– Тогда нужно уплыть с острова. Брахур покачал головой, но ничего не ответил. Океан шептал плавные, нежные напевы, похожие на шубертовские пастиччо. «Нужно сделать отметку», – подумал парень. Он вытащил из связки полоску со списком композиторов и торопливо нацарапал: «Шуберт? Пастиччо, аллегро спиритосо?» Нейт украдкой наблюдал за девушкой. «Она явно не заслуживает этой участи – быть частью безумной секты. Ее можно вылечить, – решил он, – надо только подобрать ключик». Но как? Она едва ли станет слушать его аргументы. Это как спорить с человеком, который верит в то, что Земля – плоская. Или убеждать рабовладельца XIX века, что рабство – безнравственно и ненормально. – Скоро вернусь, – сказал Нейт. – Присмотри за девочкой. Брахур продолжал сосредоточенно выводить слова на коре. – Ты куда? – забеспокоилась Сифинь. – Всего на пять минут, дитя, – бросил Нейт. Поднявшись, он шатающейся походкой направился в сторону церкви. С океана тянулись ласковые переливы. Девушка коснулась бревен строения и низко поклонилась. Нейт боялся, что она уйдет, и ускорил шаг. Но нет – она стояла на прежнем месте и, видимо, молилась. Он сделал глубокий вдох и тронул ее за плечо. – Извините. Она обернулась. – Прекрасная церковь, – сказал он, кашлянув в руку. От волнения в горле застрял комок. Девушка с восхищением оглядела здание и кивнула: – Она мне очень нравится. По дороге он придумал несколько вопросов, которые, по его мнению, могли разбудить ее сознание. – Чем вы занимались до острова? – спросил он, улыбнувшись. – У вас была семья? Он на мгновение обернулся, увидел Брахура, который продолжал выцарапывать что-то на коре, и сидящую рядом Сифинь. Девушка не ответила. Она недоуменно смотрела на него и молчала. – У вас был молодой человек, которого вы любили? – не сдавался Нейт. – Может быть, вы помните своих родителей? – Я родилась здесь, – заявила она. – И не понимаю, о чем вы говорите. Он опешил, не зная, что на это ответить. Молчание затянулось. Рядом остановились двое сектантов и с любопытством смотрели на него. – Видимо, я ошибся, – сказал несмело Нейт. На него опять нахлынули черные мысли. – Извините. Она смерила его ледяным взглядом и направилась в сторону шалашей. Отложив кору, Брахур сверлил его глазами. Его лицо походило на хищную орлиную маску, он терпеливо ждал, когда подойдет Нейт. – О чем ты с ней говорил? – спросил парень. – Да так. Брахур хмурился и выглядел крайне обеспокоенным. – Ты понимаешь, что рискуешь нас выдать? – Все в порядке, – заверил Нейт. – Ничего особенного. – О чем ты ее спрашивал? – О семье. Я же говорю, ничего такого, – разозлился Нейт. – И что она тебе ответила? – Парень поднялся и в упор смотрел на него. – Что родилась на этом острове. Брахур фыркнул и отвернулся. Нейт сел рядом. Он вдруг почувствовал угрызения совести. – Ты ее знаешь? – спросил он. – Она очнулась позже меня, – тихо вздохнув, сказал Брахур. – Мы лежали на берегу, примерно девять человек. Я помню, как она кричала на второй день. У нее не прекращалась истерика. И как она пила воду из океана. И как чуть не умерла. Когда старик повел всех к ручью, она ползла за ним, как собака. Стиснув зубы, Нейт тер глаза. Сгустилось тяжелое молчание. Сифинь перестала играть и с испугом смотрела на них. – Нужно бежать, – нарушил тишину Нейт. Брахур собирал в стопку полоски исписанной коры. – Их можно отвлечь, – сказал он, не поднимая глаз. – И как это сделать? – спросил Нейт. Он еще никогда не видел в Брахуре столько решимости. Тот резким жестом указал в сторону церкви, взял под мышку кору и ушел. VII Пахло свежим деревом и смолой. Они смотрели на церковь и долго молчали. На вершине стоял трезубец – символ океана. По нему стекала капля птичьего помета. – Я хочу есть, – сказала Сифинь. Наклонившись, Нейт поднял с земли кроваво-красный плод. – Яблоко, прошу, – протянул он девочке. – Спелое. – Они здесь все спелые, – скуксилась она. – Меня уже тошнит от них. И болит живот. Они углубились в лес. – Скоро мы поплывем домой, – сказал Нейт. Она с изумлением уставилась на него. – У них есть лодка, – добавил он. – Но ее охраняют. Девочка казалась такой растерянной и шокированной, что он на миг усомнился в своем плане. – С этим мы справимся. Она кивнула и опустила взгляд. Они поднялись и, срезая путь, пробирались сквозь заросли папоротника. – Почему я ничего не помню? – тихо спросила Сифинь. – Я не помню лица Клер.