это был научный городок закрытого типа, правительственная программа. Главные позиции занимали ученые узкой специализации: не щадя себя, они трудились на объекте «Хейли» – квантовом компьютере колоссальной мощности класса М, площадью пять квадратных километров. Основателем и главой компании был профессор, доктор наук Маркус Ферд, которого любили и ненавидели, завидовали и боготворили, а за спиной называли «квантовым гением». Альберт мало что знал про его жизнь – профессор избегал обсуждать личные темы. Многие годы Маркус жил в Японии, некоторое время преподавал в Швеции, – этим знания Альберта исчерпывались. Ах да, написал еще пару десятков статей для научных журналов и издал брошюру, в которой вкратце изложил принципы работы «Хейли». По словам самого Маркуса, он решил стать ученым в далеком 2008 году, когда ребенком был очарован запуском Большого адронного коллайдера. – Я правильно понимаю, это проект «V1»? – осторожно спросил Альберт. – Вы почти ничего о нем не рассказывали. – Я рассчитываю на твою помощь. – Маркус все еще выискивал в лице Альберта что-нибудь подозрительное. – На мой взгляд, все слишком серьезно. Повисло молчание. Альберт Крахт, его бывший студент из Института наноразработок, нравился Маркусу своей скромностью. Год назад профессор пристроил его в техническую библиотеку на каталоги. В этом проявлялась отеческая забота и, возможно, снисходительность. Со стороны же Альберта было только трепетное уважение, даже несмотря на то, что Маркус позволял себе на долгие месяцы забывать об ученике. Альберт относился к этому с пониманием – ему было известно, что профессор порой работает по двадцать часов в сутки. А свободное время обычно отдает своей внучке или же чтению детективных романов. – Не хотите чаю? – предложил Альберт. Маркус коротко кивнул. – Могу заварить новый, покрепче. В последний раз они виделись месяц назад. Из слов профессора было понятно, что институт готовится к какому-то головокружительному проекту. Но конкретики, разумеется, не было. Альберт всыпал в чайник горсть пуэра. – Вы расскажете мне о проекте? – спросил он с тревогой, за которой угадывалось любопытство. Кряжистый, низкого роста, Альберт жил словно на обочине жизни, – его мало куда приглашали, почти не замечали. Застиранный серый костюм, фиолетовая рубашка и скромная улыбка – иногда этого достаточно, чтобы смешаться с толпой. Он никогда не понимал, что же в нем особенного, почему Маркус приблизил к себе именно его, а потому высоко ценил дружбу с профессором. Он любил вспоминать один из дней, когда Маркус водил его по громадным площадям, заставленным шестиметровыми стеллажами блоков «Хейли». Что его тогда удивило: там было до безумия чисто – ни пылинки, ни пятнышка. Им даже выдали специальные костюмы и белые прорезиненные тапочки. – Да, Альберт, – выдохнул Маркус. – Только тебе… только тебе я могу довериться. Он хотел добавить, что больше нет людей, у которых он мог бы просить совета. Но не стал в этом признаваться. – Что тебе известно о проекте? – выжидающе спросил он. Альберт подчеркнуто пожал плечами. Он действительно терялся в догадках и почти ничего не знал. – Нечто связанное с цифровыми копиями личностей… – Верно, с ЦКЛ. – Профессор говорил резким, напряженным голосом. Альберт знал, как это работает. Датчики сканируют сознание добровольца, и через час в виртуальном облаке имеется стопроцентная копия человека. Разумеется, она уверена, что она и есть оригинал. Если воссоздать в облаке привычное окружение индивида, например, его дом с прописанными текстурами, то ЦКЛ станет невозмутимо жить в этом доме. Его мир, как говорится, будет неотличим от реального. – Вы ускоряли их время? – спросил Альберт. Вопрос прозвучал неожиданно. Маркус смерил его взглядом и медленно ответил: – Да, это называется «перемотка». Институт получил разрешение в ЛО на проведение любых экспериментов с ЦКЛ. Все юридически чисто. Впервые этим занимался центр «Лимос» под руководством Петерсона. Альберт кивнул. – Известная технология, – продолжал Маркус. – Мы способны установить ускорение, к примеру, один к десяти. Для нас пройдет одна минута, а для ЦКЛ в Симуляции ровно десять. – А возможно ускорение один к тысяче? – Даже один к ста миллионам. – Если вы поставите такое ускорение, – заметил Альберт, – для вас пройдет один час, а для ЦКЛ сто миллионов часов? И все это время она будет предоставлена сама себе? Не слишком ли жестоко? – Проект «V1» отличался лояльностью к ЦКЛ. Для них был проработан целый мир. Не переживай, они не скучали. – Выходит, их было много? Кажется, Альберт был заинтригован. – Мы отсканировали мозг пятисот мужчин и пятисот женщин – средних по показателям развития, тестам IQ, GIO, LP и HW-пробы. В возрасте от восьми до тридцати пяти лет. За вознаграждение мы снимали точные копии. Таким образом, в виртуальном облаке оказалась тысяча ЦКЛ, которые могли взаимодействовать как живые люди. – Они не сомневались, что это реальность? – Именно так. Маркус достал из портфеля протоколы проведенных опытов, уронил их и начал в спешке поднимать с пола. На листочках замелькали имена: «Сильвер Си, Нейт Орфус, Сифинь Вогт…» Трясущимися руками профессор формировал стопку. – Но это только в том случае, если бы их окружала привычная действительность, – добавил Альберт, разливая по чашкам чай. – Верно, – согласился Маркус. К нему постепенно возвращалось самообладание, но в языке тела по-прежнему проступала тревожность. – Манипулируя средой, можно оценивать гипотетическое поведение ЦКЛ, а значит, и людей. Маркус отвел взгляд. Вспомнились досье участников эксперимента. В основном это были студенты из различных городов. Работники лаборатории разъезжали по местам, приглашая на собеседования потенциальных прототипов. Данные копировались тайно от всех, после подписания контракта о неразглашении. Он вспомнил, как ему позвонил Бенедикт, его помощник, и сообщил, что один из испытуемых настойчиво требует встречи с руководителем. – Чего он хочет? – спросил Маркус. – Он сказал, что не будет подписывать, пока не поговорит с вами.